Геннадий Ищенко - Тринадцатая реальность - книга закончена

- Я скажу Петру, - пообещал Шувалов. - Эти устранения не его инициатива, они были в планах Совета, но если за вас взялись всерьез...

- Только что имел счастье лицезреть Государя Императора, - сказал Апраксин. - Мне дали десять дней, а потом укажут на дверь. Еще одного француза могли простить, но эти англичане были лишними.

- Француз мешал лично вам, - возразил Шувалов, - а англичане мешали финансовой группе. Вы не думали что-нибудь сфабриковать? Например, повесить на Мещерских еще одно убийство? Устройте перестрелку и сожгите автомобиль с какими-нибудь телами.

- Это не так легко сделать, как вам кажется, - ответил Апраксин. - Все мои люди сидят на руководящих постах, а оперативники, как правило, ни во что не посвящены.

Они услышали приближающиеся шаги и замолчали. Открылась дверь, и в гостиную вошел Петр Павлович Шувалов, который возглавлял боевое крыло Братства. Он был на три года младше брата и заметно выше ростом.

- У нас гость! - воскликнул он, увидев Апраксина. - Рад вас видеть, граф! Вас еще из-за нас не выгнали?

- Выгонят через десять дней, - ответил Апраксин. - Только меня, в отличие от вас, это не радует.

- Вы серьезно? - спросил отбросивший шутливый тон Петр. - Плохо, если так. Мы ожидали шума, но поменьше. Не думали об операции прикрытия?

- Не с кем мне ее проводить, - сердито сказал Апраксин. - В этом мои возможности ограничены. По Дюкре работали вы, я вам только помог.

- Теперь мы вам поможем, - пообещал Петр. - На этот раз даже не понадобится ваше содействие.

- Что ты надумал? - спросил брат.

- Опять использовать Мещерских, - засмеялся Петр. - Купим в предместье небольшой дом, оформим продажу на те дни, когда мы их вывозили, а потом заселим. Пять подходящих тел найдем в морге, пожар устроить нетрудно, труднее будет сфабриковать улики, и подбросить их полиции, чтобы было достоверно и не вызвало вопросов. Ладно, справимся, не впервой.

- Как-то это выглядит несерьезно, - с сомнением сказал Апраксин. - Я бы не поверил.

- Вы профессионал, - возразил Петр. - И сомнения могут быть у ваших профессионалов, а ваша задача, чтобы они ни с кем своими сомнениями не делились. Они все заинтересованы в том, чтобы закрыть эти дела, потому что вашей отставкой могут не ограничиться.

О своей смерти я узнал в конце августа. Мы уже прижились в городке, познакомились с большей частью его жителей, а с некоторыми, можно сказать, подружились. По вечерам чуть ли не каждый день ходили в гости к соседям или приглашали их к себе. Отец выздоровел, но временами еще побаливало плечо. Он не сильно утруждал себя комментариями к законам, а больше проводил время с профессором Сухановым. Мама завела столько подруг, что вызвала удивление у всех, кроме моей жены, которая не знала ее прежней жизни. В столице у матери были только две приятельницы, да и к тем она ездила редко, а здесь ее трудно было застать дома. Ольга тоже обзавелась подругами и с нетерпением ждала начала занятий в гимназии. Исключением в семье стала Вера. Знакомых у нее было много, но она ни с кем из них не стремилась общаться, почти все время проводя со мной. Но я был занят работой и не мог уделять ей много времени, а у нее никаких дел не было. Даже уборку в доме теперь делала нанятая для этого женщина.

- Почему ты ни с кем не дружишь? - спросил я, обеспокоенный ее безразличным видом. - Нельзя же все время сидеть рядом со мной и слушать тарахтение машинки! Возьми хоть почитай книгу или газету.

- Не хочу я их читать, - отказалась она. - А свои газеты читай сам: нет в них ничего интересного.

Ее нежелание читать газеты оказалось благом. Если бы она тогда это прочла, не знаю, чем бы все кончилось. Первым сообщение прочитал отец и тут же позвал меня.

- Читай! - сказал он, протягивая мне сложенную в два раза газету. - Внизу справа.

- Ни хрена себе! - высказался я, прочитав короткую заметку о том, что на окраине столицы в частном доме при пожаре сгорела вся семья известного террориста князя Мещерского, который был виновен в убийстве иностранцев. - А почему иностранцы во множественном числе? Ты убил еще кого-то, кроме Дюкре?

- Кто-то в очередной раз нами прикрылся, - зло сказал он. - Судя по заметке, выполнено довольно топорно, но преподносится, как официальная версия. Так обычно бывает, когда все заинтересованы закрыть какое-нибудь дело. Нет, никто там никого не убивал, взяли бесхозные тела в одном из моргов, одели в приличную одежду и подожгли дом. Понятно, что позаботились о том, чтобы остались нужные улики, например, обгоревшее письмо.

- Слушай, а ведь родственники Веры теперь думают, что она погибла! - дошло до меня. - Организаторам нужно было горе родных, поэтому вряд ли их предупреждали, что это инсценировка. Значит, и наши письма никуда не отправили!

- Правильно, - кивнул он. - Нас подобное задевает не очень сильно, хотя для Катерины это удар, а для Веры - это трагедия. Представляешь, как переживают ее отец и брат? Сейчас-то им уже можно было бы все рассказать, но кому нужно этим заниматься!

- Ничего, займутся! - сказал я. - Я сегодня понесу отпечатанные листы и предупрежу, что это последняя порция, и больше ничего не будет. Если к нам такое отношение, то и я отнесусь точно так же. В ценности того, что я знаю, уже никто не сомневается, вот пусть и передадут выше, что я им свернул фигу, а мы посмотрим, чем все закончится. Вера в гости не ходит и газет не читает, поэтому надо только предупредить мать с сестрой, чтобы не проговорились. На нее и так эта изоляция влияет больше других, не хватало еще, чтобы она изводила себя из-за отца с братом.

Я быстро допечатал тему, собрал листы в папку и, захватив с собой газету, ушел к Фролову. Скандалов я ему закатывать не стал, просто дал почитать газету и все объяснил.

- Хреново, - сказал он, укладывая папку в сейф. - Значит, вы объявляете забастовку. Жаль, но я вас понимаю. Сегодня же обо всем передам руководству. Только учтите, Алексей, что дорога в оба конца займет дней восемь, да еще неизвестно, сколько времени будут решать в столице. Идите отдыхать, пока не придет ответ, да не мотайтесь так легко одетым, это вам не Питер.

Действительно уже в середине августа сильно похолодало, а сейчас по вечерам температура вряд ли поднималась выше десяти градусов, но идти было недалеко, и ветра не было, поэтому я легко оделся.

- Финита! - сказал я дома жене, закрывая машинку чехлом. - Мне дали десять дней отпуска для сведения мозоли на пальце. Не вижу на твоем лице радости, неужели так привыкла к ее стрекотанию, что уже без этого не можешь жить?

- Да рада я, рада, - улыбнулась она.

- И не думай, - сказал я. - Я не для того буду сводить мозоль с одного места, чтобы приобрести ее на другом. Поэтому помимо любви мы с тобой займемся спортом! Я тебя как следует погоняю: мигом слетит вся хандра! Мне нужно на ком-то отрабатывать приемы, вот я тебя и использую! Не захочешь ходить в синяках, будешь заниматься. Начну из тебя лепить боевую подругу, которая будет мужиков завязывать узлом. Наследственность у тебя хорошая, просто лентяйка. А еще выпишем сюда рояль или хотя бы пианино и прибор для записи грампластинок. Разучим несколько песен и запишем, а потом будем стричь деньги с продажи пластинок. Хорошая идея?