Олег Никитин - Одноклеточный

Я чуть не схватился за голову, потому что она, по-моему, стала раздуваться. Чиппер и Аоки заметили мои страдания и дружно кивнули. Тадаси, наверное, не знал, что мне нельзя без толмача выслушивать столько разной новой информации… Я в очередной раз понял, что мой диагноз в паспорте не врёт. Но я всё равно старался утрясти факты в мозгах.

— Не напрягайся так, Егор! — Аоки дёрнула меня за нос и улыбнулась. — Я же с тобой. Ты просто со мной советуйся, ладно? Да тут почти всё автоматически будет работать, думать-то не надо.

— Точно, — расслабился я.

— Ты решил, это всё, что должен знать? — заухал чиппер и поглядел на часы на столе. — Нет, надо парню подзарядиться… Пойдём-ка к китайцу, он отлично мидий готовит.

Он отдал распоряжения подручным, и мы втроём выбрались из тихого гаража в гомон толпы. Оказывается, тут пахло не только старым железом и пылью, но и пищей. Я учуял запах горелого рапсового масла. В одном из бывших загонов для машин разместилась открытая кухня с несколькими высокими столиками-«грибками». Верховодил в ней тучный китаец с сальной бородкой, в заляпанном жиром халате. Он то и дело покрикивал на двух затурканных филиппинок в сэйра-фуку, которые пыхтели возле хибати. В жаровнях фырчали на масле моллюски, рыбки и трепанги, всё вперемешку.

Китаец улыбнулся чипперу как старому знакомому и навалил нам огромную тарелку мидий. Их скрючил жар хибати. Три потные банки с рисовым пивом должны были помочь нам переварить моллюсков.

— Весь мир поражён чипами фирм-производителей, как вирусами, — заметил Тадаси и повертел перед глазами огрызком мидии. — Только в жратве их пока нет. Но когда-нибудь они будут в каждом рисовом зернышке, полагаю.

— Чего пугаешь? Это уж слишком…

Аоки пришлось взгромоздиться на пластиковый ящик, чтобы над «грибком» торчала не только её симпатичная голова. Она орудовала палочками ловчее нас, но не спешила, а смаковала моллюсков. Они и правда были вкусны, хоть и скукожились.

— А что? Те же микроэлементы, считай. Полезно для здоровья… Любая вещь, которую ты купил в автомате или маркете содержит в себе микрочип с меткой производителя. Это всем известно. Называется он «рафид». Ничего не умеет, только откликается на опросный сигнал из этих станций на перекрёстках. Но у каждого свой набор битов в отклике. У каждого! Ты проходишь через ворота в маркете или товар сам проскакивает в щель автомата — и готово, его рафид уже с тобой. Движение товара, вот что ты обслуживаешь. Ты хочешь быть придатком к своим шмоткам, которые стучат на тебя в какую-нибудь сраную фирму на Тайване?

— Я знаю, конечно, — сказал я. Мидии чуть не встали у меня поперёк горла. — Только это корпоративная информация… Кому она нужна, если есть спутники? Эти, как их… тексаты? И программы в смартах.

— Оставляя лазейку врагу, рискуешь получить по полной. — Тадаси выставил в мою сторону палочки. — Горячо я сказал, зато по сути правильно. Тут прямые методы не годятся, само собой. Рафида не вырежешь из ткани, не повредив её. Его не сожжешь утюгом и не растворишь в стиральном порошке. Разве что в кислоте, вместе с одеждой. Выхода нет?

Аоки прыснула и толкнула меня локтем под ребро. Я задумался, но, кроме тупого удара по чипу, в голову ничего не лезло.

— Стукнуть его молотком?

— Примитивно, брат! Но ты на правильном пути, как ни странно. Раздавить рафида можно только под прессом, молотком его не возьмёшь… Тупик? — Он пожевал моллюсков, рассеянно посматривая по сторонам. Я молчал, Аоки улыбалась. Уж она-то наверняка когда-то прослушала лекцию чиппера и теперь знала всё. — Для умных людей не бывает тупиков. Видел пьезокристаллы для разных бытовых роботов? Думаю, нет. В уличных автоматах их не продают, в маркетах тоже. Но сколько их попадает на Полосу мимо торговых фирм вместе со старыми роботами? То-то же. В лавках на Полосе, если тебя там хорошо знают, можно выторговать парочку таких кристаллов. Они плоские и очень маленькие, миллиметров пять. Ну, допёр?

— Рафида нужно поместить между ними и ударить молотком!

— Тихо, тихо… Народ распугаешь. Займись на досуге, найди свои рафиды и убей их. Да не лупи со всей дури. Осторожно, слегка стукни, импульс поля от пьезокристаллов его и прикончит. Только не вздумай заниматься этим делом прямо в маркете или, того хуже, вырезать чипы из шмоток, чтобы спереть какую-нибудь вонючую майку. Во-первых, замаешься искать, а во-вторых, моментом скрутят. Тогда уж ты, брат, навечно в списке подозреваемых застрянешь. До пенсии будешь под наблюдением ходить.

— А как его найти-то, рафида? Он же крошечный.

— Микрофоном, прикинь. Настраиваешь на ультразвуковый диапазон программу и находишь. Как летучая мышь…

Я проследил за последним моллюском, который исчез между Аокиных губ. Она кивнула:

— Все нормальные люди этим занимаются, Егор-кун. Купил шмотку — и лупи чип, пока не сдохнет.

— А остальные вещи? Стул там, ложка…

— Ты с ними по городу таскаешься? Вот пусть они и валяются в квартире… Эти-то рафиды нам без разницы, они же твой трёп не пишут. Главное, чтобы на байке ничего лишнего не было. Шлемак-то и байк у тебя Аокины, и рафидов в них уже нет, полагаю. — Тадаси принял мечтательный вид. — Парень, с самого момента твоего рождения ты живёшь с персональным номером. Это твой ярлык и одновременно пропуск в жизнь. Ты часть системы, не забывай об этом. Не сопротивляйся ей, а просачивайся сквозь микропоры — и всё будет хорошо… А вот это что у тебя? Что там?

Тадаси вдруг протянул руку и дёрнул меня за толстый воротник.

— Шейд, в рекламной конторе поставили, — удивился я.

— Ну конечно! Ты думаешь, он совсем безобидный? Там тоже свой рафид есть, только он с метеоцентром связан. Туда передаются твои координаты и состояние погоды в этой точке, понял? Убей его.

Тут в кафе китайца ввалился нетрезвый танцор «буё». Их сразу видно по нихонской одежде и белой краске, которой они физиономии раскрашивают. Танцор принялся извиваться между «грибков», плавно двигая руками, головой и щиколотками. С ним была девочка лет семи с плетёной чашкой на голове. Она коряво играла на кине и одновременно дула в глиняную свистульку. Под эту-то музыку и кривлялся пьяный танцор, на удивление попадая в такт.

— Ати ни икэё, хокэн! — тонко завопил китаец.

С помощью филиппинки хозяин стал выталкивать нежеланного гостя вон. А девчонка в это время споро обежала столики, и ей накидали в чашку всякой всячины — кто мидию, кто пятииеновую монетку. Через минуту оба артиста исчезли в толпе.

— Что-то я не въезжаю, — сказал я. — Ты почти открыто раздаёшь свои секреты, как бороться с государством, а тебя никто не арестует.

— Кто тебе сказал, что я с кем-то борюсь? — остолбенел Тадаси. — Упаси тебя Будда противопоставить себя системе, Егор. Она сожрёт тебя и не заметит. Максимум, на что ты можешь рассчитывать, — отгородить себе закуток внутри неё. И пусть ты никогда не совершишь ничего незаконного, тебя будет греть мысль, что ты мог бы сделать это и остаться живым и свободным. А те лощёные типы и их тёлки, кого ты видишь на работе или в кино, на улице или в ресторане, — нет. Запомнил? А во-вторых, Тони мне тебя рекомендовал, иначе бы я не стал с тобой возиться. И учти ещё одну штуку. В полиции пока что работают не робокопы, а такие же люди, как ты и я. Они знают о тотальной слежке не хуже меня. Куда они пойдут, чтобы «поработать» с пьезокристаллами или смартом, когда не на службе, — если таких, как я, не станет?