Гордон Диксон - Гильдия

— Скажи мне, — задумчиво произнесла Аманда, — Ты больше не используешь интуитивную логику?

— Нет, — ответил Хэл. — Она не помогает в том, что я делаю сейчас, и не слишком помогала уже в течение долгого времени. Она — инструмент в духе Донала, и пользы от нее примерно столько же, как и от способности моментально делать вычисления в уме. Ученые-идиоты занимались подобными вещами много веков, и они не дали человечеству возможностей к улучшению — не говоря уже о том, чтобы помочь ему развиваться в том направлении, на которое надеялся я...

Он остановился посреди фразы.

— Но в то время как мое сознание вернулось назад в двадцать первый век, — сказал он, — я вошел в Созидательную Вселенную сознательно — под влиянием Уолтера Бланта, Гильдии Придела в ее тогдашнем виде, а также по своей собственной воле. Ранее я только пересек ее, когда шел обратно во времени. Именно потому, что я оказался там, на меня мог напасть — и напал — Враг. А иначе я и не начал бы догадываться, что обещает всем сознательное, добровольное вхождение в нее.

— Но разве не существует никакого способа, которым ты можешь использовать интуитивную логику, чтобы найти путь в Созидательную Вселенную? — спросила Аманда.

— Она не работает для проблем такого рода. По существу, она инструмент реальной вселенной, которая ограничена логикой. Она не может перепрыгивать расселины — а только быстрее совершать логические шаги. Верно, я говорил, что должен найти путь в Созидательную Вселенную, но мне, возможно, следовало сказать, что я должен создать этот путь. Если же путь уже существовал, причем такой, какой мне нужен, интуитивная логика могла бы его найти. Но пока такого пути не существует, и интуитивная логика не только не может найти то, чего нет; она не может ничего построить собственными силами.

— Тогда я понимаю, — задумчиво сказала Аманда. — Ты хочешь сказать, что не можешь увидеть окончательных последствий чего бы то ни было?

— Верно, не могу. Все, что оказывается возможным предвидеть — это то, что предсказала бы обычная логика, имей она все составные части проблемы и неограниченное время, чтобы, используя их, прийти к некоторому выводу. Интуитивная логика не годится не только для творчества, но и для личности: например, я не могу увидеть собственную смерть — потому что подобно всем достаточно здоровым людям, не могу на уровне подсознания представить, что сам я мертв, а вселенная продолжает существовать без меня...

Аманда лежала, не двигаясь. Но Хэл внезапно, как удар, ощутил ее глубокую эмоциональную реакцию. Он сразу же обнял ее и прижал к себе. Она по-прежнему лежала неподвижно, но теперь Хэл мог чувствовать, как она дрожит изнутри.

— Аманда! — обратился он к ней, — в чем дело?

— Не знаю. Не могу тебе сказать, — произнесла она, сжав зубы. — Как будто что-то ужасно печальное краем — только краем — задело меня. О, мой любимый, не отпускай меня!

— Я здесь, — сказал ей Хэл.

— Скажи мне, что ты не уйдешь, никогда!

— Я никогда не покину тебя, — сказал Хэл.

— О, благодарю все небеса, всех богов...

Аманда прильнула к нему. Хэл крепко обнимал ее; и через какое-то время они заснули — по-прежнему обнявшись.

Глава 17

Обоих разбудили лучи рассветного солнца, проникшие в незанавешенные окна кабинета. Хэл с Амандой оделись и вышли в обеденный зал. Их посадили друг напротив друга у конца одного из длинных дощатых столов. Они еще завтракали, когда Амид присоединился к ним.

— Кто-то сообщил тебе, что мы здесь, — сказала Аманда, когда старик уселся рядом с ней. Хэл заметил, что рядом с Амандой Амид выглядел гораздо меньше ростом, чем обычно. Как будто за последний год он еще больше усох, однако без вреда для себя.

— Совершенно верно. — Амид широко улыбнулся ей. — Я попросил, чтобы те, кто работает в кухнях обоих зданий, передали мне, когда вы придете завтракать.

Он посмотрел на Хэла.

— Я думал, что я захвачу тебя с собой и сам прослежу, чтобы ты появился в круге.

— А разве это не означает, что тебе, возможно, придется долго ждать? — удивился Хэл.

— Обычно это так, — кивнул Амид. — Но похоже, что тут решать уже не мне. Всем уже известно, что появился гость; и все, кто сейчас ждет своей очереди добровольно пропускают тебя вперед. После того как мы придем туда, нам придется лишь подождать, пока кто-нибудь первым покинет круг. Тогда ты вступишь в него, а мы с Амандой займемся нашим делом.

— Вашим делом — Хэл перевел взгляд с Амида на Аманду.

— Хорошо, я займусь моим делом, — сказал Амид. — Просто я так выразился. А какие именно сейчас планы у Аманды, я не имею представления. Я полагал, что тебе они известны.

— Я задержусь, возможно, на день или на два, — ответила Аманда, — так что смогу посмотреть, как Хэл начнет. Я просто буду ждать — если ты не предложишь мне чем-нибудь заняться, чтобы отплатить за гостеприимство. Я знаю, у всех здесь на уступе есть какая-то работа.

— Ты наша гостья, — пожал плечами Амид. — Это правило не относится к тебе или Хэлу, если только вы сами не хотите поработать.

— Как я тебе и говорил, — отозвался Хэл, — я выполню свою долю любых обязанностей.

— Ну вот, — сказала Аманда. — С ним все ясно. А теперь: в чем могу оказаться полезной я?

— В таком случае благодарю вас, — сказал Амид. — Хорошо, ты можешь заглянуть в наш лазарет, если хочешь. У нас здесь больных немного, но небольшие несчастные случаи бывают. Нам может пригодиться человек, который знает что-то об акупрессуре для снятия боли и прочего — то, что умеете все вы, дорсайцы.

— В подобном месте, к тому же среди экзотов, — удивился Хэл, — и вы нуждаетесь в дорсайских навыках медицины, использующихся на поле боя?

— Аманда передает больным волю к излечению лучше других, но я думаю, ты это и сам знаешь, — сказал Амид. — У нас есть один такой человек, сейчас он в круге. Он называет себя просто Старик и делает то же, что и Аманда; но даже у него получается не так хорошо, как у нее.

— О? — откликнулся Хэл. — Я хотел бы познакомиться с ним.

— Ты увидишь его, когда окажешься у круга, — сказал Амид. — У него есть подобие ауры, которая, похоже, помогает людям излечиваться быстрее и легче. На самом деле его имя — Лаорен; насколько я понимаю, он китайского происхождения. Но когда он появился здесь, то попросил, чтобы мы просто употребляли перевод его имени на бейсик, то есть «Старик». Он довольно необычен — экзот из семьи, которая сохраняла этническую чистоту больше полутораста лет. Ты ведь знаешь, как мы в наших двух мирах всегда одобряли скорее смешение национальностей, чем их обособленность.

Хэл и Аманда закончили завтрак, и все они вышли наружу. Процион сиял в безоблачном небе, обещая теплый, если не жаркий, день.