Александр Мазуркин - Житие Иса. Апокриф

— Повозку — поперек дороги, коней — за повозку, — быстро скомандовал Сид. Мысль, как всегда в критической ситуации, сработала быстро и четко. Без и Геф мгновенно развернули телегу, обрубили постромки и вывели лошадей в тыл. Все произошло прежде, чем сидящие в засаде сообразили, что же им предпринять.

Теперь отряд Сида не был беззащитен — узкую дорогу перегородила телега, полог с нее был сорван. Тюки, лежащие на ней, стали надежным бруствером. Часть тюков тут же кинули вниз, чтоб прикрыть ноги. Обойти их справа мешала река, слева — отвесный обрыв. Едва позиция была готова, из-за скалы выехали три всадника. Как и лучники, в черных кожаных куртках, изрезанных внизу фестонами, с нашитыми на груди и спине железными пластинами. На головах — неглубокие шлемы.

— Эй, вы, — крикнул один из них, упирая в стремя копье и прикрываясь до глаз треугольным щитом — расстояние было малое, и вечерний воздух хорошо доносил даже негромкую речь, — если хотите, чтобы шкуры остались при вас, отдайте бабу, телегу с товаром и братьев-странников. Сами — убирайтесь ко всем чертям!

— Выговор — верхнесеверный, — удивительно спокойно отметил брат Грез. Да и остальные поняли речь парламентера — уроки странника пошли впрок. — Далеко же они забрались!

— Что, Грез, это необычно? — прицеливаясь из арбалета из-за тюков, поинтересовался Сид.

— Необычно. И брешет, собака, ему не только мы с Мер и товары нужны, он суматохи ждет, чтоб врасплох ударить!

— Я жду ответа! — закричал всадник, сдерживая переминающегося коня. Лучники на скале, увидев, что противник укрыт, тоже прилегли.

— Ждать нечего — не выдадим никого. Атаковать не советую — и ваши шкуры чувствительны к доброй стали, даже сквозь ржавую упаковку, — крикнул в ответ Сид. — Нави, дай оружие Грезу и Мису. Мер, не высовывайся!

Нави, пригнувшись за телегой, достал из тюка шлем, кольчугу и меч для Греза. В это время всадники отъехали за скалу. Когда же дело дошло до Миса, то Нави быстрым приемом заломил ошеломленному монаху руку за спину и затянул сыромятным ремнем.

— Зачем? — коротко спросил Сид. Остальные, не отвлекаясь, следили за противником.

— Этот тихоня кого-то информировал о нашем маршруте. Когда он животом маялся, я чулан перерыл и вот что нашел, — он протянул Сиду кусок пергамента.

— Мог раньше сказать.

— Хотел проследить, не думал что так, сразу…

— Если будет другой раз… — Сид не договорил и повернул голову к Грезу. — Что, брат, и тебе кольчуга привычнее рясы? А напарник-то твой, оказывается, был отряжен за тобой следить? А?

— Похоже, Сид. А мне сможешь поверить?

— Попробую.

Первая стрела воткнулась в тюк. А из-за скалы восемь всадников, по двое в ряд, выставив копья, зарысили к телеге.

Сид свалил стрелой правого. Геф левого. Не ожидавшие решительного отпора, остальные повернули назад. Стемнело. Прорезалась звезда.

— В темноте могут смять, — заметил Сид.

— Нужно контратаковать, — буркнул Без.

— Для этого нужно выйти из укрытия и подставить себя стрелам.

— Две «феньки» за выступ, и там будет тихо.

— Это еще что такое? — не понял Сид.

— Да прихватил я несколько гранат.

— Что еще?

— Два пистолета девятимиллиметровых.

— Нарушил приказ не брать современное оружие, — не отрывая глаз от поворота дороги, констатировал Сид, — тащи все сюда!

Не успел он закончить, как Без выложил на край телеги свой арсенал. К одному пистолету он успел пристегнуть приклад.

— Ну-с, уважаемый Без, вы — наш лучший стрелок…

— Ясно! не дожидаясь конца речи, шепотом прохрипел комендант и навел ствол на быстро темнеющее небо над срезом скалы.

— Даю подсветку! — крикнул Сид, выхватив из темноты лучом сильного фонаря скалу и поворот дороги. Сразу хлопнул выстрел и что-то свалилось вниз.

— Гранату! И — вперед! — как заправский командир, скомандовал Сид. Второй не потребовалось — за поворотом остались двое раненых. Стук подков быстро удалялся,

А путники через полчаса стучались в ворота сонной обители.

13

Один из раненых умер, не дотрясясь до монастыря. Другой лежал на телеге рядом со связанным братом Мисом.

Миса развязали перед воротами, запретив ему входить в стены. И он побрел вслед за ускакавшими бандитами, не оглядываясь, — он знал, что эти люди не пустят стрелы в спину. И был дан ему с собой хлеб.

После того как отряд вошел в стены и брат Грез рассказал настоятелю о нападении, путников оставили в покое, предоставив в их распоряжение залитый луной мощенный крупными плитами двор. И верх фургона превратился в широкий шатер — его растянули на двух копьях посередине площади. Лишь раненого унесли под крышу.

Стихло. К Сиду подсел Грез. Тонкий фитилек плавал в широкой плошке, чуть освещая углы шатра и кидая глубокие тени на усталые обросшие лица.

— Сид, я не странник.

— Знаю, — не дал договорить Сид, — шпион.

— Да, но теперь готов служить только тебе.

— Почему?

— Вы спасли меня, а могли выдать.

— Во-первых, опасность грозила всем, а во-вторых — могли сделать подлость и не сделали, и это ты считаешь заслугой?

— Может, и так. Но это — моя жизнь. И вы не оттолкнули меня, а ведь я был при вас еще и соглядатаем!

— А Мис — при тебе.

— Зря отпустили. Дураком он не был. И он догадывался, кто ты.

— Значит, для тебя этот вопрос ясен? Смел же ты со всевышним!

— А почему воин, храбрый на земле, должен чего-то бояться на небе? И еще я понял, что ты — человек. Что Богу до людей! Я много бродил по земле, видел разные веры, и каждая у себя была единственно истинная, а для соседей — поганая. Почему?

— Хорошо, что задумался.

— Весьма полезное занятие, — одобрил из темноты Зер. И добавил: — Давайте ему поверим.

— Попробуем, — оперся на локоть Сид и наклонил голову. — Надеюсь, что настоящее твое имя не Иуда.

— По настоящему меня зовут Рез, — почувствовав необычное в тоне Сида, встрепенулся Грез.

— Мы уже привыкли к Грезу, пусть так и останется. Как с раненым?

— Через месяц танцевать будет, — живо откликнулась Мер.

— Если раньше не повесят, — хмуро дополнил Без это оптимистическое заявление.

Было уже поздно. Сид задул фитиль.

Роса блестела на ободьях колес и сыпалась с верха шатра, когда Сид вышел на рассветную площадь. Солнце еще не затопило двор, но снежные вершины уже горели бело-розовым пламенем на чистом голубом небе. Оно уже не было небом пустыни — от него исходили бодрость и прохлада. И казалось, как это бывает только в молодости, что дорога зовет вперед.

Рядом с Сидом появился Грез:

— Я говорил с раненым. Он — человек императора.