Александр Казанцев - Том 1. Подводное солнце

В конце беседы профессор воскликнул:

– Действуйте, Алексей Сергеевич! Вот и все! Дерзайте, дорогой мой друг! Это, конечно, не гостеприимно, но спешите на свой катер. Наш «Северный ветер» снимается с якоря; ведь по милости вашего друга, капитана Терехова, мы задержались больше чем предполагали. Ждали вас!..

– Ждали меня? По просьбе Терехова? – машинально переспросил Алексей, мысли которого были далеки от Федора.

– Он связался со мной по радио и просил о консультации для вас.

«Федя, Федя! Так вот ты какой!» – подумал Алексей в смятении, не в силах сказать что-либо в ответ. Профессор провожал гостя.

– Защищайте свою идею, мой друг! Растите ее. Рад был помочь, – говорил старик, крепко пожимая руку Алексею.

Когда Алексей уплывал с «Северного ветра» на катере, все теперь казалось ему иным…

Оранжевая заря на горизонте была поразительно красивой. Только в Арктике держится она так долго, следуя за невидимым, движущимся вдоль горизонта солнцем. Вода в бухте тоже казалась оранжевой. И как чудесно задумана бухта! Как искусно осуществлена она природой! Остров скалистым молом отделил ее от моря. Она зажата между ним и материком, на котором видны решетчатые башни портовых кранов, амфитеатр двухэтажных домов, какое-то красивое здание, кончающее город… Выход из бухты заботливо прикрыт еще одним островком, вставшим как ледорез. А ближе к середине бухты – маленький конусообразный островок. На нем высятся ажурные сооружения эстакад, выступающих в море. Корабль, подойдя к ним, в небывало короткий срок загрузится углем арктических копей…

Катерок мчал Алексея между бортами кораблей, теснившихся один к одному. Целый лес мачт, целая батарея труб! Десятки кораблей на рейде!

«Подождите! То ли еще будет!.. Тесна окажется даже эта чудесная бухта! Придется сделать множество искусственных бухт, отгороженных ледяными молами. Тысячи кораблей будут плавать по свободному от льда пространству ледовитых морей!..»

Катер подходил к берегу. Алексей видел линию прибоя, пена которого сливалась с прошлогодним, сохранившимся в расщелинах снегом.

Вспомнилась радуга в пенных брызгах, на которую показал дядя Саша.

На скалах стояло несколько человек. Алексей вглядывался в лица. Вдруг он радостно замахал рукой.

Это же гайдаровцы: Федор, Галя, Виктор! Они ждут его возвращения. Сердце почему-то тревожно стукнуло.

Катер ткнулся носом в скалу. Алексей перепрыгнул на камень и, стремясь скрыть охватившее его сладкое смущение, сжал в объятиях Галю, тонкую, стройную, черноглазую, с почти сросшимися на переносице бровями. Она смеялась, пытаясь высвободиться.

Виктор, рыхловатый и тучный, шутливо оттаскивал Алешу:

– Без анестезии в санкции начальника геологоразведочной партии, то есть без моего личного разрешения, душить геологов не разрешается.

– Победа, ребята! Победа! – только и мог сказать Алексей.

Сейчас для него ничего не существовало, кроме возродившейся идеи. Ему казалось естественным, что мысли всех окружающих должны быть заняты тем же, что и у него, – ледяным молом.

Галя оттолкнула Алексея и, улыбаясь, разглядывала его счастливое лицо.

– Все такой же, – сказала она низким грудным голосом и потом добавила: – Одержимый!

Алексей подошел к Федору и пожал его руку:

– Тебе, Федя, спасибо!

– За что? – Федор вынул изо рта трубку.

– Сам знаешь!..

Федор пожал плечами, словно ничего не понял. Виктор, ваяв Алексея за плечи, отвел в сторону и заговорил возбужденно:

– Алеша, по поводу твоего «плано грандиозо». До своего отлета из Москвы я так и не выбрал времени поговорить с тобой. А в практических делах ты профан.

– Я и прохожу здесь практику, – перебил Алексей, поглядывая на Федора, сидевшего на камне в двух шагах от него.

– Нет, нет, – настаивал Виктор. – Я не об этом, леди и джентльмены. Я хотел бы, поскольку речь о твоей идее начинает идти уже всерьез, посоветовать тебе поставить, как говорят, «заявочный столбус вульгарно».

– Виктор Омулев всегда ищет, где глубже! – саркастически заметила Галя.

– О чем ты говоришь? – спросил Алексей.

Виктор рассмеялся.

– Интересно для медицины! Сохранившееся детство!

– Детство, так детство, – глубоким контральто воскликнула Галя. – Разжечь бы на берегу кострище и завалиться вокруг него, будто мы снова на родном берегу… И говорить о замечательных идеях или путешествиях!

– Внимание! – перебил Виктор. – Алексею нужно, пока его проект не стал государственным мероприятием, закрепить за ним свое имя. Существует же план использования северных чернорудных месторождений, план Виктора Омулева…

Галя многозначительно переглянулась с Федором.

– Во всяком случае, Алеша, – сказала Галя, – вот тебе моя рука. Начнутся работы на строительстве твоего мола, буду там первым геологом!

– Зачем ему геологи! – махнул рукой Виктор.

– Как зачем? – запротестовала Галя. – Нужно знать грунт, на который встанет плотина.

– Последняя парижская мода – водолазный костюм с круженным воротничком! К лицу брюнеткам, – фыркнул Виктор.

– Кто будет работать на дне, а кто паясничать, – отпарировала Галя.

– Ты сказал, – обратился к Алексею Федор, – что дело лишь начинается. Советую поговорить с дядей Сашей…

– Кто здесь вспомнил обо мне? – послышался сверху голос.

Все оглянулись и увидели на скале бородатого полярника.

– Дядя Саша! Дядя Саша! – вскочили Галя и Виктор.

– Ворота не нужны! – радостно крикнул Алексей.

Федор молча поднялся.

Дядя Саша, легко прыгая с камня на камень, спустился к своим молодым друзьям.

Горячо пожимая им руки, он говорил:

– Ну вот, и снова я вижу чуть ли не весь отряд в сборе… Слышал, слышал о вас, ребятки. Все знаю. Ненцы мне про девушку в штанах рассказывали, что по тундре пешком ходит, оленями хореем править умеет, про девушку, которую мужчины слушают. И про план чернорудных месторождений Виктора Омулева слышал. Поздравляю вас, поздравляю, товарищи геологи. И вот наконец и главного нашего мечтателя увидел. Так вот что, Алеша… – дядя Саша пристально посмотрел на Алексея: – Испытания твои только начинаются.

Глава десятая. Испытания

Когда катер перевозил Александра Григорьевича и его спутников через бухту, в порту зажглись огни. Отраженный в воде, они как бы удваивали, расширяли порт, он казался еще больше, еще шумнее, – таким, каким он станет, когда осуществятся смелые замыслы преображения Арктики.