Геннадий Ищенко - Тринадцатая реальность - книга закончена

- Ты шутишь? - неуверенно спросила она.

- Какие шутки? - делано возмутился я. - Посмотри на себя в зеркало: на кого стала похожа! Я боялся за сестру, а надо было бояться за тебя! Целыми днями совершенно ничем не занимаешься, так же можно рехнуться или заболеть, а то и вовсе отдать богу душу. Нет, дорогая, мне вдовцом становиться рано. Если бы Лена была свободна, еще куда ни шло...

Шутливая потасовка закончилась в кровати.

- Первый пункт выполнили, - отдышавшись, сказал я. - С любовью закончили, теперь займемся борьбой. Вставай!

- Уйди, зверь! - начала она слабо отпихиваться. - Я больше ничего не хочу!

- А придется, - сказал я, поднимаясь с кровати и стаскивая с нее жену. - Надень на себя что-нибудь посвободнее, а то никто не поймет, чем мы занимаемся. А на будущее сошьем для тебя кимоно, да и для меня заодно. Не знаешь, что это? Грузчиков когда-нибудь видела? Вот они в кимоно и ходят. Такая одежда не мешает двигаться, только для тебя нужно будет выбрать ткань помягче, чтобы не натерла кожу.

- Вот когда сошьем, тогда и буду заниматься, - заявила она, забираясь обратно в кровать, - а сейчас не мешай отдыхать.

Я не стал ее ломать и дал поваляться в постели, а утром повел к женщине, которая многим шила одежду. Она сняла с нас мерки, взяла мои рисунки и пообещала, что сделает к завтрашнему утру. Вера на меня сердилась, но лучше пусть сердится, чем будет ко всему равнодушной. Вторым заходом мы пошли в галантерею.

- Выручайте, Светлана! - сказал я хозяйке. - Мне срочно нужно пианино. Сможете достать? За инструмент заплачу вперед.

- Я даже не знаю... - растерялась она. - Никто никогда таких заказов не делал... Я попробую, Алексей, но ничего обещать не могу.

Я отвел Веру домой и направился к Фролову.

- Я обо всем сообщил, - сказал он после того, как мы поздоровались. - Думаю...

- У меня есть просьба, - перебил я его. - Я сделал заказ на пианино, но Бельская не уверена, что сможет выполнить. От кого это зависит?

- От коменданта, - ответил Владимир. - Он должен выделить машину и грузчиков и дать разрешение на ввоз. Я ему позвоню. Есть что-нибудь еще?

- Представьте, есть, - ответил я. - Нужен аппарат для записи грампластинок и набор болванок.

- Хотите увековечить игру своей жены? - пошутил он.

- Хочу увековечить нас обоих, - серьезно сказал я. - Я ведь не жил одними формулами и знаю множество замечательных песен. Не все их здесь можно петь, но многие. Жена замечательно играет на рояле, а я неплохо - на гитаре. И голоса у нас тоже не хуже, чем у тех, кого здесь записывают. А потом под псевдонимами отдадите тиражировать пластинки в какую-нибудь компанию. Я на вас пашу бесплатно, сертификатом пока воспользоваться нельзя, а взятые с собой деньги скоро закончатся.

- Это я тоже передам, - кивнул Владимир. - Не думаю, что такой аппарат будет сложно достать.

- Я тоже так не думаю, - сказал я. - В мире моего старика была поговорка, что с кого много спрашивается, тому много и дается. У вас ко мне миллион вопросов, но мне не дали ничего, кроме убежища, да и то перед этим подставили, видимо, чтобы был более сговорчивый. Жить здесь можно и даже неплохо, но вам, мне или другому, у кого есть дело. А вот моя жена в такой жизни потерялась, и это может плохо кончиться, причем и для меня тоже, потому что я не представляю своей жизни без нее. Я не возражаю, если вы запишите эти слова и отправите своему начальству. Пусть хорошенько подумают, стоит ли отказывать в моей просьбе.

- Я передам, - пообещал он. - Сегодня же отправлю.

Ничего отправлять начальству не пришлось, потому что оно приехало к нам само. Примерно через два часа после моего ухода от Фролова он позвонил и попросил срочно прийти.

Глава 12

На месте Владимира сидел уже немолодой, худощавый мужчина с резкими чертами лица, небольшими усами и бородкой, а он сам стоял возле своего кульмана, можно сказать, навытяжку. Когда я вошел, сидевший посмотрел на меня с таким выражением превосходства, что я сразу же разозлился. Я таких типов и в прежней жизни терпеть не мог, а молодой князь Мещерский и подавно не выносил пренебрежения.

- Здравствуйте, господа, - поздоровался я с обоими. - Вы просили подойти, Владимир Петрович?

- Это я вас вызвал, - не ответив на приветствие, сказал приехавший. - Хотелось бы узнать, почему вы отказываетесь работать?

- Вы ему не объяснили, Владимир? - спросил я Фролова, решив не церемониться с тем, кто ведет себя по-хамски.

- Я передал все, что вы сказали, - ответил он.

- У вас проблемы с головой, или просто желаете со мной пообщаться? - спросил я приехавшего, - В таком случае неплохо бы представиться.

- Выйдите, Фролов! - приказал он, дождался, пока инженер закрыл за собой дверь и продолжил: - У нас не принято представляться, а вы не в том положении, чтобы что-то требовать!

- Очень интересно, - сказал я, без приглашения садясь на второй стул. - Я считал, что заключил соглашение с порядочными людьми, выходит, ошибся.

- Что вы имеете в виду, когда говорите о нашей непорядочности? - спросил он. - Объяснитесь.

- Ну как же! - сказал я. - Нам дали здесь убежище с условием, что либо я оплачиваю ваши услуги знаниями, либо из своих собственных средств. Знаниями я с вами больше делиться не намерен, а наши сертификаты у вас. Не имею ничего против того, чтобы вы из них оплачивали аренду дома и стоимость охраны. Понятно, что не всей охраны лагеря, а только той ее части, которая приходится на нашу долю. А что-то от меня требовать у вас нет прав. Если продолжите в том же духе, я просто пошлю вас подальше, развернусь и уйду!

- И не боитесь? - с любопытством спросил он.

- А чего? - в свою очередь спросил я. - Того, что вы начнете на меня давить через семью или потянете в пыточную? Вообще-то, можете, потому что уже продемонстрировали, что неразборчивы в средствах.

- Вы говорите, но не заговаривайтесь! - рассердился он.

- Я говорю только то, что думаю! - отрезал я. - И так думать у меня есть все основания! Вы нас не столько спасли, сколько использовали в своих целях, спастись мы могли и сами, пусть и с определенным риском. И жили бы сейчас гораздо лучше и не в этой комфортабельной тюрьме! Вы подставили моего отца, повесив на него убийство, чтобы вывести кого-то из-под удара и навязать нам свои услуги. Очень порядочный прием! Ладно, это я еще могу как-то понять, но для чего было проводить эту инсценировку с пожаром и вешать на нас свои жертвы? Мне наплевать, чем вы руководствовались, сделав это без нашего согласия и не поставив в известность сестру отца и родных моей жены! Их горе на вашей совести! Это хорошо, что моя жена не читает газеты и пока ничего не знает. Но это только пока! Наши письма вы не отправили, понятно, что не будет писем и от Водениковых. Зачем писать покойникам? У нее и так депрессия, а тут еще и это. Я не уверен в том, что она такое перенесет, а если с ней что-нибудь случится, вам на мою благодарность рассчитывать не придется. Я, знаете ли, не тот мальчишка, каким кажусь. Мне мои знания не с дуба упали, они результат семидесяти лет жизни, опыт которой тоже никуда не делся! Я знаю, что для достижения благородной цели далеко не всегда пользуются благородными средствами, сплошь и рядом в ход идет такое... Ладно, оставим общие разговоры и перейдем к тому, на каких условиях я согласен с вами сотрудничать.