Фрэнк Херберт - Создатели богов

— У тебя был трудный день, — тихо продолжил Аббат. — К сожалению, это необходимо, но, пожалуйста, поверь: я испытываю к тебе дружеские чувства. Я припоминаю, как тяжело пришлось мне.

— Да? Ты тоже пришел сюда узнать нечто?

— В некотором роде, — пробормотал Аббат. — В некотором роде…

— Зачем тебе понадобилось уничтожать Р — У? — внезапно вскипел Орн. — Зачем, ответь мне!

— Не всегда желание бросить вызов означает насилие. Ты догадался, почему на твою долю выпало столь тяжкое испытание? Почему ты помогал нам в этом страшном эксперименте?

— Разве я мог отказаться? Что мне оставалось делать?

— Еще многое, кроме того, что ты уже продемонстрировал, — хитро улыбнулся Аббат.

— Ну, хорошо… Ты меня заинтриговал.

— Чем именно?

Орн опустил глаза. Ощущение чего-то странного, необычного, промелькнуло где-то внутри и исчезло. «Что прячется во мне?»

— Ты всегда честен с самим собой?

Орн кашлянул, прочищая горло. Ему казалось, он стоит перед строгим учителем.

— Пытаюсь. Я… мне кажется, Вы можете помочь мне познать себя…

— Превосходно! — выдохнул Аббат. — Но, видишь ли, ты — плод маракианской цивилизации, которая…

— И натианской, — вставил Орн.

— Конечно, конечно, — закивал Аббат. — Цивилизации, кичащейся знанием самой себя, искушенной в микрохирургии, регенерации органов и тому подобных «чудесах». Что же может заинтересовать тебя здесь?

— Я чувствую: есть что-то еще…

— И что же подтолкнуло тебя к этому?

— Мы всегда хотим знать больше, чем знаем. На этом зиждется весь наш мир.

— Да, довольно редкая точка зрения. Ты когда-нибудь испытывал беспричинное чувство страха?

— Как и все.

— Действительно. Но, боюсь, ты не всегда придерживаешься такой точки зрения.

— О, если бы у нас было время посвятить себя изучению томатургической психиатрии и учению древних христиан.

— Посвятить чему?

— Ментальные учения существовали задолго до того, как твоя цивилизация начала разрабатывать систему познания себя, — сказал Аббат. — Каноны Христианской религии наследовали многие элементы подобных учений. Пожалуй, ты нашел бы это занятие бесценным.

Орн покачал головой. Все складывалось совсем не так, как он предполагал. Он чувствовал себя обманутым, вынужденным обороняться, а не нападать. А ведь он столкнулся с немощным стариком в нелепой ночной рубашке. Хотя нет… Орн поправил себя. Это было нечто большее. Присутствия неведомой силы трудно не почувствовать.

— Ты искренне веришь, что пришел сюда защищать свою бесценную Р — У и выведать, не подстрекаем ли мы народ к очередной войне?

— Это явилось одной из причин…

— Ну, и что бы ты предпринял, обнаружив, что мы действительно готовимся к войне? Что тогда? Ты — хирург, способный удалить опухоль и излечить общество?

— Излечить? — Слово смутило Орна. — Что значит «излечить»?

— Мир, в котором мы существуем, окружен темной энергией. Временами она прорывается в наше измерение, образуя достаточно осязаемые формы. Ты, например, ощущаешь действие этой энергии прямо сейчас. Взглянув на это явление с точки зрения живых организмов, мы обнаружим, что некоторые стороны ее воздействия могут оказаться безопасными, или «здоровыми», а некоторые — «больными». В природе существуют различные способы взаимодействия с этой силой, но, к сожалению, наши средства не всегда приносят результаты, которые мы ожидаем.

Орн молча взглянул на Аббата, ощущая звенящую пустоту и осознавая: ими взят опасный курс. Внутри нарастала, готовая вырваться наружу, дикая, необузданная энергия.

— Ты не видишь связи между сказанным мною теперь и обсуждаемым нами ранее?

— Я… — Орн запнулся. — Может быть…

— Умные люди в высокоразвитом обществе оценили тебя, Орн, и нашли тебе место в своей схеме! Но подходит ли это место для тебя?

— Вы же знаете — нет!

— Что-то осталось в тебе, — кивнул Аббат, — чего не коснулась твоя цивилизация, так же, как, впрочем, всегда остается что-то, чего не коснулась Р — У.

— Но иногда мы касаемся слишком многого, — внезапно треснувшим голосом хмуро произнес Орн, подумав о Гиене, Гамале, Шелебе.

— Конечно. И все же большая часть айсберга остается под водой. Так и Амель. Ты, Р — У, любое другое явление, с которым мы можем столкнуться.

— Все это слова, — неожиданно раздраженно пробормотал Орн. — Ничего, кроме слов!

Аббат прикрыл глаза, вздохнул и мягко сказал:

— Гуру Пашаван, приведший рамакришнаитов к Великому Объединению, известному теперь, как Всемирный Союз, говорил о божественности души, едином Боге, гармонии всех религий и неумолимом течении времени…

— Я сыт по горло этими религиозными бреднями! — рявкнул Орн. — Ты забываешь, мне достаточно и твоих машин. Я отлично понял, как ты манипулируешь…

— Подумай об этом в плане исторического опыта, — пробормотал старик, пристально поглядев на Орна внезапно заблестевшими глазами.

Орн молчал, пораженный своей неожиданной вспышкой гнева. Что скрывается в нем? Почему он сделал это?

— Открытие и понимание явления пси лишь подтверждают идеи гуру Пашавана.

— Да? — Орн вдруг подумал: уж не собирается Аббат читать ему научные основы религии?

— Все человечество в целом представляет собой огромнейший источник пси-энергии. Доказательства не столь уж важны, ведь существуют общеизвестные факты, — продолжал Аббат. — Иногда всплеск такой энергии мы называем религиозным экстазом. Иногда мы соотносим действие пси-энергии с независимым центром, или, проще говоря, Богом!

— Центр пси-энергии! — выпалил Орн. — Эмолирдо уверял: я, как он сказал, и есть…

— Бог?

Орн увидел, как дрожат руки старика, словно листья на ветру. Предчувствие страха исчезло, но неприятное ощущение поднявшейся изнутри волны энергии не проходило.

— Да, именно так он и сказал, — с некоторым удивлением произнес Орн.

— Нам стало известно, — продолжал Аббат, — что у Бога без знания — та же судьба, что и у простого смертного. К несчастью, человечество всегда хотело видеть своих богов совершенными.

Орн вспомнил ощущение на холме, пси-энергию, исходящую из единого организма одновременно переживающих экстаз сотен людей.

— Ты думаешь о вечности, совершенстве… — Аббат помолчал. — Давай-ка вместо этого представим конечную ступень существования. Представим время, когда живое существо, даже Бог, исчерпает все формы познания, познав все.

Орн, представив себе образ, нарисованный Аббатом, содрогнулся.

— Но это же страшнее смерти!