Владимир Колотенко - Стена плача
Я недоумевал: «Второе пришествие Христа... Жора стал Его крестным отцом... примерял свой терновый венец...». Бред какой-то! Тина просто пропала в этих страницах - я не мог оторвать её от них. Что за блажь - ждать с каким-то Жорой Второго пришествия? Примерять терновый венец! Я сидел у компьютера, исполненный ненависти к самому себе, что перед отъездом настоял на том, чтобы Тина прихватила с собой этот злополучный ноутбук. Мало ли зачем он нам понадобится! Вдруг на Лере что-то случится! Или надо будет найти в Википедии сайт Ватикана. Или того же Далай-Ламы! Мы же с ним так и не...
Да мало ли!..
Но она бы и сама его прихватила. Она не мыслила себя без этого сверкающего электронного ящичка - вдруг срочная почта! «Есть же мобилка!». «Да, но...». Я сдался. Теперь этот ящик мстил мне за мою нерешительность.
- Э-эй, - сюда нельзя...
Тина проснулась и, зевая, выразительно показала мне свой милый кулачок.
- Привет, - сказал я, - с добрым утром, милая!..
Я дождался того часа, когда Тина сама сочла возможным и необходимым рассказать мне о прочитанном. В Майями у неё были дела по бизнесу. Днём она пропадала в каких-то офисах, на бесконечных встречах и переговорах, а вечерами мы просто бродили по улицам. Ты же помнишь, конечно, что Майями-бич - это такой вытянутый вдоль восточного побережья городок. Здесь всё новенькое и сверкающее! Здесь - просто рай! Сам город находится на материке со всеми своими небоскрёбами, даунтаном, метро, аэропортом... Огромный национальный парк...
- Помню.
- А рай - здесь, на острове! Я тогда подумал: вот где надо строить нашу Пирамиду!
Когда Тина сказала мне, что нам, по всей видимости, придётся проторчать здесь целых две недели, я только обрадовался. Я ведь и увязался за нею лишь потому, чтобы хоть чуточку разузнать про неё, как-то сблизиться, если хочешь - стать другом! Да, другом! Мне ведь достаточно было и доверительных отношений, чтобы она мне поверила. Как когда-то я уговаривал Аню, а потом Юру вернуться в нашу команду, точно так же я хотел уговорить и Тину. Отличие заключалось в том, что и Аня и Юра были, так сказать, в доску свои, свои до последней йоточки, правда, покинувшие наше гнездо по разным причинам, Тина же была из другого гнезда, из другой песочницы, совершенно нам не знакомой, если хочешь - чужой! Настолько чужой, что ни я, ни Жора, да и никто из наших не могли себе объяснить, зачем она вообще нам нужна! Ну, какой с неё толк в строительстве Пирамиды, если она молотка в руках не держала? Наш подбор людей определялся по профессиональным качествам. Скажем, я или Жора, или Юра, или та же Аня... да все мы все, даже Вит и Лёсик были... обладали... одним словом... А что толку с Тины?! Никто определённо не мог на это ответить. Зато как настаивал Жора! И Юра! Даже Аня с Юлей, не говоря уж о Нате, Тае, Людочке и даже Свете! Ну, с нами, мужиками понятно - загадочная женщина, то, сё, свежие мысли... Но все, все наши женщины тоже просто млели при упоминании имени Тины. Мы все были просто заточены на Тину! Жаждали её заполучить!
И это было очень странно... И даже загадочно!
- И тебе удалось?..
- Что?
- Разузнать вашу Тину. Приблизиться к ней, раскусить, приподнять вуаль загадочности. Эти ваши погони и преследования, по крайней мере, кажутся...
Удалось! Как же, как же!
- Жора, конечно, знал, - говорю я. - Я догадывался, что Жора знал ей настоящую цену...
- Тине? - спрашивает Лена.
- Тине, Тине... Но из него ведь слова нельзя было вытащить - то он отшучивался, то посылал куда-подальше. Я думаю, что...
- Ну, сейчас-то, - спрашивает Лена, - сейчас-то ты можешь сказать, чем она...
- Сейчас, конечно, сейчас определённо, но тогда...
- Да ты уже это рассказывал.
- Так мы и жили в Майями, притираясь. День, ночь, день, ночь... Она рассказывала мне историю Востока в таких подробностях, что у меня кожа бралась пупырышками. И не только Востока! Меня поразили её кругозор и эрудиция! Многое из того, что я слышал, я слышал впервые. И чувствовал себя первоклашкой! И всё принимал на веру! Да! Мне даже стыдно было задавать вопросы, чтобы не подвергать сомнениям её слова. Спорить же с Тиной было бы проявлением крайнего невежества. Я не смел, я просто не смел. Только слушал и слушал, поражаясь своей несмелости. Мне казалось, что Тина приукрашивала свой рассказ всякими мистическими придумками. Я не совсем принимал всё, что она говорила относительно улучшения породы людей и повышения ответственности за... Но когда она произнесла свое «мы - небожители», я на какое-то время лишился дара речи. Я, конечно, улыбался, кивал в такт её утверждениям, но, признаюсь, что-то там ёкнуло в груди: что если всё это правда? Я и до встречи с ней кое-что знал о контактёрах и энелотиках, о том, что инопланетяне-де, испокон веков посещали нашу планету, воровали наших женщин, что-то там экспериментировали с обезьянами и ДНК... да мало ли об этом говорили, писали в газетах или трещали по ТВ, чтобы держать какие-то там сенсационные рейтинги. А тут вдруг живая Тина! Помню, как сейчас, я просто остолбенел, когда она, мы брели как раз по чудесной пальмовой аллее, когда Тина сказала просто:
- Мы не отдельно взятая семья, мы - потомки очень уважаемых и влиятельных в своих кругах родов. И нас объединяет одно - мы все потомки небожителей.
Я готов был забраться на пальму, чтобы признать в себе обезьяну. И дело здесь было вовсе не в том, что я испугался присутствия инопланетянки - я признал Тину... Ты не поверишь - богиней! Это невероятное чувство! Я, скажем, легко мог себе представить встречу с Иисусом, ведь я с Ним прожил всю свою сознательную жизнь и даже написал об этом целый роман («Дайте мне имя»), но ехать в машине и затем жить в одной квартире с настоящей богиней - это увольте! Этого я даже представить себе не мог!
- Представляю себе, - говорит Лена, - как ты там наложил в штанишки. И что, всё это правда? Ты веришь в то, что ты сейчас несёшь?
- Мы как-то сразу, с первого слова нашли с Тиной общий язык. С первого знакомства. С первого взгляда. Так бывает... Знаешь, флюиды взаимной симпатии... бац! И ты побеждён... Бац - и в дамках...
- Знаю...
- Такая чудесная неземная приязнь... Бац!.. И ты...
- А как, ты хоть помнишь, как вы с ней познакомились?
- Помню! Стихи... Я услышал её на каком-то литературном портале... «...из самой лучшей бумаги, из самого светлого риса девочка сложит кораблик, возьмет в свои руки розу, лилию или птицу и уплывёт по морю туда, где белеет берег из самой лучшей бумаги...».
Бумажный кораблик, бумажная девочка с бумажной розой в руке... Бумажная лилия... бумажный берег... Стихи как стихи... Бумажные...
- Не скажи, - говорит Лена.
- А что?
- Не могу объяснить пока что, но...
- Вот и я тогда... Мое замешательство было... Меня словно кто-то остановил: «Стой! Куда несёшься так прытко?!».
Бумажный кораблик...
Чудо произошло, когда я услышал её голос: я увидел в её руках птичку, какого-то воробышка, вылепленного из глины, она разжала свои пальчики и воробышек выпорхнул: фрррррррр... Это, конечно, было чудо, чудо... Мы впервые встретились взглядами... У неё были глаза... Да, это были глаза богини... Ореховые... Ты видела ореховые глаза?
- Ореховые?
- Ну, знаешь... такие... Там всего столько намешано... И дело даже не в цвете - такие рыжевато-небесно-бурые... как болотная тина, затягивающая тебя, завлекающая... но искрящиеся изумрудными бликами... Одним словом...
- Ореховые?
- Ага, божественные... А пальцы - в глине... Которая в её руках ожила!.. И я мог запросто прикоснуться к её руке и, казалось, мог запросто взять её на руки, богиню! И нести, куда захочу... Потом...
- Потом ты проснулся?..
- Нет уж, нетушки-нет... Это был не сон, это была явная явь. Понимаешь, яааа...
- Вернись в Майями...
- Да. Да-да... Представляешь, я не слышал ни разу, чтобы она смеялась. Ну, просто! Я бы сказал, что она вылитый сангвиник. Это такая крепенькая порода людей, которые... Ну, они просто каменные какие-то! Я думал: зануды-зануды... Им что ни говори - горохом о стену! В том смысле, что из них не выдавить ни смешинки. Я понимаю, есть серьёзные темы, когда не до смеха! Но когда есть удачная шутка - мне удержаться ну, просто...
- Нет же, нет! - возразила мне Тина, - сангвиники во всём находят позитив и с радостью принимают то, что даёт им жизнь. Как подарок! А смешливость или нет - это уже личные свойства каждого.
Тина, признал я, - не смешлива. Зануда-зануда? Этого я тогда просто не знал. Потом я признал занудой себя...
Я сказал:
- Мне кажется, Ты забыла, что такое смех.
На это она рассмеялась. Ну так... улыбнулась... Я видел ее губы в улыбке, её зубы... Ослепительно белые зубы в сиреневой кромке резцов... Как в нежнейшей перламутровой вуали... И этот божественный прищур глаз... Ага... В этой мимолётной улыбке я увидел совсем другое лицо. Это не какая-то там надуманная улыбка Джоконды, этой набившей оскомину игривой бабёнки, это... это... Понимаешь, видела ли ты... Ну, пойми, это - нужно видеть!
