Николай Симонов - Миллениум

С большой неохотой отец рассказал ему о причине неприязненных отношений, возникшей между ним и его однофамильцем. Где-то в марте 1945 г. ему — старшему следователю КРО СМЕРШ — поручили вести дело некоего майора Павлова, в связи поступившими на него доносами. То, что подследственный — его однофамилец и даже тезка, начальство нисколько не смущало, и он догадался, что его, таким образом, решили "проверить на вшивость". Обычно одного сигнала бдительного сексота считалось достаточно, чтобы немедленно пресечь преступную антисоветскую деятельность подозреваемого лица, а тут их набралось целых пять. Обвинения, по словам отца, были очень серьезными, и подследственного должны были расстрелять, но за него заступился его непосредственный начальник — командующий 38-й армией 1-го Украинского фронта, будущий маршал Советского Союза К.С. Москаленко. Дело замяли, и капитана Павлова вместо безымянной могилы отправили в госпиталь, а затем, понизив в звании до лейтенанта, перевели на другой фронт.

…Поток противоречивых мыслей об отце прервал скрип открываемой двери. Из комнаты N3 вышла жиличка Маргарита Рожинцева, одетая в коротенький халатик и пушистые тапочки, и решительно направилась в сторону мест общего пользования. Павлова она, очевидно, не заметила, поэтому он решил ее напугать, а если получится, то и проучить.

— Стой! Руки вверх! Лицом к стене! Не поворачиваться! — негромко скомандовал он голосом участкового оперуполномоченного капитана Доронина, который уже дважды на его памяти появлялся в коммунальной квартире в доме на Лесной улице, в целях проверки паспортного режима. Предъявив участковому свой паспорт и служебное удостоверение, Павлов объяснил участковому причину своего пребывания не по месту прописки тем, что у него в квартире, якобы, проводится капитальный ремонт. О том, как объяснялись с участковым и чем его ублажали жилички из комнаты N3: Маргарита Рожинцева и ее подруга Ирина Квятковская, — можно только догадываться.

Услышав приказ поднять руки и встать лицом к стене, Маргарита Рожинцева, сдавленно вскрикнула от испуга, уронила на пол банное полотенце и беспрекословно подчинилась. Пародировать любимых артистов и политиков (от Ленина до Горбачева) у Павлова получалось не хуже, чем у Хазанова или Винокура. Некоторые его друзья давно советовали ему бросить геологию и выступать с эстрады, но он прекрасно понимал, что до настоящего артиста жанра пародии ему далеко. Удивительно, что бывшая студентка ГИТИСа поверила его розыгрышу.

— Оружие?! Валюта?! Наркотики?! — строгим голосом обратился он к жиличке, которая, по правде говоря, ему нравилась: статная, яснолицая, русая коса до пояса.

— Нет ничего, — испуганно пролепетала жиличка.

— Это мы сейчас проверим, — сказал Павлов, и, подойдя к девушке, стоящей лицом к стене, хотел было запустить свою твердую мозолистую ладонь в разрез ее халатика и помять весело выступающие вперед груди, но одумался: за такие вольности можно не только пощечину получить, но и влететь под статью за мелкое хулиганство.

Из кухни, услышав знакомый голос участкового Доронина, выглянул Иван Сергеевич — сосед из комнаты N2. По причине удаленного места работы он, как правило, вставал по утрам раньше всех. Павлов сделал ему знак, чтобы он ему не мешал. Иван Сергеевич в ответ одобряюще кивнул головой и, заняв за приоткрытой дверью удобную позицию, приготовился к просмотру бесплатного представления. Но Павлов его разочаровал, так как вспомним о том, что шутить не время, да и не место.

— Доброе утро, Маргарита Александровна! — сказал он уже своим голосом.

Обернувшись, жиличка от удивления разинула рот и округлила глаза. Лицо ее пошло красными пятнами и искривилось от злобы. Если бы не присутствие почтенного Ивана Сергеевича, задыхавшегося от беззвучного хохота, то она бы, наверное, разорвала Павлова в клочья.

— Алкаш! Я еще до тебя доберусь! Ты еще об этом пожалеешь! — взвизгнула жиличка и под аплодисменты Ивана Сергеевича скрылась в своей комнате, забыв про полотенце, которое от страха уронила на пол.

Раскланявшись с соседом, Павлов с гордым видом отправился в ванную.

Ледяной душ — лучшее средство от похмелья. Организм впадает в состояние шока, но отрезвляется. Сразу после душа хорошо выпить горячего чая с лимончиком, и недомогание, как рукой снимет. На кухне, куда Павлов зашел после окончания водных процедур, он застал добрейшую Анну Ивановну — одинокую 70-летнюю старушку из первой комнаты, бывшую учительницу, которая иногда из жалости подкармливала его супчиком, рисовой кашей и домашней стряпней. Анна Ивановна уже вскипятила на газовой плите чайник, и предложила ему откушать с ней за компанию чайку с клубничным вареньем и бутербродами с вареной колбасой.

Павлов от приглашения не отказался, и, прихлебывая крепкий красный чай без сахара, поинтересовался у своей интеллигентной соседки, правильно ли будет с его стороны настаивать перед родными на отпевании умершего отца, который был убежденным коммунистом и атеистом. Анна Ивановна выразила ему свои соболезнования и сказала, что по Уставу Церкви нельзя совершать православные обряды погребения и церковного поминовения людей некрещеных, крещеных, но отрекшихся от веры, которые при жизни относились к Церкви с насмешкой, враждой, или, не приведи Господь, участвовали в разрушении храмов, поругании святынь и радовались убийству безвинных.

Простые слова старой учительницы, пережившей сталинские лагеря 30-х годов (как член семьи изменника родины) и потерявшей в Великую Отечественную войну всех своих родных и близких, его глубоко расстроили. Не хотел он напиваться прямо с утра, но не выдержал, и, вернувшись в свою комнату, открыл чекушку "Столичной", найденную под диваном. Сделав несколько глотков прямо из горлышка, он поперхнулся, и его тут же стошнило. Такого с ним никогда не было, — даже тогда, когда он принимал водку натощак — "для сугрева".

Популярно объясняем читателю, всепогодно пользующемуся услугами городского ЖКХ, что такое "сугрев". Представьте, что вы — в палатке или в хлипкой "хижине дядюшки Тома" без печного отопления, на месте временной стоянки геологической экспедиции. За ночь температура наружного воздуха с ноля градусов по шкале Цельсия, предположим, опустилась до — 10. Спальный мешок, жаркий костер и теплая одежда от холода вас уже не спасают. Вы — закоченели, и поэтому пьете водку, которую в данной ситуации ваш организм, даже если вы язвенник или трезвенник, имеет обыкновение воспринимать без возражений.

Немного полежав на диване, чтобы прийти в себя, Павлов стал одеваться, намереваясь пойти на работу, написать заявление об увольнении, а затем отправиться домой и принять посильное участие в организации похорон отца.