Елена Федина - Бета Малого Льва

Ольгерд коротко поведал ей историю с аппирами и Консом. Умолчал он только о ночном озере. Это никого не касалось, кроме них двоих. Отец встал между ними мощной стеной, хотя его это тоже не касалось. С ним трудно было спорить, он был по-своему прав. И он был сильнее.

— Я же тебе говорила, что она не эрх, — сделала бабушка вывод, — от эрхов не может быть столько проблем.

— Ты так говоришь, как будто знакома с ними.

— Конечно.

Кажется, на этот раз у бабушки случился приступ не склероза, а маразма.

— Вкусный у тебя чай, — сказал Ольгерд, — обычно я пью с сахаром, иначе скулы сводит, а твой и так можно пить.

— Потому что я знаю, как заваривать, — строго сказала она, — и знаю, что говорить.

— Бабушка…

— Ты прав, эрхам до людей дела нет, они и связаться с ними никак не могут: люди слепы и глухи, у них нет каналов для связи с эрхами. Но с белыми тиграми они общаются.

— Какими тиграми?

— Эх, ты… ты никогда не видел, как я превращаюсь в белую тигрицу?

— Ба, тебе плохо?

— Мне? Только тревожно за моего внука. Поэтому пора открыть ему глаза. Мне не нравится эта охота за тобой.

— Ты меня скоро совсем запутаешь, — сказал Ольгерд, не зная, что и думать.

— Наоборот, — заявила бабушка Илга, — я тебе объясню.

— Что объяснишь?

— Кто ты есть. Ты не человек, Ольгерд. Ты белый тигр. У нас, в роду Оорлов всегда были белые тигры.

Это становилось интересным.

— И отец тоже? — спросил он.

— Нет! Именно ты.

Новость была невероятная. Пожалуй, что-то странное в нем было. Но что из того? Он родился на Земле от нормальных родителей. С чего бы ему не быть человеком?

— Ба, кто такие белые тигры?

— Промежуточное звено, — сказала она, разве непонятно?

— Не совсем.

— Люди — белые тигры — эрхи. Эрхи когда-то жили на Земле и были людьми. Теперь они в тонких мирах. Белые тигры — это тоже эрхи, но особые, которые не хотят расставаться с плотным миром и даже иногда рождаются здесь. Они к нам ближе. Они следят за нами. Они могут бывать и там, и там. Это ограничивает их подвижность, зато дает определенные удовольствия. Этот мир тоже не лишен прелести, не так ли?

— Я пока только здесь, бабушка.

— А ты пытался?

— Разумеется, нет. Мне бы и в голову не пришло.

— Вот именно.

За окном стоял жаркий полдень, под окнами, прижимаясь к булыжным стенам, дико росли кусты спелой малины. Плотный мир был прекрасен, и расставаться с ним совсем не хотелось. Какие наслаждения могли быть в тонких мирах? Можно ли там было провести вот так ладонью по разогретому подоконнику и стереть с него пыль? Сощуриться от солнца? Следить за мухой, носящейся по раме?..

— Ба, что для этого нужно?

— Во-первых, верить, — сказала бабушка, тоже подходя к окну.

— Ну, допустим, верю.

— Во-вторых, положи свое тело куда-нибудь, чтобы не упало.

— А когда положу? — усмехнулся он.

— Больше ничего не нужно. Ты белый тигр, тебе достаточно захотеть. Но, поскольку для тебя это впервые, позови их. И попроси, чтобы помогли тебе. Вот и все.

— Ладно. Как-нибудь попробую.

— Пробуй сейчас, — строго сказала бабушка, — потом может быть поздно.

Ольгерд лег на диван, закрыл глаза и мысленно позвал белых тигров. Пока он ничего не чувствовал, страха не было. Было ощущение явного недоразумения и размышления: что бы такое придумать и соврать бабушке, чтобы не расстроилась. Потом, как будто перед сном, тело вдруг стало легким, все рецепторы на коже загудели как от озноба. Стало тревожно, и он приоткрыл глаза.

Он увидел все тот же мир, комнату, край дивана и свою руку на нем. Только изображение стало каким-то неестественным, как стоп-кадр, и почему-то плоским. Стало вдруг сразу понятно, что он вовсе не живет в этом мире, ему просто показывали кино про него, объемное, цветное, насыщенное запахами, звуками и прочей информацией. Теперь изображение сдвинулось, трехмерный мир стал плоским и искаженным. Ольгерд выходил в другой объем.

Он вылупился, как из яйца. Комната была все та же, только по-другому освещенная. Было много сиреневого и фиолетового, и цветов, которых он раньше не видел. Рядом стояли белые тигры, огромные кошки с зелеными глазами, черными носами и мощными лапами. У Ольгерда тоже были лапы, еще мощнее, чем у них. Под шерстью от ужаса выступил холодный пот.

Они переговаривались мысленно. «Вот и он!» «Он боится!» «Какой красивый!» «Замолчите, дайте ему опомниться!»

Самый крупный из них подошел к Ольгерду и спокойно сказал:

— Ничего не бойся. Ты свободен, Ольгерд Оорл. Просто у тебя теперь два мира и две оболочки. Мы ждали тебя.

— Я могу быть человеком?

— Конечно. Но нам больше нравится обличие тигров. Руки и речевой аппарат нужны только в плотном мире.

— Почему именно тигров? И почему белых?

— Разве мы не прекрасны? — удивился тигр.

Вопросов была куча. Где он? Что они делают в его замке? Куда делась бабушка? И почему именно он — этот самый белый тигр? Но, тем не менее, земные дела интересовали его гораздо больше.

— Кто ты? — спросил он старшего тигра.

— Инагмиан, — ответил тот.

— А Лаокоон среди вас есть?

— Нет.

— Прекрасный юноша с голубыми глазами и черными локонами.

— Нет-нет. Мы не знаем такого.

— А среди эрхов его нет?

— Возможно. Эрхов много, гораздо больше, чем нас.

Ольгерд встал. Огромное мощное тело было по-прежнему невесомо. Лапы не касались ковра, а если он опускал их насильно — проходили пол насквозь.

— Здесь все делается мысленно, — сказал Инагмиан, — бесполезно двигать предмет лапой. Научись хотеть.

Как во сне, он взлетел и проплыл над спинами встретивших его тигров. Они тоже поднялись, как стая птиц, и сквозь стены вылетели из замка. Это было блаженство.

— Научись хотеть, — наставлял его старший тигр, — почувствуй это, и в плотном мире предметы будут подчиняться тебе.

— А если у меня не хватит сил? — это вопрос волновал его чрезвычайно.

— Мы дадим тебе силы. Только позови нас.