Мэри Шелли - Франкенштейн

Пришлось вернуться и собрать куски уже тронутой тлением плоти и осколки разбитых реторт в большую корзину, на дно которой я положил несколько крупных камней. Корзину я решил бросить в море этой же ночью, когда меня никто не сможет видеть. А чтобы с пользой провести остаток дня, я перенес на берег мои приборы и занялся их чисткой и приведением в порядок.

Трудно представить более разительную перемену, чем та, что произошла в моем состоянии после той ночи, когда ко мне явился демон. Данное ему обещание угнетало меня и повергало в мрачное отчаяние, но я относился к нему как к чему-то такому, от чего невозможно уклониться. Теперь с моих глаз словно упала завеса, и все происходящее предстало в совершенно ином свете. Я не допускал даже мысли о возобновлении работы и ничего не собирался предпринимать, чтобы отвратить месть монстра. Я окончательно осознал, что создание еще одного существа, подобного ему, стало бы актом подлого предательства по отношению к людям.

Вскоре после полуночи, когда взошла луна, я погрузил корзину с останками на борт небольшого ялика и стал усердно грести. Милях в трех от берега я бросил весла и огляделся. Море вокруг было пустынно, лишь вдали я заметил огоньки – несколько рыбацких лодок возвращались на берег. Я дождался, пока они отплывут еще дальше, – мне по-прежнему казалось, что я совершаю какое-то жуткое преступление.

Наконец луна скрылась в плотном облаке, мой ялик обступила плотная тьма. Я тут же бросил корзину за борт, прислушался, как она с бульканьем погружается на дно, и быстро покинул это место.

Я испытывал огромное облегчение. Ночной воздух был чист и прохладен, перед рассветом задул легкий северо-восточный ветерок. Он освежил мою разгоряченную голову, и я решил еще на некоторое время остаться в открытом море. Закрепив руль, я растянулся на дне лодки. Луна снова скрылась за облаками, все вокруг окутал мрак, и я слышал лишь плеск воды под килем, рассекавшим волны. Этот звук и небольшая качка постепенно убаюкали меня, и вскоре я крепко уснул.

Не знаю, долго ли я проспал, но, когда проснулся, солнце стояло довольно высоко. Ветер окреп (волны покрылись барашками и время от времени захлестывали мою скорлупку), по-прежнему дул с северо-востока, а следовательно, уносил меня все дальше от острова. Я попытался изменить курс, но течение и волны были настолько сильными, что лодку сразу же стало захлестывать и мне едва удалось вычерпать воду. Оставалось одно – держать руль по ветру так, чтобы волны подталкивали лодку в корму.

Мне стало не по себе. Компаса у меня с собой, разумеется, не было, а мои познания в географии Оркнейских островов и побережья Шотландии были настолько скудные, что, даже сориентировавшись по солнцу, я не представлял, куда меня несет. Мое суденышко могло вынести в открытый океан, где мне не останется ничего, кроме смерти от голода и жажды, – конечно, в том случае, если еще до того меня не поглотит бездонная пучина.

Волны продолжали реветь и швырять лодку, как щепку. Я находился в море уже много часов и чувствовал жгучую жажду – первый предвестник грядущих страданий. Тучи стремительно неслись по небу, гонимые ветром, море почернело и покрылось разводами пены. Я думал об Элизе, о своем отце и об Анри Клервале; всех их я покидал, и чудовище, утратив меня в качестве объекта мести, могло со всей кровавой жестокостью обрушиться на них. Эта мысль привела меня в такое отчаяние, что я до сих пор не могу вспомнить о нем без дрожи.

Так проходил час за часом, однако, когда солнце начало клониться к западу, ветер внезапно стих, превратившись в легкий бриз. Постепенно волнение на море улеглось. Лишь мертвая зыбь мерно колыхала лодку. У меня начался приступ морской болезни, от тошноты я едва мог удерживать руль. Но я позабыл обо всем в одно мгновение – далеко на юге показались в дымке очертания высокого берега.

Я спасен! От этой мысли радость теплой волной подступила к моему сердцу и слезы потекли из моих глаз.

Повторяю: странное существо человек! Он не теряет привязанности к жизни даже в минуты самого тяжкого горя и крайних бедствий. Я тотчас соорудил из своего плаща еще один парус в дополнение к тому, что был у меня, и стал править к берегу. Спустя некоторое время я уже мог различить, что он крутой и скалистый, но, к счастью, обитаемый. В бухте виднелись силуэты небольших судов, а вскоре из-за мыса показался шпиль – не то церкви, не то мэрии.

Я решил плыть прямо туда и, обогнув мыс, увидел небольшой уютный городок с хорошо обустроенной гаванью. Ветер нес меня прямиком в гавань, и я вспомнил, что, к счастью, у меня с собой достаточно денег, чтобы оплатить ночлег и еду, в которой я очень нуждался. Сердце мое сильно билось, радуясь нежданному спасению.

Пока я спускал паруса и привязывал лодку у причала, меня окружило несколько местных жителей. Вели они себя довольно странно. Казалось, они были поражены моим появлением здесь и, вместо того чтобы предложить помощь, стояли поодаль, перешептываясь и сопровождая свои переговоры такой жестикуляцией, которая при других обстоятельствах заставила бы меня встревожиться. Тем не менее я разобрал, что они говорят по-английски, и обратился к ним на этом же языке.

– Друзья мои, не могли бы вы сообщить мне название этого города и пояснить, где я нахожусь?

– Сейчас узнаешь, – хрипло произнес один из горожан. – И думаю, наши места не придутся тебе по вкусу. Да только вкусы твои здесь никого не интересуют, уж будь уверен!

Я был поражен грубостью незнакомца. Да и лица его спутников выглядели хмурыми и ожесточенными.

– Почему вы так отвечаете? – спросил я. – Это не похоже на англичан – так обращаться с чужестранцами.

– Не знаю, – отвечал он, – как там у англичан, но у ирландцев негодяев и преступников не жалуют.

Я заметил, что, пока продолжался этот странный разговор, толпа вокруг быстро росла. Лица собравшихся выражали смесь любопытства и гнева, в конце концов это рассердило и встревожило меня. Я спросил, как пройти к гостинице, но мне никто не ответил. Тогда я двинулся наугад, а толпа последовала за мной, окружая все теснее. Наконец какой-то человечек довольно гнусного вида подступил ко мне, хлопнул по плечу и проговорил:

– Пойдемте-ка, сэр, к мистеру Кирвину – там обо всем и расскажете.

– Кто такой мистер Кирвин? О чем я должен ему рассказать? Разве здесь не свободная страна?

– Ваша правда, сэр. Свободная, да только для честных людей. Мистер Кирвин – наш судья. А отчитаться перед ним вам придется, потому что один джентльмен найден здесь мертвым прошлой ночью.

Эти слова поразили меня, но я тут же успокоился. Я-то был невиновен, и это можно было доказать с легкостью. Поэтому я молча последовал за провожатым, который привел меня в один из лучших домов города. Я едва мог стоять от усталости и голода, но крепился, чтобы мою слабость не приняли за страх или чувство вины. Мне и в голову не приходило, что, пока я находился в море, здесь случилась такая беда, перед которой и боязнь позора, и страх смерти не значат ровным счетом ничего.