Роберт Хайнлайн - Гражданин галактики. Между планетами

— На каком корабле он родился? Это может быть очень важно.

Крауса вздохнул:

— Торби не рожден среди Людей.

— Что? Чепуха! Ты имеешь в виду, что его идентификация не очень надежна? М-м-м… какой из пропавших кораблей ему подошел бы?

— Я сказал, что он не из Людей! Нет ни пропавших кораблей, ни детей, исчезнувших с судна. Ничего, что подходило бы к данному случаю. Он должен быть или значительно старше или куда моложе, чем он есть.

Она покачала головой:

— Не могу поверить.

— Ты имеешь в виду, что не хочешь!

— Не могу поверить. Он — из Людей. Это видно по его походке, по манерам, у него отличная голова и все прочее. Хм-м-м… я должна сама просмотреть досье.

— Валяй. Так как ты мне не веришь.

— Фьялар, я не считаю…

— О, конечно, считаешь. Скажи тебе, что снаружи идет дождь, когда тебе не хочется, чтобы он шел…

— Прошу тебя дорогой. Ты же знаешь, что в это время на Гекате никогда нет дождей. Я просто…

— О, безмерное небо!

— Тебе не стоит выходить из себя. Капитану это не подходит.

— Капитану не подходит и то, что на его собственном корабле сомневаются в его словах!

— Прости, Фьялар. — Она понизила голос. — Я не сказала ничего обидного для тебя. Если я расширю круг поисков или пороюсь в каких-то незафиксированных материалах — ты же знаешь, как чиновники неаккуратно обращаются со старыми досье. М-м-м… если я буду знать, кем были родители Торби, это поможет нам перед выборами. И поскольку до того я не дам ему разрешения на женитьбу, известие, что сразу же после выборов будет объявлено о свадьбе, обеспечит нам нужную поддержку…

— Рода…

— Что, дорогой? Вся группа «Веги», которая сейчас колеблется, присоединится к нам, если будет установлено место рождения Торби… и если лучшая из дочерей…

— Рода!

— Я уже сказала, дорогой.

— А теперь я скажу. Я, Капитан. Жена, в нем течет кровь фраки. К тому же Баслим знал это… и дал мне неукоснительное поручение помочь ему найти свою семью. Я надеялся — и верил: досье покажут, что Баслим заблуждался. — Нахмурившись, он закусил губу. — Крейсер Гегемонии будет здесь через две недели. И у тебя хватит времени понять, что я перерыл все досье, как исправный клерк.

— Что ты имеешь в виду?

— Долги надо платить… и нам предстоит еще одна плата.

Она посмотрела на него.

— Муж мой, не сошел ли ты с ума?

— Мне нравится это не больше, чем тебе. Он не только прекрасный мальчик: он лучший из наводчиков, которые у нас когда-либо были.

— Наводчиков! — резко сказала она. — Фьялар, если ты считаешь, что позволю выбросить к фраки одного из моих сыновей… — У нее перехватило горло.

— Но он в самом деле фраки.

— Нет, он не фраки. Он «Сису» так же, как и я. Меня удочерили так же, как приняли его. Мы оба «Сису» и всегда будем ими.

— Я надеюсь, что мы всегда в сердце будем носить «Сису». Но последний долг должен быть отдан.

— Этот долг был заплачен сполна и давно!

— В книгах его нет.

— Ерунда! Баслим хотел, чтобы мальчик вернулся в свою семью. К каким-то фраки, есть ли у них семьи? Мы стали его семьей — мы сами, наш клан, наше племя. Разве это не лучшая плата, чем помет фраки? Или ты так мало думаешь о «Сису»?

Она посмотрела на него, и Крауса горько подумал, что она исходит из убеждения, что такие мозги может дать только чистая кровь Людей. В разговорах с фраки он никогда не терял самообладания. Но Мать — а теперь Рода — всегда загоняли его в угол.

В конце концов Мать, со всей ее твердостью, никогда не требовала невозможного. Но Рода… быть только Женой — это новая обязанность для нее. Он сдержанно сказал:

— Старший Офицер, эта обязанность возложена лично на меня, а не на «Сису». И выбора у меня нет.

— Ах, вот как? Отлично, Капитан, — мы поговорим об этом попозже. А теперь, сэр, примите мои уверения в почтении, но у меня масса дел.

Встреча была великолепна, но Торби было не так весело, как он предполагал; Мать попросила его помочь в приемах Старших Офицеров с других кораблей. Часто посетители приводили с собой дочек или внучек, и Торби приходилось занимать их, пока старшие беседовали. Он лез из кожи вон, научился принимать участие в непринужденной болтовне, полной тонких намеков. И даже освоил искусство танца. Но до сих пор, когда музыка призывала его к танцу, он не мог без озноба и дрожи непринужденно обнять девушку за талию.

Посетители Матери терзали его расспросами о папе. Он старался соблюдать вежливость, но его выводила из себя уверенность собеседников, что каждый из них, казалось, знал о папе больше его — кроме тех вещей, которые были важны по-настоящему.

Но похоже, что к нему должна была прийти подмога в этих делах, Торби понимал, что он младший сын, но и Фриц, как и он, был неженат. Он предложил, что если Фриц придет к нему на помощь, позже он вернет ему долг сторицей.

Фриц хрипло расхохотался.

— Что ты можешь предложить мне такого, что заменит мне на Встрече время вне корабля?

— Ну…

— В самом деле. А если серьезно, старый тупица, Мать не захочет меня и слушать, если даже я сойду с ума настолько, что обращусь к ней с этим предложением. Она говорила о тебе, и она имела в виду именно тебя. — Фриц зевнул. — Парень, ну и устал же я! Та маленькая рыженькая с «Сен Луиса» готова плясать всю ночь. Валяй отсюда и дай мне выспаться перед банкетом.

Прошел месяц после приземления. Мать не собиралась менять свои планы, и в это утро Торби с отцом спустились с корабля. Матери на борту не было. Был День Памяти. Службы должны были начаться не раньше полудня, но Мать ушла пораньше, чтобы провести подготовку к завтрашним выборам.

Торби был занят совсем другими мыслями: службы должны были кончиться общим мемориалом в честь Баслима.

Торби с Отцом оставили судно за два часа до начала служб. Капитан Крауса сказал:

— Мы еще успеем как следует повеселиться. Ты будешь долго вспоминать День Памяти — но сидения жесткие, и день будет долгим.

— Отец… но что я должен буду делать, когда придет время для папы… для Баслима?

— Ничего особенного. Во время церемонии ты будешь сидеть в первых рядах и подавать реплики во время Молитвы по Усопшим. Ты знаешь, как это делается?

— Не уверен.

— Я напишу тебе все, что ты должен говорить. Что же касается всего остального… будешь делать то же, что и я в честь своей Матери — твоей Бабушки. Наблюдай за мной, и когда придет твой черед, делай то же самое.

— Хорошо, Отец.

— А теперь успокойся.

К удивлению Торби, Капитан Крауса свистом подозвал машину. Она двигалась быстрее, чем те, которые Торби видел на Джаббуле. Едва успев обменяться несколькими словами с водителем, они оказались на железнодорожной станции. Поездка была столь стремительной, что Торби почти не разглядел Город Артемис.