Уильям Котцвинкл - Ип

Холодный свет остался позади, лучи его застряли в ветвях, с готовностью пропустивших инопланетянина, но преградивших путь его преследователям; ветви вдруг сцеплялись намертво, и пройти между деревьями было уже невозможно; какой-то корень, проросший наружу, слегка приподнялся, и землянин, на поясе у которого было кольцо с нанизанными зубами, споткнулся и упал; другой корень захватил ногу его подчиненного, и тот шлепнулся ничком, ругаясь на своем языке, а растения в это время кричали ботанику: «Беги, беги, беги!..»

Поляна была уже совсем близко.

Великолепная елочная игрушка, жемчужина Галактики, ждала его. Он ковылял к ней, к исходящему от нее спокойному и прекрасному свету, ничего подобного которому не видели ка Земле. Сказочная энергия корабля собиралась сейчас вся в одной точке, пульсировала невиданной красоты волнами, одаряла сиянием все вокруг. Инопланетянин пробирался, раздвигая траву — может быть, с корабля его увидят, может, заметят свет-его-сердца, — но длинные пальцы его ног запутались в каких-то сорняках, которые не хотели его отпустить.

«Останься, — говорили они, — останься с нами».

Вырвавшись, он снова заспешил вперед, в сияющий ореол корабля, к поляне. Куда бы он ни повернулся, он встречал блеск этого прекрасного елочного украшения, радужные блики пронизывали траву насквозь. Он уже видел люк, еще открытый, в нем стоял один из его товарищей, и свет-сердца у того звал, обезумело искал его.

«Иду, иду…»

Он ковылял, путаясь в траве, но отвисающий до самой земли живот мешал ему идти; и вдруг все его существо пронизал сигнал — групповой разум принял решение.

Люк закрылся, будто лепестки завернулись внутрь.

Корабль поднялся в то самое мгновение, когда он, размахивая длиннопалой рукой, вынырнул из травы. Но с корабля уже не могли увидеть его: сейчас включалась вся невероятная мощность двигателей, и все вокруг затопил ослепительный свет. На миг корабль замер над деревьями, потом, вращаясь, взмыл ввысь; прекрасная елочная игрушка отправилась повиснуть на самой далекой ветке ночи.

Несуразное существо стояло в траве, и свет-его-сердца испуганно вспыхивал.

Он был один, и от дома его отделяло три миллиона световых лет.

Положив ноги повыше. Мэри сидела на кровати, и одна половина ее головы читала газету, а другая прислушивалась к голосам двух ее сыновей и их приятелей, которые играли на кухне в настольную игру «Подземелья и драконы».

— …Ты добрался до края леса, но совершил глупую-преглупую ошибку, и теперь я зову Ходячих Мертвяков.

Ходячих Мертвяков, вот как? Мэри перевернула газетную страницу.

— Если я подружусь с Домовым, Ходячие Мертвяки уйдут?

— Домовой помогал Бандитам, так что еще спасибо скажи, что это только Ходячие Мертвяки, а не кто-нибудь похуже…

Она сложила газету, вздохнула. Каждый вечер все они собираются здесь, в ее кухне, где, как руины фантастического города, лежат бутылки из-под фруктового сока, горы целлофановых пакетов из-под жареного картофеля, книги, тетради, счетные машинки, а к доске, на которой ока записывает, чтобы не забыть, предстоящие дела, приколоты кнопками бумажки с ужасающими выражениями.

— Теперь Хозяин Подземелий Стив. У него Абсолютная Власть.

Абсолютная Власть. Мэри вытянула ноющие ноги. Абсолютной Властью должка бы обладать она, глава семьи. Но она не в состоянии добиться даже того, чтобы они мыли за собой тарелки.

А в это время в «подземелье» под ее спальней по-прежнему разыгрывалось сновидение умалишенного.

— Какие они, эти Ходячие Мертвяки?

— Они похожи на людей, — ответил Хозяин Подземелья.

— Ха! Тогда совсем плохо. Послушай, какие у них качества: мания величия, паранойя, клептомания, шизойность.

— Не шизойность, а шизоидностъ, — сказала Мэри стене.

Как раз то, что, кажется, начинается у нее самой. Для чего она растит своих детей? Чтобы они стали Хозяевами Подземелий? Неужели ради этого работает она по восемь часов в день?

А может, неплохо было бы, если бы и в ее жизни было больше игры, больше неожиданностей? Неожиданные звонки от поклонников, например.

Писклявый голосок ее младшего сына. Эллиота.

— Я бегу по дороге. Они за мной. Злющие-презлющие, вот-вот меня схватят, но тут я бросаю на землю свою переносную яму…

Переносную яму? Чтобы слышать лучше, Мэри свесилась с кровати.

— …прыгаю в нее и задвигаю крышку. Меня уже здесь нет.

О, если бы такая яма была у нее! Чтобы каждый день около половины пятого она могла туда забираться.

— В переносной яме, Эллиот, можно оставаться не дольше десяти миллициклов.

Резким движением она спустила ноги с кровати, полная решимости встретить приближающийся вечер без тревоги и страха.

Но где ей найти романтическую любовь?

Где мужчина, который перевернет ее жизнь?

Он ковылял по дороге. Теперь здесь было тихо, его преследователи исчезли, но все равно на этой планете ему долго не протянуть. Земная гравитация возьмет верх и, прижимая его к твердому грунту, перекрутит позвоночник: потеряют упругость мышцы, и потом где-нибудь в канаве найдут что-то большое и раздутое. Нечего сказать, хороший конец для галактического ботаника!

Дорога пошла под уклон, и он двинулся по ней к огонькам пригорода внизу. Чего ради он к ним спускается? И почему снова вспыхивает и гаснет рубиновый свет-его-сердца? Неужели там, среди чужих, он найдет сочувствие, найдет помощь?

Дорога кончилась, дальше шел низкий кустарник. Инопланетянин углубился в него, наклонившись, прикрывая рукой вспыхивающий свет-его-сердца, стараясь двигаться бесшумно. А свет-его-сердца вспыхивал все ярче, все чаще, и старый ботаник мысленно выбранил и его.

Прямо впереди были странные жилища землян, удерживаемые на поверхности их планеты гравитацией; разве можно сравнить их с прекрасными плавающими террасами планеты, имя которой…

До чего же больно думать о доме! Просто невыносимо!

Огоньки в жилищах землян стали ближе и крупнее, они притягивали его как мотылька. Спотыкаясь, он вышел наконец из кустарника и начал спускаться с крутого песчаного склона, и длинные пальцы его ног чертили на песке невиданные узоры.

Перед ним ограда, через нее нужно перелезть. Так… хорошо… Когда пальцы рук и ног длинные, как у него, преодолевать такие препятствия совсем нетрудно.

Как вьющееся растение взобрался он на ограду, но, перевалившись на другую сторону, не удержался, свалился вниз и покатился, как тыква, по газону.

Зачем он здесь? Уж не сошел ли он с ума?..

Дом землян был теперь до ужаса близко, огни и тени этого дома плясали прямо перед глазами. Почему свет-его-сердца привел его сюда? Ведь дома землян — это жуть какая-то, невесть что.