Владимир Михайлов - Заблудившийся во сне

Потом мы отдыхали, и вдруг она заговорила. Видимо, велика была у нее потребность излиться до конца. Именно перед незнакомым человеком: по сути дела, таким для нее я и оставался. Открыться, оправдаться, защититься — и победить, быть может…

— Не стану кривить душой, — произнесла негромко и как-то очень холодно. — Я хотела этого. Уже давно… довольно давно.

Нет, кажется, она отлично понимала, что я — не ее муж.

— Ждала меня?

Конечно, это было сказано мною не всерьез. Но она и восприняла это правильно.

— Тебя? О, нет. Случая.

— Тебя не смущает, что это происходит во сне? В Пространстве Сна?

Мне показалось, что она улыбнулась.

— Наяву это слишком сложно. Я вряд ли решилась бы. А тут чувствуешь себя так свободно…

— Тебе плохо наяву?

Я спросил так потому, что мне не раз случалось встречать людей, искавших в ПС убежища от слишком (казалось им) безжалостной яви. Хотя на самом деле в Пространстве Сна куда больше всего — в том числе и зла, разумеется. ПС — не рай, рай, как и ад — всего лишь отдельные макроконы, открытые далеко не для всех. А для большинства Пространство Сна — это великий и сложный мир. Самоубийцы, жаждущие покоя и простоты, узнают это — но, к сожалению, слишком поздно.

— Плохо? — переспросила она, как бы задумавшись. — Нет, не сказала бы… Не настолько, чтобы бежать оттуда, во всяком случае. Но… за последнее время многое переменилось.

— К худшему?

Я почувствовал, что она кивнула.

— Но ведь твой муж, насколько я знаю, прекрасный человек, весьма довольный. К тому же и материальных проблем у вас вроде бы не возникает. Что-нибудь со здоровьем?

— Нет, — сказала она, — не думаю. Физически он в хорошем состоянии — я за этим постоянно следила… слежу.

— Значит — нервы? Психика?

— М-м-м…

Чувствовалось, что ей не хочется отвечать — или трудно сделать это, найти точные слова. Надо было ей помочь.

— Есть, наверное, какие-то признаки, симптомы? Не выдумала же ты все это на досуге?

— Досуга у меня как раз немного… Признаки, да. Его отношение ко мне.

Мог бы и сам догадаться. Женщина, как-никак. И это для нее всегда было и останется основным мерилом.

— Понимаешь… Я знаю, что полного счастья не бывает. Но мы уже почти десять лет женаты… Искренне любили друг друга, всерьез. И духовно, и вот тут, в этой постели — да и везде, где мы бывали вдвоем.

— А потом он разлюбил? Или ты решила, что случилось именно это? Были факты? Другая женщина — или женщины?

«Рядовой случай, — подумал я, задавая эти вопросы. — Но, быть может, каждой кажется, что она — первая, с кем это происходит, или, по крайней мере, именно с нею этого не могло произойти никак…»

— Женщины? Нет, о, нет. Это я определила бы сразу. В таких делах я — снайпер. Нет. Женщин не было.

— Может быть, просто… охладел?

— Я и это почувствовала бы. Нет, но…

Она помолчала, словно собираясь с силами. Откровенность иногда бывает тяжелой работой.

— Я ощущаю, — наконец прервала она паузу, — что он меня по-прежнему любит. Может быть… может быть, даже чуть больше, чем раньше. Он стал каким-то… более нежным, заботливым, предупредительным, ласковым…

Ну прямо не мужчина, а облако в штанах.

— О таком всякая мечтала бы, — произнес я вслух. — Но в чем же тогда дело? Совершенно не понимаю.

— Дело — в этом.

И она похлопала ладошкой по одеялу, оттесненному на самый край широченной кровати.

— То есть… — догадался я.

— Да. Он словно дал обет безбрачия. И вот уже два с… да, два с половиной года не прикоснулся ко мне… в этом смысле.

— Почему? — Я и в самом деле недоумевал.

— Как будто я знаю! Опротивела? Но это невозможно было бы скрыть, нельзя играть нежность так долго и правдиво, без единого сбоя, накладки… Тут же дело не в одних только словах и поступках — тут ощущаешь что-то более глубокое…

«Нормальная работа подсознания», — подумал я.

— Может быть… — осторожно предположил я вслух, — у него что-нибудь разладилось с… механикой?

Она опровергла это, не задумываясь:

— Ничего подобного. Только не это.

— Откуда ты знаешь, если он не…

— Ты же взрослый человек, по-моему. Тебе надо объяснять? Ну, хотя бы вот: я нередко просыпаюсь под утро. Всю жизнь так. И вижу — спим мы по-прежнему вместе — как у него все… напряжено. В полной готовности. И тело иногда двигается так, как если бы он…

Ага: вот, наверное, в чем дело!

— Может быть, у него есть кто-то — тут, в Пространстве Сна? И здесь у него все с нею и происходит?

— Да? Ты считаешь?

Она задумалась ненадолго.

— Пожалуй, все-таки нет. Понимаешь, мужчина, в душе ощущающий свою вину перед женщиной, старается загладить ее в той же области, в какой причинил обиду. То есть он не порвал бы со мной, потому что сон и явь — разные миры… Нет, что-то другое. Хотя… Нет, нет.

— Скажи… А ты не пробовала вызвать его на разговор об этом?

— Пыталась.

— И он?

— Твердит одно: что любит меня не меньше, чем раньше.

— А чем объясняет?..

— Говорит, что не имеет права сказать, но в скором будущем обещает объяснить все — что и почему.

— Ну, в таком случае…

Она приподнялась на локте:

— В скором будущем! Уже третий, скоро три года. Время идет. Когда это — скоро?

Она немного поплакала. Я не мешал ей. Она вытерла глаза краем простыни.

— Может, это связано с его работой? — задумчиво, словно у самой себя спросила она. — Но у них там все до такой степени засекречено, что он ни полслова…

— Ничего, — утешил я. — Он должен скоро завершить свое дело. Да ты и сама знаешь.

— Надеюсь…

Мы помолчали.

— Как ты думаешь, — спросил я затем, осторожно, потому что переходил к самой интересной для меня теме, — а вот то, что он так глубоко уснул (я постарался назвать его состояние как можно деликатнее) — это не связано с… с тем, о чем мы говорим?

Она — я ощутил ее движение — пожала плечами и ответила (голос ее прозвучал так равнодушно, словно эта тема вдруг перестала ее интересовать. Как если бы она со словами выплеснула и всю тяжесть, которая угнетала ее душу):

— С женщиной в Пространстве Сна? Да нет, вряд ли. Не думаю, что есть женщина, ради которой он оторвался бы от работы на столько времени. Он бы и ради меня не смог… В самом начале это еще случалось — если я очень просила. Но сейчас, в самом конце, когда вот-вот… Нет, тогда это был бы уже не он.

Почему-то мне показалось, что слова эти стоит запомнить.

— А в последний день перед тем, как он уснул, ты не замечала ничего такого — никаких ненормальностей?

— Пожалуй, нет. — Теперь в ее голосе слышалась неприкрытая усталость. — Хотя… — Она помолчала, припоминая. — Знаешь, со мною он был, возможно, чуть более… нежным, скажу так, более нежным, чем обычно. И смотрел так…