Фрэнк Херберт - Создатели богов

Он снова перешел на бег, отдаваясь его бешеному темпу, ныряя в черноту леса, где густая крона деревьев не пропускала даже бледного света звезд.

Но постепенно деревья начали редеть, расступаясь, и, наконец, выпустили его на лужайку у склона холма. Невдалеке неярко светились окна. Стена. Орн опустился на корточки, обхватив себя руками, пытаясь унять бившую его дрожь. Оставшись в одних сандалиях и легких шортах, он вновь почувствовал ночной холод. Бакриш говорил, Аббат Гальмирах где-то рядом.

При мысли об Аббате Орн ощутил, как ноющее предчувствие опасности мгновенно ослабло, но тут же усилилось снова. Что это означает? Орн задумался. Безопасность, но не полную? Он испытывал непреодолимое желание найти Аббата и выжать из него всю правду.

«К чему утруждать себя заботами о нижестоящих? Где был Бакриш, когда он понадобился мне? Так ли должен действовать агент Р — У? — Орн словно пробудился ото сна. — Догма, Ритуал! Полнейшая чепуха! — Он хищно усмехнулся. — Я должен поздравить себя с успешным завершением тяжкого испытания. Довольно! Я выдержал экзамен».

Слева послышались шаги. Орн скользнул за дерево, выглядывая из-за ствола. Слабый свет звезд, пробивавшийся сквозь листву, упал на светлое одеяние священника, показавшегося на тропинке, ведущей прямо к дереву, за которым спрятался Орн. Он прижался к шершавой коре, сдерживая дыхание. Над головой, в листве, защебетали, перекликаясь, птицы. Благоуханием ночных цветов наполнялся воздух.

Шаги приближались.

Орн выскользнул из-за дерева. Четыре стремительных шага по мягкой траве — и его рука сдавила сонную артерию на шее идущего. Священник судорожно глотнул воздух и обмяк в руках Орна, сползая на землю.

«Зависть, честолюбие и страсть ввергли человека в Мир Обольщения. Но что это — Обольщение? Проекция его зависти, страсти и честолюбия».

— Какое безрассудство! — Аббат покачал головой. — Ты намеренно подтолкнул своего друга натравить на него толпу. И это после того, как я запретил тебе! Ох, Макрити…

Опустив плечи, Макрити неподвижно стоял перед сидящим на низком столе в позе лотоса Аббатом. Сложив два пальца в положение «щупальца», склонившись на выступающие вперед шишковатые колени, он пристально смотрел на Макрити.

— Я думал о вас! — защищался тот.

— Ты ни о чем не думал! — В голосе Аббата звучала неподдельная боль. — Ты не подумал о тех несчастных, превратившихся в толпу. Орн мог ввергнуть их в ад, обречь на вечные муки. Он может это сделать сейчас, почувствовав свою силу.

— Я пришел предупредить вас, едва узнал о его исчезновении, — пробормотал Макрити.

— Какая польза от этого предупреждения? О, мой дорогой друг, как мог ты совершить эту ошибку? То, что происходит сейчас, — легко предсказуемые последствия твоих действий. Я подозреваю, именно этого ты и хотел.

— О, нет! — Макрити побледнел.

— Когда слова расходятся с делом — верь делу. Зачем ты хочешь погубить нас, Макрити?

— Нет, нет! — Макрити попятился прочь от Аббата, выставив вперед, словно защищаясь, руки. Он остановился, упершись спиной в стену.

— И все же ты делаешь это, — печально сказал Аббат. — Возможно, потому, что я назначил Бакриша, а не тебя. Я знаю, ты хотел этой чести. Но, мой дорогой друг, ты мог уничтожить Орна и… себя вместе с ним. Я не хотел допустить этого.

Макрити спрятал лицо в ладони.

— Он уничтожит всех нас! — зарыдал он.

— Молись, чтобы он не сделал этого… — Голос Аббата смягчился. — Отдай ему свою любовь и свою преданность. Быть может, тогда его пробуждение окажется счастливым.

— Какая польза теперь от любви? — Макрити поднял голову. — Он придет за вами!

— Да, конечно, — пробормотал Аббат. — Ведь я призвал его. Отбрось в сторону насилие, Макрити. Молись за себя. Молись за очищение своего духа. И я помолюсь вместе с тобой.

Макрити покачал своей круглой головой:

— Слишком поздно.

— Что ж… — опечалился Аббат.

— Простите меня, простите!

— Прими мое благословение и ступай. Проси прощения у Бога Орна. Ты нанес Ему тяжкое оскорбление.

«Мирское использование силы способно убить добро. В этом заключено предостережение миру. Стремления к миру, любви к нему — недостаточно. Должна существовать еще и любовь к ближнему. Только так можно постичь извечное противоречие, названное Жизнью».

Орн быстро шагал по узкой улочке Центра исследований, не прячась, но и стараясь, по возможности, держаться неосвещенной стороны. Подол болтавшейся на нем одежды он заткнул за пояс, надеясь, что пока никто не обнаружил в кустах связанного лентами из разорванного нижнего белья священника.

«А теперь найдем Аббата», — повторил про себя Орн.

Не останавливаясь и не оглядываясь, он перешел на другую сторону. В воздухе стоял кисловатый запах протухшей пищи. Звук шагов рождал странное двойное эхо, метавшееся меж каменных стен.

С соседней улицы в лицо брызнул яркий свет. Послышались голоса. Орн остановился, поджидая, пока тени идущих не лягут на перекресток.

— Пусть Бог дарует мир вам! — сказал он.

Два священника, стройные, с виду неопасные, остановились, повернувшись к Орну.

— Я молюсь за тебя, идущего путем, начертанным самим Богом! — произнес один из них. Он закашлялся и затем добавил:

— Чем мы можем служить тебе?

— Меня призвал Аббат, но, кажется, я заблудился. — Он замолчал, настороженно ожидая ответной реакции.

— В этом лабиринте легко заблудиться, — согласился другой. — Но ты рядом.

Он повернулся, свет обрисовал темный профиль длинного крючковатого носа:

— Первый поворот направо и третий слева переулок — твой. Улочка приведет тебя прямо во двор Аббата. Ты не ошибешься.

— Благодарю вас, — пробормотал Орн. Священник, объяснявший дорогу, повернулся к

Орну:

— Мы чувствуем твою силу, благословенный. Даруй нам свою милость.

— Благословляю вас!

Священники внезапно выпрямились и низко поклонились. Не поднимаясь, один из них спросил:

— Ты будешь новым Аббатом? Преодолев первое потрясение, Орн сказал:

— Мудро ли думать о таком?

Его собеседники выпрямились, пятясь назад.

— Мы не хотели оскорбить тебя. Прости нас!

— Конечно. Спасибо, что объяснили мне дорогу.

— Служить ближнему означает служить Богу! Да обретешь ты мудрость, — эхом отозвались они. Затем снова поклонились, суетливо обошли Орна и исчезли в темной улочке.