Анджей Земяньский - Бреслау Forever

— Нахуя в монастырь? Я молился в последнее воскресенье. Отстоял святую мессу. Принял облатку.

— Дело не в том, — схватился Борович. — Я уже приблизительно знаю, в чем тут дело. Благодаря Кугеру.

— Он и вправду настолько хорош?

— Да. С одной рукой и ногой, не имея никакой власти, он вытянул из гестаповца все, что только хотел. — Подумав, он добавил. — Хотелось бы мне иметь такого унтер-офицера перед войной.

— Эт-точно, — сказал Васяк. — А он же ни разу даже не дал тому гаду по морде.

— Мы в твоем распоряжении, — прибавил Мищук. — Скажи, что надо делать, а когда уже разгадаешь это дело, мы тебя отпустим. И никаких обвинений в мародерстве не будет.

— Хорошо. — Борович закурил «плейерс». — Буду надеяться, что ваше честное слово тоже крепкое.

Сташевский с Мариолой ехали на такси по 4-рядной улице Кохановского. Хельга не могла найти извозчика на стоянке возле докторской виллы, так что им пришлось пройти пешком приличный кусок дороги. В экипаж они сели только лишь где-то здесь. Славеку с Мариолой не хотелось тащиться пешком по такой жаре, но, раз они воспроизводили события, то пришлось. Теперь они сели в такси. Тоже ведь «наемное транспортное средство», если это имело какое-то значение.

Славек вынул сотовый телефон и позвонил приятелю, частному детективу.

— Привет, Витек.

— Привет, привет, Славек. Неужто снова полиции понадобилась поддержка частных сил?

— Угадал. Если позвоню в управление, то узнаю, что подобное дело просто невыполнимо. А я хочу это дело разрешить.

— Где?

— В Соединенных Штатах.

— О Боже! Только это будет тебе стоить. — Витек вздохнул прямо в трубку. — Сижу себе спокойненько в Берлине, а тут какой-то придурок высылает меня… — он снизил голос. — Куда?

— В Америку.

— Парень! Я там никого не знаю. Нужно будет устанавливать контакты.

— Что-то мне подсказывает, будто бы тот таинственный довоенный офицер смылся именно туда. Как можно дальше.

По ходу разговора Сташевский пересылал посредством сотового данные дела из своего ай-Пода прямиком в компьютер частного детектива.

— И что я должен делать? — спросил Витек.

— Имени того офицера, который это дело решил, я не знаю. Но я знаю, что бы сделал на его месте. И именно там его нужно искать.

— Господи Иисусе! Я должен искать человека, о котором мне ничего не известно?

— Ищи Васяка. Его данные уже в твоем компьютере.

— ОК. — Витек снова снизил голос. — Сколько раз я тебе говорил, может быть тебе бросить твою полицию к черту и начать работать у меня. Мне нужен офицер с такими способностями и квалификациями! Не бойся. Ты не будешь торчать ночами в машине, подглядывая, кто кого трахает, в разводных делах. Мне нужен офицер-оперативник.

— Не могу, старик. Пани Жечпосполита взывает на службу.

Тот решил использовать последний аргумент.

— У меня ты даже можешь пить на работе, — заявил он. — Мне попросту нужен специалист, который способен решать дела. А не мудаки, которые в половину восьмого утра приходят на работу и по-собачьи глядят мне в глаза.

Неужели его приятель говорил о коллегах Сташевского по управлению? Встречал кого-то, или что?

— Нет. Польша заставляет служить, как и всякого своего волка.

Но Витек не уступал.

— Можешь приехать в Берлин с Мариолой хотя бы и сегодня. Заработаешь в пять раз больше, чем в полиции.

— Не могу, — отрезал Сташевский. — Это было бы как побег с поля боя. Жечпосполита заставляет меня служить.

— Лишь бы тебя в зад не пнула, дебил! — Витек на несколько секунд замолчал. — Ладно. Для тебя я сделаю это даром. Но помни, мое предложение все еще в силе. Мне нужны люди, способные думать, а не таскать хозяину тапочки и мотылять хвостом, как домашние собачки.

— Спасибо! Не забуду.

Славек отключил телефон. У него было странное предчувствие, будто бы сейчас что-то произойдет. Грюневальд в своих отчетах писал, что когда ехал на извозчике, заметил попытку кражи повозки. Он приказал извозчику остановиться. Вышел и «достоинством должности» прогнал вора. Он не гнался за ним, поскольку было неуместным, чтобы офицер лично гнался за кем-то пешком. А вот сообщить постовому он никак не мог. У него не было даже свистка. Что же. Вора схватит кто-нибудь другой.

Грюневальд снова уселся в экипаж. Он приказал вознице купить в киоске последние газеты и везти себя в научный квартал. Ему хотелось проконсультироваться с несколькими профессорами. Сам по себе, он всегда был добросовестным полицейским, поэтому оставил в управлении рапорт, что сегодня на работе его не будет, представил цель и трассу поездки, краткое описание того, что случилось до этого, и поехал дальше.

Экипаж с трудом маневрировал среди толп беженцев из городов, уже занятых беженцами с территорий, которым непосредственно угрожали отряды союзников. Помимо крестьянских повозок, которые тянули люди, случались даже детские коляски в ужасном состоянии. Служанки жителей расположенных в округе вилл выносили питьевую воду в ведрах, и набирающаяся вокруг них толпа ежеминутно останавливалась, вызывая очередной затор. Извозчик свернул на полосу зелени посреди 4-рядной дороги. Но и тут далеко они не заехали. Их остановили двое в странных псевдо-мундирах с надписью «Фольксштурм» на нарукавных повязках.

— Halt!

— Что происходит?

— Мы реквизируем лошадь.

Извозчик чуть не упал с козел. Грюневальд привстал, предъявляя удостоверение.

— Я — офицер полиции. Еду по служебному делу.

— Сожалею, герр офицер, это приказ самого гауляйтера, — объяснял один, а второй уже дергался с упряжью. — Все ненужные для производства лошади должны быть направлены на фронт с целью обеспечения перевозок. А экипаж нам не нужен, — вежливо пояснял первый.

Возница соскочил на землю.

— А я что теперь буду делать?! — крикнул он. — На жизнь я могу зарабатывать только благодаря ей!

— Спокойно. — Фольксштурмист усмехнулся и вынул из кармана блокнот. — И для вас кое-что найдется.

Он явно считал свое нынешнее занятие личной местью за то, что его самого мобилизовали несколько дней назад. И он не мог простить тем, которые до сих пор пребывали «на свободе».

— Фамилия?

— Клемке. Юрген.

Тот быстро записывал, через копировальную бумагу. Спросил адрес и какие-то дополнительные сведения.

— Пожалуйста, — подал он вознице листок. — Вы мобилизованы. Там о вас позаботятся. Теперь вы не будете голодать.

— Но ведь мне уже шестьдесят пять лет!

— Самое подходящее время для первого раза!