Яцек Дукай - Лёд

Быстро прокручивало в голове последовательности из нулей и единиц, словно восковые цилиндры, записанные музыкантами правды и лжи.

01011101000101011011000111001000

10110110111011110111111100100110

11101011111110101100111011101110

•••  —•—•  ••••  ••—   •—••  —••  •—••  •  —

SCHULZ LEBT.

Шульц жив. Не возвращайся. Царь вокруг. Тесла работает под арестом. Ждем. Сообщение шло кольцеобразно, без начала, поэтому контекст и акценты можно было перемещать в нем как угодно. Ждем. Шульц жив. Не возвращайся. Царь вокруг. Тесла работает под арестом. Или же: Царь вокруг. Тесла работает под арестом. Ждем. Шульц жив. Не возвращайся.

Шульц жив. Значит, он жив и при власти, в противном случае правление императора не остановилось бы на горизонте, а князь Блуцкий взял бы в свои руки от имени Его Величества Николая Александровича Иркутск, Холодный Николаевск и весь Край Лютов. Тем временем, Шульц-Зимний сидит со своими отрядами в Ящике, а торговля зимназом прекрасно продолжается по линии Транссибирской Железнодорожной Магистрали, и наверняка дипломатические письма проходят от Байкала к Невскому заливу и обратно. Шульц, пока не оправился до конца от чуть ли не смертельной раны, прежде всего он будет хлопотать о расположении к нему самому сибирской промышленности и следить за срочными поставками имперских войск на остывшем японском фронте: в этом заключается золотая пайцза бывшего генерал-губернатора, нынешнего сибирского самодержца, кто контролирует Транссиб, тот держит нож на горле Владивостока и всей восточной Азии; потому-то Санкт-Петербург не отсечет Шульца от Европы, блокируя Транссиб где-то перед иркутской губернией. Это тесный клинч, в котором никто из борцов не способен рвануть сильнее, чтобы другой тут же не ответил сокращением собственных мышц.

(Политика Льда). Ибо Японская Империя, естественно, тоже желает выиграть новую для себя ситуацию, и увидав подобный шанс, сразу же забудет о всяческих мирных договорах и торжественных присягах. Теперь Шульц должен стеречь Транссиб словно родовое сокровище. И по той же самой причине Юзеф Пилсудский со своими стрельцами из Японского Легиона любой ценой станет пытаться взорвать железную дорогу. Наверняка, придя в себя, Шульц первым или вторым приказом послал казаков для охраны Транссиба и ликвидации японцев.

…Ждем. Они ждут. Чего ждут? Тесла работает, это ясно само по себе: в противном случае, сообщение вообще бы не пошло по Дорогам Мамонтов. (Сообщение говорит о Тесле в третьем лице — кто его редактировал, mademoiselle Филипов?) Раньше или позже, Шульц все же избавится от изобретателя-серба. Спрятало карты, упаковало на место блокнот и колоду. Чай остыл. Граф держит Николу в качестве очередного козыря в торгах с царем (сколько Его Императорское Величество даст за то, чтобы оставить в живых Доктора Лета с его убийственными для лютов знаниями в голове?) и с местной оппозицией (ибо, пока Тесла жив, магнаты Сибирхожето не могут жить в безопасности от Оттепели. Но выторгует ли граф подобным образом нечто постоянное? Независимую державу…? Пережидая, шантажируя, играя на заморозку status quo. С другой же стороны, ради силовой реакции Николай II должен был бы решиться на отсылку армии на байкальскую войну… С Японией на шее? Он этого не сделает. Все-таки, очень сложно поверить в какую-либо значительную политическую перемену подо Льдом.

…Но ведь урвать подобным методом собственный доминион легче всего именно в подобной феодальной стране, основанной на принципе самодержавия, где нет никаких санкций кроме санкций именно самой власти, никакой иной санкции, легитимизирующей правление того или иного автократа. Ибо его выбирает ни народ или народные представители, здесь повелитель не зависит от права (наоборот: право зависит от него, его воля является правом), и вообще, мера правоты власти, отличная от этой, не существует: именно он держит власть, следовательно, такова была Божья воля. Самозванец, которому повезло — это помазанник Божий. Право, компромисс и договор между людьми не имеют силы там, где все постоянно высматривают знака Правды.

…И царь прекрасно это понимает — отсюда его вечная недоверчивость и террор по отношению к подданным, страх перед талантливыми министрами, генералами, чиновниками. Разве не об этом говорил Франц Маркович на губернаторском балу? Я-оно вгрызлось в сырую рыбу, которая уже хорошенько опаяла, по причине чего ложилась на язык ослизлым, полудохлым червяком. Принцип Правды организовывает российскую жизнь во всех сферах, от обычая до высокой политики.

…Потому-то и нельзя сказать, что даже после окончательной победы Шульца что-либо здесь переменится. Пан Поченгло перехитрил здесь самого себя. Никакая заря свободы над Краем Лютов не встанет. Жили в иркутском генерал-губернаторстве, где граф Шульц-Зимний держал всех за задницу от имени Его Императорского Величества Николая Второго Александровича — теперь станут жить в так или иначе названном иркутском государстве, где граф Шульц-Зимний держит всех за задницу во имя графа Шульца-Зимнего. Действительно ли абластники считали, будто бы разморозят здесь Историю посредством хитрого карамболя, запущенного из-за пределов Льда? Ничего не изменится. Один символ будет заменен другим символом, но на самой сути уравнения это никак не отразится. Всегда будет двоюродный брат хороший и двоюродный брат плохой.

…Пережевывало гадкую рыбу. Ничего не изменится, и Шульц не станет стремиться к перемене. Даже если бы я-оно чего-нибудь для него у лютов выторговало…

— Невозможно их убить. Они уже не живут. Они питаются смертью.

— Что?

Тигрий Этматов уселся на бубне, чтобы подчеркнуть вес своих слов.

— Йоко-Аваахе, ниу-ун.

— Говорит, что, уаах, — Чечеркевич широко зевнул, — что это якуты-авахиты, шестеро чертей.

Сделало глоток, запило жирной жидкостью.

— Спроси его, знает ли он, кто их выслал. Царь? То есть, охранка, князь Блуцкий? Или Шульц?

— Он не знает.

— Хмм, при такой метели мы от них и так оторвемся.

— Он говорит, что те идут не по следам в Срединном Мире. Их ведет, уаах, якутский шаман. — Чечеркевич сделал очередной глоток из фляжки и вытянулся под шкурами полулежа, зацепив при этом локтем похрапывающего господина Щекельникова, на что тот развернулся во сне и стукнул кулаком Чечеркевича по шее. — Уфф. Говорит, что нужно, хмм, отдаться под опеку. Спрашивает, чего вы там наворожили.

Уже раньше пыталось объяснять, что это никакая не ворожейная магия, проводимая наподобие их шаманских предсказаний на вареных и жженных костях — все напрасно.