Гордон Диксон - Гильдия

— Ты не выключишь это? — попросил Хэл.

— Ладно, делайте, как я говорю, подбирайте...

Голос Джатеда внезапно прервался.

— Любопытно, — сказал Амид. — Почему ты хотел остановить запись, причем остановить именно в этом месте, Хэл?

— Потому что он сказал кое-что очень интересное. — Хэл улыбнулся старику. — Я хотел бы некоторое время подумать об этом.

— И что же он сказал такого уж интересного, если мне будет позволено спросить? — поинтересовался Амид.

— То, что он сказал о том, что каждый находится в своей собственной вселенной, — сказал Хэл. — А почему именно это мне интересно, не спрашивай меня сейчас, если не возражаешь. Единственный ответ, который я мог бы тебе дать, был бы слишком длинным и сложным, и я даже не уверен, что он удовлетворил бы тебя.

— Как хочешь, — пожал плечами Амид. — Эта лента и другие ленты Джатеда находится здесь, и ты можешь слушать их в любое время.

— Спасибо, — кивнул Хэл. — Теперь, поскольку ужин закончен — и спасибо за него, — возможно, нам с Амандой лучше отправиться в этот твой кабинет. Еще раз благодарю тебя за разрешение им воспользоваться. Сегодняшний день был долгим, и мы все время шли в гору.

— Могу себе представить, — вздохнул Амид. — Тогда — спокойной ночи. Очень, очень хорошо, что я увиделся с вами. Особенно с тобой, Хэл, так как я не был уверен — до того, как Аманда сказала мне, что приведет тебя к нам, — что когда-либо увижу тебя снова после того, как я покинул Энциклопедию.

— Невозможных встреч не бывает, — сказал Хэл.

— Верно. Еще раз — спокойной ночи. Артур покажет вам, где находится мой кабинет, и удостоверится, что вы нормально устроились. Хорошо, Артур?

— Конечно, — ответил тот.

Глава 16

В кабинете Амида — его, как несколько извиняющееся объяснил Артур, следует называть кабинетом Мастера, когда они говорят со всеми, кроме Амида — можно было бы только работать вдвоем, и все. Места на полу, однако, там хватало для того, чтобы разостлать старомодный широкий матрац, который в остальное время лежал сложенным у стены.

— Ну, — сказала Аманда, устраиваясь поудобнее. — Хочешь рассказать мне, почему запись Джатеда тебе так подняла дух? Я чувствовала даже через стол, как от тебя исходит радость.

— Его слова о том, что у каждого своя вселенная, — ответил Хэл. — У меня хватало тому свидетельств. Я был на верном пути в своих поисках Созидательной Вселенной. Но мне уже в течение нескольких лет не встречалось новых тому подтверждений; и вдруг появляется человек, который согласен со мной.

— Как это, согласен с тобой? — удивилась Аманда. Они лежали в темноте, на спинах, бок об бок, не накрывшись ничем, так как было довольно жарко. — Он говорил о множестве вселенных. А ты всегда говорил об одной-единственной.

— Это не имеет значения, — ответил Хэл. — Одна большая вселенная, в которой достаточно места, так что каждый мог создать то, что он хочет, или по вселенной для каждого, чтобы создать то, что он хочет. Это сводится к одному и тому же...

Он внезапно остановился.

— В чем дело? — спросила Аманда.

— Я просто услышал, как сам говорю, что оба понятия означают одно и то же. Преходящее и вечное — едины. Это сходство напомнило мне о Законе Джатеда, вот и все. Так или иначе, Джатед определенно держался за угол того же самого одеяла, другой угол которого достался мне. Радует, что твои находки подтверждаются.

— Я тоже рада за тебя. — Аманда сжала его руку. — Но по правде говоря, я все еще не понимаю этого эпизода с разбитым фонарем. Был бы он «неразбитым» для кого-то, кто там не был, или вошел в комнату позже... или?..

— Я не знаю, — ответил Хэл. — Возможно, именно поэтому я прав — в том, что скорее есть одна большая вселенная неограниченного объема, чем неограниченное число личных вселенных, о которых говорил Джатед, а недостаток его теории как раз в том, что на заданный тобой сейчас вопрос ответить невозможно. Или, возможно, он был прав в том, что некоторые вещи, сделанные в Созидательной Вселенной, обретают существование в этой. Например, картина возникает в сознании художника, но появляется в том месте, что люди будут, вероятно, всегда называть реальной вселенной.

— Но ты знаешь, почему она появляется в реальной вселенной. Ты можешь следить за тем, как ее рисуют.

— Нет, — сказал Хэл, — ты наблюдаешь вот что: субстанции различных цветов накладывают на ровную вертикальную поверхность. А когда ты увидишь, как живописец вкладывает в живопись именно то, что заставляет эти цвета пробуждать в тебе такие глубокие чувства? Или взять, к примеру, музыку...

— Я вижу, к чему ты клонишь, — сказала Аманда. — Я, разумеется, рада, что он, по-твоему, подтверждает твою точку зрения, но суть в том, что на меня он такого уж глубокого впечатления не произвел. Мне показалось, что ему главным образом хотелось пустить пыль в глаза.

— Тем не менее, — сказал Хэл, — он сознательно, с определенными целями использовал Созидательную Вселенную, а я этого делать не умею. Он входил в нее. Те примеры из искусства различных эпох, которые я всегда привожу, относились только к бессознательному проявлению творческих способностей. Как будто художник может лишь погрузить руки в Созидательную Вселенную, и ему приходится работать только на ощупь. Я же хочу войти в нее полностью — шагнуть туда, как во всякое другое место. Я должен это сделать и превратить его в поле битвы, где я наконец смогу схватиться с Врагом, и создать вход — так, чтобы после меня там могли оказаться и другие, чтобы работать с ним. Но ты права в том, что чудеса — плохой способ преподать что бы то ни было вообще, не говоря уже о нашей цели. Когда я впервые обнаружил Созидательную Вселенную, то отверг этот метод убеждения в ее существовании — но я уже рассказывал тебе про это.

— Мне хотелось бы, — сказала Аманда, — чтобы ты прекратил заявлять, что рассказывал мне о каких-то» вещах, хотя в действительности этого не делал. Ты никогда и ничего не рассказал мне о том, когда же ты обнаружил Созидательную Вселенную.

— Извини, — ответил Хэл. — Я неоднократно обдумываю некоторые вещи, мысленно обсуждая их с тобой; и если только не постараюсь запомнить, когда именно я при этом касался определенной темы, то путаю мнимые и реальные разговоры с тобой.

Аманда повернула голову и поцеловала его щеку.

— К чему это? — спросил он.

— Ни к чему. Продолжай, — сказала она. — Ты расскажешь мне — на этот раз по-настоящему — когда ты впервые обнаружил Созидательную Вселенную.

— Это произошло, когда я был Доналом, — начал Хэл. — Помнишь, в Энциклопедии я показал тебе Сэйону Связующего? А это произошло за некоторое время до того. Я только что ушел с поста Военного Руководителем двух Квакерских миров после довольно неприятной сцены со Старейшиной Брайтом, который был у квакеров главой Объединенного Совета Церквей; фактически, он угрожал мне дисциплинарным судом и казнью. Мне пришлось застрелить троих из его гвардейцев, которым он приказал арестовать меня; а также напомнить ему, что в его столице находится множество моих наемников и они могут настолько высоко оценивать бескровную победу, которую я только что помог им одержать, что для него окажется неразумным пытаться предпринимать подобные действия. А Брайт обвинил меня в том, что я подкуплен экзотами, над чьими силами я только что и одержал эту победу — для него. Оказалось, что бескровной победы он не хотел. Он жаждал крови, большой крови, и в особенности — крови экзотов.