Человеческая оболочка (СИ) - Алексей Котаев
— Я расскажу вам о тех местах, в которых я живу. Живу я очень далеко отсюда, в месте, где нет ни одного высокого дома, а бескрайнее синее небо огромным куполом висит над головой.
— Что такое купол? — поднял руку один из детей.
— Это полусфера, что обычно накрывает что-либо.
— О, Боги, Айзек, — отвлеклась от готовки Ханна. — будь проще, они же дети!
Айзек вновь задумался, а потом продолжил свой рассказ. Он рассказывал про то, как он жил со своим наставником в пещере, что располагалась на длинном горном хребте. Рассказывал о бескрайних полях, по которым гуляет, гонимый ветрами, снег. О небе, таком высоком и бескрайнем. Потом бесконечно долго рассказывал обо всех животных, что видел в этом мире. Дети слушали его не прерывая. Иногда просили зарисовать описанное, ведь их фантазия была неспособна нарисовать то, что рассказывал юноша. Тогда Айзек брал мелок и рисовал на черной доске, висящей на стене то, о чем говорил, пытаясь дополнять свой рассказ картинками.
Он рассказывал так много и долго, что в горле запершило. Никогда в жизни он так много не говорил, а его так усердно не слушали. Рассказывал про зверей, что еле видны, без глаз древних. Рассказывал про технику, что использовал в своем ремесле. Даже сбегал до своей куртки, достав перо колорофауна, что таскал с собой уже очень давно, и дал его детям, отчего они были в невероятном восторге. Рассказал про засадных чудовищ, и что даже победил одного такого, умолчав о куче крови и страхе, что испытал тогда. Несколько часов, не переставая говорил Айзек, пока все вместе они не уселись есть.
— Айзек, а что самое необычное ты встречал? — спросила маленькая девочка, подгибая под себя ноги и покачиваясь на стуле.
— Необычное, говоришь… Что ж. Было одно. Я был еще маленьким, прям как вы, — произнес Айзек, отчего дети тут же нахмурились и собирались, было начать спорить с парнем на тему своего возраста, но тот помахал пальцем, явно давая понять, что если сейчас отвлечется, то потеряет нить истории, которую с трудом вспомнил и достал из самой глубины головы. — Мы ставили палатку в большом поле, и, как водится, разгребали рыхлый снег, чтобы развести костер. Я тогда переусердствовал и докопался до льда, что странно, ведь это поле точно не было водоемом. Лед был грязный, вперемежку с землей, вмерзшей в него. Так вот, как только я начал складывать тонкие ветки, чтобы быстрее развести огонь — заметил в замерзшей грязи, или льду, так и не понял, что это было, очертания странной формы. Это был замерзший зверек. Он был не больше человеческой головы. Да что там человеческой, тогда я сравнивал со своей, так что не больше вашей. — Дети начали трогать головы друг друга, пытаясь понять размеры существа, о котором говорил Айзек. — Мощные задние лапы занимали половину всего тела зверя, а передние были нужны лишь для опоры, гладкая голова с торчащими по бокам глазами. На этой штуке не видно было ни шерсти, ни зубов, ни когтей, то есть: смотрелась она совсем безобидно. Старик увидел, что я разгадываю что-то странное, и подошел поближе. Он назвал эту штуку «прыгалем». Говорил, что они не умирают от холода, и что стоит ему оттаять, как он снова оживет, но опережая мой вопрос, сказал, что нужно оставить прыгаля тут, чтобы он ждал прихода теплых времен и продолжил свою жизнь тогда же, когда продолжит ее и весь мир. Я тогда не понимал этой фразы, хотя и сейчас представляю, как эта маленькая штука прыгала и резвилась в теплом мире, среди травы и воды, а по земле вместо нас ходили древние люди. И вот она подождала, уснув на долгие сотни лет, и застанет уже наших потомков, людей новых. Пережив всех, кто существовал на нашей земле. Так вот не об этом история. Я был маленький и слушать старика, который не разрешал мне веселиться и играть с разного рода вещами, не хотел. Я выковырял своим ножном прыгаля из земли и положил в рюкзак. Это было очень странное решение.
— Зверек ожил? — хором спросили дети.
— Да и это было очень странно. Спустя пару дней мы вернулись домой, и я скинул сумку, совсем забыв про прыгаля. Мы разложили и разделали мясо, что добыли во время вылазки. Почистили инструмент и даже развешали сушиться одежду. Так вот я точно помню, что не было прыгаля, когда я вешал куртку и свой рюкзак, но я был таким уставшим, что даже не подумал о нем в тот момент. Закончив все свои дела, мы легли спать и уже погасили свет. В глубине темной ночи нас с Юрием разбудил сильный грохот. И ладно бы просто что-то упало, нет, слышно было, как по всей пещере летают вещи, отскакивая от шкур и деревянного пола. Кружки, ножи, ложки. Оружие и инструменты звенели громче всего. Я тогда так испугался. Сразу подумал, что в дом забрел дикий зверь или грабитель, а я вот, беззащитный лежу на кровати в одних трусах да майке. Старик вскочил и моментально включил свет. Я еще удивился, как быстро он добрался до выключателя. И стоило только свету загореться — грохот стих. На столе для разделки мяса сидел прыгаль. Сырой и живой. Он смотрел своими глазами бусинами на меня, прямо в душу, так глубоко внутрь головы. Все это подкреплялось страхом, что я испытал. Я до сих пор думаю, что эта бессмертная тварь преследует меня по пятам.
— Он напал на вас?
— Не. Старик схватил его за башку и кинул на улицу. Я видел его потом, он снова замерз, не успев отойти далеко от двери. Он до сих пор там, лежит за ящиком для снегохода. Я иногда даже поглядываю на него, не преследует ли он меня. Ох уж этот взгляд. Жуть. Старик мне, конечно, навалял, но это было не так страшно, как проснуться в ночи и увидеть эти глаза. Скользкая голова, без шерсти, и торчавшие черные шарики — глаза. Бррр… страшно.
— Ребята. Обед. Садитесь по своим местам! — сказала Ханна, закончив расставлять
