Дин Кунц - Античеловек

Я схватил спички и керосин и бросился назад в гостиную. Когда я уже проскакивал из одной комнаты в другую, мне пришло в голову, что тело-матка вполне может сейчас подкарауливать меня. К счастью, оно все еще было занято своими проблемами. Я обежал эту тушу, выпустил еще две пули, потом открыл канистру и облил Хайда-матку керосином. Матке не понравилась горючая жидкость, и туша принялась извиваться, пытаясь отползти подальше. Я отошел на десяток шагов, зажег спичку и бросил ее в матку.

Пламя взметнулось алым цветком.

Вслед за ним взметнулась и матка-Хайд, подернутая рябью гора плоти. Она попыталась было снова принять форму андроида, но сумела сформировать лишь грубую фигуру, отдаленно напоминающую человека. Потом эта фигура рухнула и начала корчиться.

Я выстрелил еще два раза, потом загнал в магазин последние три патрона и выпустил их тоже. Огонь усилился. Занялся деревянный пол, а за ним и стены. Через считанные секунды комната должна была превратиться в ад. Я выскочил за дверь и оглянулся. Хайд-матка значительно уменьшилась в размерах. Похоже, она разделилась на несколько частей, отбрасывая участки, безнадежно поврежденные огнем и пулями. Но кольцо безжалостного пламени смыкалось все теснее. Наконец я вышел на улицу и сел на снегоход. Теперь я был уверен, что шизоидное расщепление Его личности ликвидировано. Джекил, оставшийся в погребе у Гарри, жив. Хайд уничтожен. Я завел мотор и поехал вверх по склону. Нужно сообщить Джекилу, что мы победили.

Я остановился перед домом и слез со снегохода, оставив все оружие на нем.

Потом я поднялся на крыльцо и прошел в гостиную.

В гостиной все еще горел свет.

– Поздравляю, – произнес Он.

– Откуда ты...

– Я читаю твои мысли, Джекоб.

– А, ну да, – спохватился я. Пора бы уже привыкнуть и смириться с тем, что Он не хуже меня знает, что творится у меня в голове.

– Теперь мы можем идти дальше. Я победил себя, и мне больше ничего не мешает продолжать свое дело.

– Минутку, – перебил я. – Мне тут стало любопытно – когда ты изменишь нас, мы тоже сможем читать мысли друг друга?

– Да, – ответил Он.

– Но во что тогда превратится мир?

– Ну, сначала будет трудновато...

Я подошел к лестнице в подвал.

– Могу себе представить!

– Но не забывай, что ваш интеллект возрастет во всех смыслах. Вы не просто получите новые способности, сохранив при этом прежний, дикий и жестокий взгляд на мир. Вы сможете научиться воспринимать чтение мыслей как совершенно естественную часть жизни.

– А устная речь отомрет, – пробормотал я. Неожиданно эта перспектива напугала меня.

– Совершенно верно, – согласился Он. – Останется один-единственный, универсальный язык, язык телепатического общения.

Я уселся на ступеньки.

– Подойди поближе, – приказал Он.

– А теперь-то для чего?

– Для того, за что мы боролись, к чему стремились. Для того, ради чего ты похитил меня из лаборатории. Ради чего мы спасались бегством и прятались.

Я встал и подошел к пульсирующему телу Джекила-матки. Теперь, когда Хайд был уничтожен, я могу не высматривать особенности, которые позволили бы в случае чего отличить их.

– Боюсь, – сказал я, чувствуя приступ комплекса неполноценности, – что я немного туповат для твоих целей.

– Пора, – сказал Он и прикоснулся ко мне.

Его прикосновение было холодным, но ничего неприятного в нем не было.

– Пора начинать, – повторил Он.

Моя плоть затрепетала.

Его псевдоподы сделались тоньше, и Его плоть вошла в мое тело, добралась до клеток, до позвоночника...

– Ты будешь первым, – произнес Он.

...до мозга...

– Первым из новой расы людей.

– Ты изменяешь меня, – прошептал я.

– Да.

Дрожь и пламя, разлившееся по телу...

– Я изменяю тебя, Джекоб. Я наконец-то изменяю тебя...

Глава 17

Когда рассвело, Он перестал копаться в моих клетках, отпустил меня и извлек псевдоподы из моего тела. Я стоял рядом с ним, и мир был не таким, как раньше. Мир никогда уже не будет прежним. Эпоха дикости человечества ушла в прошлое. Я смотрел на все другими глазами. Даже такие простейшие вещи, как лед на стенках погреба или волосинки на моих руках, изменились. Я приобрел совершенно иной слух и теперь слышал то, что недоступно ушам смертного человека. Прислушавшись повнимательнее, я мог расслышать песню атомов. Мой нос ощущал совершенно новые запахи. Я знал, что мои органы осязания тоже изменились.

Я остался Джекобом Кеннельменом. И в то же время я стал кем-то другим.

Кем-то гораздо большим.

Он без слов сообщил мне, что нам пора в путь. Мы обменялись последними мыслями, забыв о холоде погреба, забыв обо всем, кроме соприкосновения умов.

Когда все было сказано, я поднялся из погреба в гостиную, а оттуда пошел на улицу, к снегоходу.

С неба неспешно падали хлопья снега.

Я поднял руку и почувствовал кожей ветер, ощутив тысячи потоков, из которых он был сплетен и которых я никогда прежде не замечал.

Мир был прекраснейшим драгоценным камнем, грани которого никогда не удастся исследовать до конца.

А впереди лежали звезды.

Я посмотрел вверх. Хотя уже наступил день, я мог разглядеть звезды, спрятавшиеся в небе. Больше они не смогут прятаться от людей. Через десять лет они станут нашими. А через тысячелетие нам будет принадлежать Вселенная.

А потом... При мысли о том, что произойдет, когда мы достигнем края Вселенной, я почувствовал укол сожаления. Но я быстро задушил начавший было подниматься во мне страх. Теперь мы стали другими. Когда Вселенная будет завоевана, мы найдем другого противника, с которым можно будет бороться.

Возможно, мы никогда не поднимемся на тот план бытия, на котором существует Он, но кто сказал, что не существует планов всего на порядок ниже Его собственного, доступных для нас, или, возможно, планов существования, параллельных Ему?

Я доехал до главной спасательной станции, заглянул туда и обнаружил одного из сотрудников. Я протянул руки к нему. Сперва он подумал, что я угрожаю ему, вскочил и приготовился защищаться. Тогда я потянулся к нему своим сознанием, соприкоснулся с его мыслями и успокоил его.

Мы простояли там шесть часов, и я проделал со спасателем все то, чему научила меня матка-Джекил.

И спасатель изменился.

Он вырос.

Станцию мы покинули вместе.

Первые апостолы...

Тайна Его плоти больше не была чем-то чуждым. Она стала неотъемлемой частью каждого из нас...