Отмель - Илья Сергеевич Ермаков

Она застыла на месте, держась за открытую дверь. И ужас постепенно копился в ней.

Первым делом она полезла проверять сеть. Отодвинув холодильник в сторону, она заглянула за него и увидела, что розетка включена в сеть.

– Черт!

Дети, отвлекшись от своих дел, смотрели на нее.

Мама прошла к включателю света и несколько раз нажала на него. Ничего не поменялось.

– Что сучилось? – жест Мальчика.

– Света нет, – ответила Мама.

Дети переглянулись, встревожились и вскочили.

– Проверь наверху.

Мальчик кивнул и убежал на второй этаж.

Девочка продолжала тревожно наблюдать за происходящим. Бабушка тоже проснулась и теперь смотрела по сторонам.

Мама принялась проверять работу всех электронных приборов. Ничего не работало. В доме не осталось электричества. Отопление резко спадало. Становилось жутко холодно.

– Только не это…

Она проверила электрический щит. Пощелкав на выключатели, Мама не добилась никакого эффекта.

– Черт!

На лестнице появился Мальчик. Мама с надеждой бросила взгляд на него. Тот лишь покачал головой.

Ничего не работает.

– Проклятье!

Дом обесточен.

Мама накинула на себя куртку и побежала в гараж, где стоял главный генератор, отвечающий за всю энергию в их доме.

Она обнаружила его в неработающем состоянии. Мама принялась усердно жать на все кнопки подряд, тянуть за все провода. За все рычаги включения. Ничего не работало!

Никаких звуков.

Никаких мерцающих лампочек.

Ничего.

Со злостью она пнула генератор и тяжело вдохнула.

В животе схватило.

– О, тише-тише… неужели, сейчас?

Она подошла к стене и, упираясь о нее спиной, часто задышала. Боль постепенно затихла.

– Не сейчас… ладно.

Но уже скоро: она знала это.

Мама вернулась к генератору. Она не теряла надежды возобновить его работу. Ничего не нажимая, она внимательно смотрела на него. Мама проследила за ходом проводов. Прошла за ними к стене и…

– Перегрызли.

«Мыши?»

– Суки! Суки! Суки! Нет! Только не это! Черт!

«Генератор сдох, так бы сказал муж»

Вернувшись в дом, Мама сообщила детям тревожную весть. Они остались без электричества и света.

«Что же нам теперь делать» – появился текст на экране «Голосового дневника».

Мама подумала. Вариантов у них совсем немного.

«Мы поставим свечи везде у нас их много я насобирала достаточно за все время вылазок пока я что то не придумаю будем пользоваться свечами»

«Что-то не придумаю… когда ты прекратишь врать детям?!» – отругала она себя.

Мама достала из кладовки целый ворох свечей. Она дала Мальчику зажигалку. Вместе они принялись расставлять свечи по большой комнате. Они расставили их вокруг Бабушки, чтобы хоть как-то ее согреть. Мама дала Мальчику несколько свечей, чтобы он смог поставить их на ночь в свою комнату. Свечей им хватит дня на два-три.

Но потом?

Что потом будет?!

С наступлением темноты свет им давал огонь свечей. Большая комната на первом этаже дома теперь больше напоминала жуткий зал для мистических ритуалов: столько свечей! И здесь, и там! Они стояли повсюду, освещая пламенем каждый уголок.

От такого зрелища даже Маме стало не по себе.

Вместе с Мальчиком они уложили Девочку в постель и оставили ей несколько зажженных свечей в комнате. Потом Мама проводила Мальчика. Он тоже зажег свечу, оставил ее на полу и укрылся одеялом. Спали они в куртках и в теплой одежде.

Главное – отсутствие света не лишало их отсутствия газа. И Мама смогла нагреть на плите воду в кастрюльке. Пришло время мыть Бабушку. С тех пор, как Бабушка больше не вставала, Мама не забывала о ее гигиене. Это было очень важно и с целью профилактики образования пролежней.

Мама разбавила холодной водой согретую воду. Поставила кастрюльку рядом с матрасом. Приготовила несколько полотенец. И потом аккуратно уселась на колени перед матрасом, окруженного кольцом горящих свечей.

– Привет, мама.

Она говорила все вслух, надеясь, что та сможет услышать ее, если не ушами, то мыслями и чувствами. Поймает движение губ. Заметит изменившийся взгляд.

И все поймет.

Узнает ее.

Может, в самой глубине своего угасающего сознания, Бабушка все еще ее помнит. Помнит свою родную дочь.

И помнит саму себя.

Когда Мама сдвинула одеяло в сторону, Бабушка уставилась на нее испуганным взглядом. Словно беспомощный ребенок, который никак не может за себя постоять. Не может защитить себя. Не может возразить. И боится своего неотвратимого и неизвестного будущего.

– Не бойся. Я с тобой, милая. Я с тобой, мамочка.

Мама поцеловала Бабушку в лоб и погладила по щеке.

– Давай я помогу тебе. Надо помыться.

Она сняла с нее куртку и закатала рукава кофты. Кошка, заметив шевеления, выскользнула из-под одеяла, ловко обошла свечки и скрылась под лестницей.

– Ах! Она всегда с тобой, да? Вы теперь вдвоем все время? Какие молодцы.

Мама смочила полотенце в теплой воде, выжила его и начала бережно протирать кожу рук, начиная с ладоней.

Начала она с пальцев. Протерла их с каждой стороны. Межпальцевые промежутки. Все фаланги. Ладони с двух сторон. Потом, смачивая и выжимая полотенце, поднималась выше. К локтю. Потом к плечу.

– Вот так, моя хорошая. Вот так. Сейчас будешь чистенькой. Я тебя вытру. Одену. Укрою. И ты дальше будешь спать. Хорошо?

Мама даже не ощутила слез на щеках. Она поняла, что плачет, когда Бабушка потянула дрожащую руку к ней и вытерла слезинку кончиком указательного пальца.

– Ох, прости!

Мама вытерла слезы ладонью.

– Мне не хватает тебя, мама.

«Говорю так, словно ее уже нет»

– Ты же всегда была рядом. Помогала мне. Всегда знала, что сказать и как меня успокоить. Ты ведь это и делала, да? Успокаивала меня. И прерывала мою тревогу. Ты всегда была для меня оплотом того спокойствия, принимавшего взвешенные мудрые решения, на которые я никогда не была способна. Вечно действовала на эмоциях. Импульсивно. Я знаю. А ты умела привести меня в чувства. Подсказать. Помочь. И за детьми ты следила. Они тебя слушались. Меня тоже, конечно. Но тебе даже перечить не смели. Авторитет. Они это видели в тебе, чувствовали. Ты была той бабушкой, которую они уважали. И он… он тоже тебя всегда уважал. И спас.

Мама почувствовала, как слезы начинают ее душить. В горле защемило. Она прижала тыльной стороной ладонью нос и шмыгнула, сдерживая плачь.

Ее нижняя челюсть слегка тряслась.

– Я столько всего от тебя скрывала. А ты знала, да? Ты всегда все знала, верно? Просто не давала виду. Не сердилась. Не злилась. И когда… я домой пришла пьяная. Всего один раз. Ты ничего не сказала. Ты любила меня любой. И злую, и плачущую, и