Владимир Васильев (Ташкент) - Гостиница

— Но ведь ни в школе, ни дома… Никто, никогда…

— А элики тебя не признают — слишком грамотные… Да и власти хочется… А при живом боге какая власть?.. Ты — бог Демоса. Это они, — ткнул он пальцем в сторону пацанов, — и их предки ставят на тебя и на твою мамашу, потому что больше не на кого ставить. Любили предыдущего мэра, что-то он пытался для народа сделать, так его укокошили… Да так, что кроме кучки пепла ничего и не осталось.

— При отсутствии трупа факт смерти не может быть установлен, — механически произнес Мальчик всплывшую откуда-то фразу.

— Было бы желание, — усмехнулся атаман. — А у твоей мамаши оно было… Как-то она смогла обработать жену погибшего мэра и та, пользуясь всенародным сочувствием, благословила, точнее сказать, помазала твою мамашу на мэрство… Видимо, в память об общем мужике…

— Прекрати! — опять взъерошился Мальчик.

— Да ладно-ладно, извини, сорвалось… И вообще, что тут такого?.. Дело житейское… А когда срок заканчивался — и «непорочное зачатие» подвернулось… Гениальный политический ход! Преклоняюсь… Повезло тебе с мамашей, Супербой!.. А эликов своих опасайся! Если наберешь силу, они тебя со свету сживут как конкурента… А если не наберешь — демос не простит тебе разочарования…

Мальчик с тоской посмотрел на маленький крестик на шпиле Гостиницы…

— Верно мыслишь, мессия, — прочитал его взгляд атаман.

— Ну, какой я мессия?! — воскликнул в отчаянии Мальчик. — Бабушка говорила, что в урне прах моего отца!..

— Бабушка? — хмыкнул атаман. — Это жена предыдущего мэра. А в урне у вас — прах ее мужа. Он никак не может быть твоим отцом, потому что погиб за один мэрский срок до твоего рождения… Считать умеешь?..

— Но бабушка показывала его детские фотографии — мы совершенно неотличимы! — воскликнул Мальчик.

— Фальсификация! — не поверил атаман.

— Но он же не один на этих фотографиях… — терпеливо объяснял Мальчик. — Я видел и альбомы друзей его детства. Мы бываем у них.

— Все можно подделать, когда такая игра… — возразил атаман, но в голосе его не было уверенности. Он погрузился в размышления, почесывая за ухом распятого кота. — Но ты отдаешь себе отчет, элик, что все это значит, если подлога не было?!.. По глазам вижу, что не отдаешь… Слишком мало думал на эту тему… Никто твою мать за волосы не таскал и сучкой не обзывал и ублюдком дразнили не тебя… Нет, это слишком фантастично, чтобы быть правдой… Слушай, а у того мэра, ну, у якобы папаши твоего, никаких братьев-близнецов или сыновей не было?

— Нет, — покачал головой Мальчик, — ни братьев, ни сестер, ни детей…

— Надо же! С того света пистон вставил! — искренне восхитился атаман, и Мальчик не знал, как на это реагировать.

— Я всегда знал, что мать не врет! — вдруг закричал атаман. — Слышите, вы! — оскалился он на пацанов, отшатнувшихся в испуге. — Запомните, что он говорил и всем расскажите!.. У моей матери не было в подчинении задолижущей прессы, чтобы вдолбить в ваши головы правду!.. И у меня не было доказательств… Теперь есть!.. Но тогда… — задумался он. — Тогда почему ты — мессия, а не я? — пристально уставился на Мальчика возбужденный открытием атаман. — Ведь я же пришел раньше!.. Ведь несправедливо же, элик!.. Почему ты, а не я?!..

Мне трудно тебя понять, — пожал плечами мальчик. — Я не чувствую себя мессией. Я обыкновенный, как они, только волей судьбы принадлежу к другой социальной группе… Будь ты мессией, если чувствуешь призвание, я не против… Только, знаешь, мессия никого бы не стал распинать… Даже кота… Тем более кота…

— Почему тем более? — резко спросил атаман.

— Потому что он беззащитен перед тобой.

— Мышка была беззащитна перед ним, а я ее так любил, — театрально вздохнул атаман.

— Но кот питается мышами, подчиняясь своей генетической программе, а ты творишь зло сознательно.

— Да, выполняя предначертания Бога! — патетически воскликнул атаман.

— Но Мессия приносит в мир свои законы, вернее, открывает миру истину вечных законов. Он творец, а не исполнитель… Все прочие — лжемессии…

— Что-то ты вдруг стал обнаруживать слишком глубокую подготовку в области мессианства, — огрызнулся атаман.

— Уроки софиологии, — объяснил Мальчик. — И потом, это я не о себе, а вообще… Я не хочу быть мессией… Я не чувствую себя готовым к этому… Ведь надо так много знать, уметь, понимать…

— Ни фига не надо знать! — вдруг звонко выкрикнула Девчонка. — Никто не может знать… Надо любить!.. А этот прыщ никогда не станет мессией, потому что никого не любит… — ткнула она пальцем в сторону атамана.

Тот зло сузил глаза.

— О да, в любви ты у нас спец… — ухмыльнулся он. — Только весь мир в свою щель не затолкаешь!..

— Заткнись, ты! — сделал шаг вперед Мальчик. — Она права!

Атаман занес нож над котом. Мальчик отступил назад и опустил руки, гневно глядя на пацана.

— Так-так, защитничек униженных и оскорбленных… — осклабился атаман. — Все согласно сценарию… Входим в роль… В первое пришествие ты тоже к шлюхам был неравнодушен… Но насчет любви мы проверим чуть-чуть позже… Обязательно проверим, — мрачно пообещал он. — Кстати, предлагаю тост: — За любовь!..

Они выпили.

— А пока, — утер губы атаман, — пока, вижу, еще надо поучить тебя уму-разуму… Потом поздно будет… Элик, некорректно говорить: «Я не хочу быть мессией»… Это то же самое, как если бы этот котяра вдруг промяукал: «Я не хочу быть котом»… Сие от Бога или, если ты атеист, — от природы… Какая хрен разница?.. А природа мессии — надежда человеческая: она создает мессию… Только очень злой человек может обмануть эту святую надежду несчастных… У тебя нет выбора, элик… Но теперь я понял и свое предназначение. Я — предтеча, который вдохнет в тебя Дух Святой… Без меня ты никогда не перешагнул бы заветную черту, которая отделяет смазливого элика от Мессии… А если ты не потянешь, то, значит, предтеча — ты!.. И Мессией буду я!.. Ты меня им сделаешь… Помажешь… Ангелочек хренов… А пока проверочка, которую я обещал… Ты любишь этого кота?..

— Не знаю, — пожал плечами Мальчик. — Я ведь его первый раз вижу… А любить — это, наверное, жить одной жизнью и не уметь жить иначе.

— Так какого же черта ты суешься в мою с ним разборку? — осклабился предводитель. — Может, у нас это способ такой жить одной жизнью, и иначе мы не умеем… Милые бранятся — только тешатся…

— Я вижу, что он мучается, — ответил Мальчик. — И мне его жалко… А вообще-то, я не задумывался, а действовал инстинктивно… — Что ж, любовь тоже из области инстинктов, — кивнул атаман. — Итак, ты сдержал свое слово: ублажил наши желудки объедками с барского стола, — повел он рукой с ножом над столом. — Ублажишь наш дух, когда мы погрузимся в фантоматические глубины… Ублажил лично меня интеллектуальной беседой, хотя, прямо скажем, не слишком напрягал интеллект… Теперь моя очередь расплачиваться… Слушай, элик!.. Идея! Ведь, как пить дать, ты еще мальчик… Хочешь телку? Вот эту, показал он ножом на Девчонку.