Владимир Медведев - «Если», 2000 № 01
— Кулейн еще жив. Он его уничтожит! — воскликнул Кормак.
— Нет, Кулейн лишь тень того, кем он был когда-то. Я думал, Утер и Меч Силы смогут его остановить. Но Вотан перехитрил меня и здесь. Он забрал Кровавого короля.
— Убил?
— Нет. Но лучше бы убил!
— Я не понимаю…
— Утер здесь, принц Кормак. В Пустоте. В оковах огня, пожирающего души.
— Я думаю только об Андуине, — отрезал Кормак. — Я могу восхищаться силой и воинским искусством того, кто меня зачал, но знаю я одно: он преследовал мою мать, пока она не умерла. Его страдания мне безразличны. — Он стремительно встал. — Я отдохнул, Мэдлин.
— Хорошо, — прошептал волшебник. Его ладонь скользнула над костром и пламя угасло. — Путь предстоит долгий, и повсюду таятся опасности. Не сходи с тропы, Кормак. Что бы ни происходило, не сходи с тропы.
Они вместе зашагали по широкой дороге. Справа и слева беспощадная серость простиралась до унылого горизонта. Только иссохшие деревья и торчащие черные камни, зазубренные, в трещинах, нарушали плоскость равнины. Ноги путников поднимали пыль, она сушила горло Кормака, разъедала глаза.
— Это место без души, — заявил он, и Мэдлин горько усмехнулся.
— Как раз наоборот, юноша. Здесь живы только души усопших. На нашу беду большинство осужденных оставаться здесь преданы злу. И здесь истинная природа каждого человека становится явной. Вот Перевозчик. Когда-то он был человеком, но теперь обрел образ чудовища, которое таилось в нем при жизни.
— Андуине нельзя оставаться тут, — сказал Кормак. — Она кротка и добра, она никому не причиняла зла.
— Тогда она свободно преодолеет всю дорогу. Не бойся за нее, Кормак. В этом месте существует космическое равновесие, и даже Молеку не дано нарушать его надолго.
Они миновали поворот и увидели молоденькую девушку, попавшую ногой в ловушку.
— Помогите мне! — взмолилась она, и Кормак свернул с дороги туда, где она лежала на земле. Но едва он приблизился к ней, как из-за скалы возникла чудовищная фигура.
— Берегись! — закричал Мэдлин. Кормак обернулся, а его меч уже описывал смертоносную дугу и разрубил чешуйчатый бок.
С визгливым шипением, оросив рубаху Кормака черной кровью, чудовище исчезло, а за спиной принца девушка бесшумно поднялась с земли, скрючив пальцы, как когти. Мэдлин метнул узкий кинжал, который вонзился ей между лопатками, она упала на колени, и Кормак волчком повернулся к ней. Глаза у нее стали кроваво-красными, рот ощетинился острыми клыками, между синими губами высунулся змеиный язык. И она тоже исчезла.
— Вернись на дорогу, — приказал Мэдлин. — Только сначала подбери мой кинжал.
Кормак нагнулся за кинжалом, глубоко погрузившимся в пыль, и вернулся к волшебнику.
— Что они такое?
— Отец и дочь. Всю свою жизнь они грабили и убивали путников на дороге между Вируланиумом и Лондниумом. Их сожгли на костре за двадцать лет до твоего рождения.
Они шли и шли — возможно, целую вечность. Без звезд, без луны, которые отмечали бы ход времени. Кормак потерял счет часам, тем не менее в конце концов они добрались до гор, и дорога привела их к большой пещере, где пылали факелы.
— Будь настороже! — предупредил Мэдлин. — Здесь защиты нет.
В пещере десятки людей сидели, спали, разговаривали между собой. На вошедших никто не обратил внимания, и Мэдлин повел принца по лабиринту озаренных факелами туннелей, битком набитых душами, и наконец остановился в обширной подземной зале, где пылал большой костер.
Пожилой мужчина в выцветшем монашеском одеянии из коричневой шерсти поклонился волшебнику.
— Мир тебе, брат, — сказал он.
— И тебе, Альбейн[10]. Со мной мой юный друг, взыскующий добра.
Альбейн улыбнулся и протянул руку. Это был щуплый невысокий человек с большой лысиной, которую, точно корона, окружала бахромка белых волос.
— Привет тебе, мой мальчик. Того, что ты ищешь, тут маловато. Как я могу тебе помочь?
— Я ищу мою жену. Ее зовут Андуина.
— Она была здесь, но боюсь, ее отсюда увели. Мне очень жаль.
— Увели? Кто?
— За ней пришли верные. Мы не успели ее спрятать.
— Телохранители Молека, — объяснил Мэдлин. — Они служат ему здесь, как служили там, пока были живы, ибо им обещано, что они вернутся во плоть.
— Куда они ее забрали?
Альбейн промолчал и только посмотрел на Мэдлина.
— Значит, она в Башне — крепости Молека. Туда тебе доступа нет, Кормак.
— А что меня остановит? — спросил принц, и в серых глазах вспыхнуло пламя.
— Ты поистине сын Утера, — заметил Мэдлин с печалью и гордостью.
Из мрака появилось несколько фигур.
— Сын Утера? — спросил Викторин. — А, это ты, Мэдлин?
— Так значит, война началась, — прошептал волшебник.
— Еще нет, колдун, но вот-вот начнется. Скажи, с тобой правда сын Утера?
— Да. Принц Кормак, это Викторин, лучший из полководцев Утера.
— Жаль, нельзя сказать, что мы встретились в добрый час, принц
Кормак. — Викторин снова обернулся к Мэдлину. — Альбейн поведал нам, что душу короля держат в Башне… что его пытают. Неужели это правда?
— Соболезную, Викторин. Я знаю, ты был его другом.
— Был? Смерть не властна над моей дружбой. Нас здесь тринадцать, и мы отыщем короля.
— По открытой равнине вокруг Башни, — сказал Мэдлин, — рыщут гигантские псы. Зубы у них, как кинжалы, шкуры крепче железа. Их не сразит никакой меч. За первой стеной обитают верные — их не меньше двухсот, и все при жизни были грозными воинами. За вторую стену я не заглядывал, но даже верные страшатся заходить туда.
— Там король, — сказал Викторин, упрямо сжав зубы.
— И Андуина, — добавил Кормак.
— Это безумие! Как вы приблизитесь к Башне? Или, по-вашему, тринадцать мечей проложат вам дорогу?
— Понятия не имею, Мэдлин. Я всего лишь простой воин. Но ты когда-то был самым великим мудрецом в мире.
— Я подумаю над этим.
— А враги у Молека есть? — спросил Кормак.
— Конечно. Однако они почти все — такое же воплощение зла, как и он.
— Величайший враг Молека здесь — Горойен, Царица-Ведьма, побежденная Утером. И ее сын-любовник Гильгамеш, сраженный Ку-лейном.
— Я должен встретиться с царицей. Как мне найти ее?
— Она уничтожит тебя, Кормак.
— Только если ненависть ко мне будет сильнее желания победить Молека.
— Зачем ты ей? У нее есть собственное войско и покорные звери-рабы, готовые выполнить любое приказание.
— Я предложу ей Башню… И душу Вотана.
— Но что ты знаешь о Горойен?
— Ничего. Только, что она, по словам Мэдлина, была врагом Утера.
— Она была бессмертной и сохраняла красоту вечной, принося в жертву тысячи молодых женщин, глядя, как их кровь струится по ее Магическому Камню. Она возвратила жизнь своему умершему сыну — и сделала его своим любовником. Его звали… и зовут — Гильгамеш, Владыка Немертвых. Вот с кем ты готов искать союза.
— Враги Молека — мои друзья, — упрямо сказал Кормак.
— Она тебя уничтожит. Если, конечно, сумеешь добраться до нее. Ведь для того тебе придется сойти с дороги и отправиться на поиски в Край Теней. Там обитают гнусные чудовища, и они будут подстерегать тебя на каждом шагу.
Викторин поднял руку, и все обернулись к нему.
— Я ценю твой совет, Альбейн, как и твои предостережения. Но принц и я сойдем с дороги, чтобы отыскать Царицу-Ведьму. — Он обернулся к Марку, своему помощнику. — Ты с нами?
— Мы умерли с тобой, почтеннейший, — ответил молодой человек.
— И не оставим тебя сейчас.
— Тогда решено. А ты, Мэдлин?
— Ведьма ненавидит меня больше, чем любого из вас, но, да — я пойду, что еще мне остается?
Альбейн встал и обвел грустным взглядом всех пятнадцать.
— Да сохранит вас Бог! Больше мне сказать нечего.
Кормак посмотрел на удаляющуюся фигуру монаха.
— Как он попал сюда, Мэдлин?
— Он последовал за истинным Богом, когда Римом правил ложный. Идем.
Глава 12
В четвертую неделю весны корабли с вражескими войсками подошли к берегам Британии с трех сторон. Одиннадцать тысяч человек высадились в Сегундунумне вблизи самой восточной из укрепленных башен, мало-помалу разрушающейся стены Адриана. Город был разграблен, сотни его жителей преданы мечу.
Вторая флотилия — под командованием Алариха, лучшего военачальника Вотана — высадила восемь тысяч человек у Андериды на южном берегу, где к ним присоединились две тысячи саксов, которых переманил на сторону Вотана ренегат Агвайн. Дороги и тропы на Лондиниум заполонили беженцы, а готы стремительно двигались по побережью на Новиамагус.
Третья флотилия добралась до Петварии, не встретив в устье Хамбера никаких помех. Двадцать две тысячи воинов вышли на берег, и оборонительный британский отряд из тысячи двухсот человек обратился в бегство.
