Александр Казанцев - Сильнее времени (Сборник)

Александр Петрович Казанцев

Сильнее времени

СИЛЬНЕЕ ВРЕМЕНИ

Книга первая

ВИЛЕНА

Часть первая

ГОЛОС ЗВЕЗД

Уста премудрых нам гласят:

Там разных множество светов:

Несчетны солнца там горят,

Народы там и круг веков.

Глава 1

ВЕЧНЫЙ РЕЙ

Памятник Роману Ратову был по-ставлен при жизни, но уже без него: мраморный пилот, пристегнутый мраморным ремнем к мраморному креслу, в горькой задумчивости смотрел как бы из невообразимой дали Вечного рейса.

Массивный монумент высился над улицей. Он разделял встречные потоки машин и будто хотел остановить мчащихся людей, предупредить их, что нет в мире сил, которые позволили бы человечеству, наперекор природе, вырваться из своей земной колыбели в просторы Вселенной…

Роман Ратов был еще жив, но воплощенная в мрамор память о нем говорила: никогда уже не вернется он на Землю…

Решетчатое стометровое зеркало радиотелескопа под Москвой было повернуто к той части неба, где летел обреченный корабль.

А перед тонкой чувствительной аппаратурой радиотелескопа стоял сын Романа Ратова Арсений, который мечтал лететь с отцом, но из-за огромного своего роста, тяжести (и близорукости к тому же) был отведен комиссией. И вот теперь, став радиоастрономом, он все же приобщился к космосу, слыша далекие его голоса, а в их числе самый дорогой ему, едва слышный из-за помех голос отца.

Из прошлых сообщений было известно, что в пути от корабля, направлявшегося к Марсу, оторвался и исчез в космосе один из реактивных двигателей управления. Без него кораблю не вернуться на Землю. Но экипаж его может жить долго — установка для получения искусственной пищи способна действовать много лет. Все это время космонавты будут лететь к звездам, достичь которых при жизни не смогут…

Об этом и думал Арсений Ратов, дежуря у радиотелескопа в ожидании хоть одного еще послания отца. Время от времени он слал их, но сигналы становились все менее слышными. Потому и включились в связь с кораблем Вечного рейса радиоастрономы, в числе которых и был Арсений Ратов.

Поднявшись со стула, огромный, тяжелый, он стоял по стойке «смирно» и с замиранием сердца слушал исчезающий голос отца.

Роман Ратов, против воли своей покидая на неуправляемом корабле Солнечную систему, пересекал пояс астероидов между орбитами Марса и Юпитера. И он сообщил о своих наблюдениях малой планеты Веста, крупном осколке когда-то существовавшей планеты Фаэтон. Как и другие планетные обломки, она двигалась в кольце астероидов, на прежней планетной орбите.

Роман Ратов спешил передать, что рассмотрел на Весте песчаную пустыню, четкую линию исчезнувшего моря и геометрически правильную россыпь скал.

— Очень похоже… на руины города, — доносился сквозь треск помех еле слышный голос.

Как завещание отца, сжав кулаки, выслушал Арсений Ратов предупреждение человечеству о том, что взрыв сверхмощного ядерного устройства в состоянии вызвать цепную реакцию превращения всего водорода морей в гелий, вызвать термоядерный взрыв океанов планеты.

Именно так объяснил Роман Ратов, почему не разлетелись обломки планеты, которая, как он предположил, сначала лишь треснула под влиянием сил, вызволенных взрывом наружной водяной оболочки, а уже потом развалилась на части из-за тяготения Юпитера и Марса. Говоря все это, он думал о Земле, он не хотел ей подобной судьбы…

Арсений Ратов мог бы успокоить отца сообщением, что земная цивилизация вскоре после отлета его корабля миновала опасный период развития — за океаном трудящиеся массы уничтожили последний оплот капитализма и вошли в Объединенный мир, но… связь с кораблем была теперь лишь односторонней. Участники Вечного рейса уже не слышали Земли.

Все время, пока звучал далекий голос, Арсений Ратов окаменело стоял возле аппарата и неотрывно смотрел в окно на гигантскую чашу радиотелескопа. Он мысленно представлял себе бездействующую кабину управления и в ней — отца, продолжавшего жить тревогами Земли.

Рядом с Арсением стоял его друг Костя Званцев, тоже радиоастроном. Оба они давно поняли, что нельзя послать вдогонку за Романом Ратовым спасательную экспедицию. По старинной поговорке, легче было попасть через море в летящую пулю пулей, чем найти пылинку в безмерных просторах Вселенной.

Арсений тяжело переживал свое несчастье. Он не мог оплакивать живого отца, но и не мог надеяться на встречу с ним когда-либо. Постоянная дума о Вечном рейсе сделала Арсения самоуглубленным, замкнутым. Даже говорить он стал кратко и скупо. Он знал мечту отца — отправиться в звездный рейс — и поклялся выполнить то, что не привелось осуществить Роману Ратову. Костя понимал это и был уверен, что Арсений не способен бесплодно горевать. Он сразу почувствовал, что после радиограммы отца о Весте друг его что-то задумал.

В комнату вошел профессор Игнатий Семенович Шилов, руководитель радиообсерватории. Он был прям и высок, хотя и не так широк в плечах, как Арсений. Седую голову профессор слегка откидывал назад, словно пытался рассмотреть что-то выше собеседников. Костя Званцев, неистощимый остряк, подшучивал над ним, припоминая из истории Древней Руси надменного князя Андрея Боголюбского, который, оказывается, не мог сгибать шеи из-за сросшихся позвонков.

— Арсений Романович, — печально начал Шилов глубоким, грудным голосом, — снова приняли сигнал отца? Глубочайшее соболезнование. Имя его не будет забыто.

Костя сверкнул черными цыганскими глазами на шефа, но тот продолжал:

— Неужели же только такими жертвами можно убедить человечество, что нет нужды людям достигать небесных тел? Если бы на нас, радиоастрономов, тратили те средства, которые пожирают космические ракеты, мы сообщили бы миру о Вселенной куда больше, чем это могут сделать космонавты.

— Простите, — глухо отозвался Арсений. — В радиоастрономию верю. Но отец сообщил о Фаэтоне. Разумные существа, должно быть, погубили его ядерной войной.

— Погибшая братская цивилизация! — вздохнул Шилов. — Старая песня. Однако пора получать подобные сведения без риска оказаться в Вечном рейсе.

— Согласен. Лучше увеличить чуткость радиотелескопов в миллиарды раз. Есть идея.