Иван Афанасьев - Астральные битвы Второй Мировой

Но вскоре фронт развалился. Начались братания с противником, солдаты демонстративно не подчинялись офицерам. Потом и вовсе брат пошел на брата, сын на отца. Скорее всего, Павел примкнул бы к белому движению, если бы не переход на сторону красных генерала Брусилова, которого Недрагов искренне боготворил.

Хлебнув отравы большевизма, семья Недраговых срочно выехала в Прагу, на родину матери. Лишь отец не успел — сложил голову под Царицыным.

Павел никогда не считал себя эмигрантом, но в то же время практически не общался с русскими, ни в Праге, ни в Варшаве. Они были ему попросту не интересны. Болтуны, погрязшие по шею в иллюзиях.

В 1925 год в Варшаве на одной из студенческих вечеринок Недрагова познакомили с приезжим испанцем. Тот не владел польским языком, но свободно говорил по-немецки. Среди студентов, собравшихся в комнате, большинство оказались поляками, кроме родного языка сносно болтающими и на французском, которого испанец тоже не знал. Поневоле приезжему пришлось общаться только с Павлом.

Густав. Так он себя назвал, не добавив к этому ничего. Недрагов уже мог тогда видеть астральное тело человека, воспринимать его ментальные токи. Мог отличить одаренного, но необученного человека, от тех, кто научился применять свою сокрытую силу. Они пожали друг другу руки, — и Недрагова как будто током ударило. Он почувствовал действующую на него силу, гнетущую вниз, заставляющую забыть себя, подчиняющую себе. Привычным волевым усилием пропустил этот импульс сквозь себя. Не ответил. Глупо, мелочно соревноваться в силе с первым встречным.

Густав отнял руку. Улыбнулся. Нехорошая улыбка, притворно ласковая. Так улыбаются, когда открыто бросить вызов боятся, а воткнуть нож в твою спину намереваются попозже. Павел много видел таких улыбок, пока учился в университете Варшавы. Не совсем таких, конечно. Истинный поляк именно в силу высокомерия в спину не ударит — знаменитый польский гонор не позволит. А вот Густав явно был лишен всяких предрассудков.

Что он тогда предлагал? Ах, да, деньги и власть. Это то, что всегда его влекло. Конечно, он был совсем не беден, но испанскому юноше с неподвижным взором, сводящим с ума романтичных барышень, требовались иные деньги, совсем иные. Он хотел не просто тратить их на себя — он хотел влиять. Сажать на трон новые королевские династии, назначать кардиналов, приводить к власти политические партии. Он понимал: никаких сил, никакого скрытого могущества, никакого таланта к внушению для этого не хватит. Ни у него самого, ни у десятка мастеров ментальных воздействий.

— Вы, Павел, — говорил испанец на великолепном немецком, — холодны, лишены честолюбия, терпеливы. При Вашей скрытой силе интересы и запросы — интересы рядового человека. Это редкость среди таких, как мы. Я по сравнению с Вами — как неуемный подросток, который вожделеет всего сразу. Представьте, какую мы составим пару! У меня есть шикарный план…

Планов у Густава, действительно, хватало. Только вот, по мнению Павла, он сам до них не дотягивал. Слишком нетерпелив и суетен. И, пожалуй, завистлив. Окопная жизнь научила Недрагова прямо противоположному. Возможно, именно в силу этого обстоятельства они, действительно, составили бы великолепную пару, дополняя друг друга. Но слишком много было в испанце отталкивающего, неприемлемого для Павла. Впрочем, при последующих встречах Густав был вполне дружелюбен, хотя и не наседал уже с предложениями сотрудничества.

Члены незримого братства настоящих оккультистов регулярно съезжались в несколько европейских столиц — на других посмотреть и себя показать. Вену избрали для себя сторонники Каббалы и классические европейские чернокнижники, последователи доктора Фауста. В Лондоне собирались тайные жрецы культов друидов, а Париж и Берлин облюбовали теософы. Тогда, в далеком 1927 году Густав без труда разыскал Недрагова в Вене.

Павел в те годы не скрывался ни от обывателей, ни от мастеров астрала. Просто не было в том необходимости. К себе, правда, никогда никого не приглашал и адресов не называл. В том числе и Густаву.

Он ждал Павла на перекрестке, у книжного магазина. Такой же подвижный, сухопарый, в черном отутюженном сюртуке и таком же черном котелке. То, что эта встреча не случайна, было для Недрагова совершенно очевидным.

— Господин Павел! Помните мою скромную особу? Два года назад, в Варшаве… Давайте пройдемся, хочу немного рассказать о своих успехах. Если хотите, похвастать. Знаете, — продолжал он, фамильярно подхватывая Павла под руку, — как-то неожиданно для себя я углубился в чернокнижие. Фауст, Нигидий Фигул и так далее. Да что я Вам объясняю? И вот как раз сегодня ночью по заказу одного богатого клиента я буду вызывать дух Асиебеля по классическому ритуалу.

— Подобной ерундой последний раз я занимался в подростковом возрасте, — равнодушно ответил Недрагов.

Густав не смутился. Энергия фонтаном била из него.

— Послушайте, Павел, Вы наверняка имели дело с шарлатанами. Я же понимаю, насколько Вы владеете ментальной силой. Я предлагаю настоящее действие за пределами известных нам законов физики! Не подделку. Не стану Вас убеждать, что вызванное мною существо — действительно Асиебель, хоть я и вынужден так к нему обращаться. Пусть в этом будет убежден мой клиент. Ему страсть как хочется, чтобы Повелитель Морей доставил ему золото с затонувшей каравеллы "Пиноча". Он получит желаемое. На Ваших глазах. Заманчиво?

На варшавской вечеринке — Павел это запомнил — Густав хоть и вскользь, но весьма нелестно отозвался о чернокнижии. Что же заставило его измениться? К тому же казалось, что испанец побаивается предстоящей процедуры, хотя полностью уверен в успехе.

— Я там буду, само собой, мой клиент — я не стану называть его истинного имени, — еще Вы, Павел. Четвертым станет мой помощник, Андриен, пятым — герр Бушке. Бушке интересуют вопросы алхимии, на заклинании он присутствует для того, чтобы понять, достоин ли я доверия.

— А зачем там я, Густав, скажите на милость?

— Мне требуется спокойный человек, который не позволит присутствующим совершать глупости. Вы подходите идеально. Я Вам даже заплачу из денег заказчика. Немного, но Вы и без денег не пожалеете затраченного времени.

В полночь пятеро участников обряда собрались в большой пустующей квартире одного из больших домов в самом центре Вены. Герр Бушке, лысый низенький толстяк брезгливо сжимал губы, наблюдая за действиями Густава и Андриена. Густав никого из собравшихся друг другу не представил. Заказчик обряда, которого испанец фамильярно называл Людвигом, следил за приготовлениями с трепетом, беспрерывно облизывая тонкие губы.