Око небесное - Филип Киндред Дик
– А теперь просто закрой глаза и расслабься, – приказал он гневно.
– Я расслаблена. – Силки все еще была в страхе. – Разве этого мало?
– Нормально, – пробормотал он с нездоровым возбуждением. – Просто прекрасно. Так, у меня есть идея – попробуй снять обувь и поднять ноги на диван. Если так сделать, то впечатление от Равеля станет совсем иным.
Силки послушно скинула свои белые туфли и села, поджав ноги под себя.
– Хорошо, – слабым голосом сказала она.
– Намного лучше, правда ведь?
– Гораздо.
Внезапно огромная, всепоглощающая печаль охватила Хэмилтона.
– Бесполезно, – прошептал он сломленно. – Ничего не получится.
– Что не получится, Джек?
– Ты не поймешь.
На минуту оба они замолчали. Потом медленно и осторожно Силки протянула руку и коснулась его ладони.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже.
– В этом моя вина, так ведь?
– Есть немного, но косвенная. Очень, очень косвенная.
После мгновения колебания Силки спросила:
– А могу ли… могу ли я тебя кое о чем попросить?
– Да, конечно. О чем угодно.
– Не мог бы ты… – Ее голос был таким тихим, что он едва слышал слова. Она пристально смотрела на него, и глаза ее были огромными и темными в приглушенном свете комнаты. – Джек, не мог бы ты поцеловать меня? Всего один раз?
Крепко обняв девушку, Хэмилтон привлек ее к себе, приподнял ее маленькое с резкими чертами лицо и поцеловал в губы. Она прижалась к нему, легкая и хрупкая – и такая ужасно унизительно тонкая. Обнимая ее, сжимая изо всей силы, он сидел так какое-то бесконечное время, пока наконец она не отстранилась от него – усталая несчастная фигурка, почти затерявшаяся в неясной темноте.
– Я… я совсем плохая, – запинаясь, пожаловалась она.
– Не вини себя.
– Я чувствую себя… пустой. И все болит. Но почему, Джек? Что это? Отчего мне так плохо?
– Брось, не переживай, – сказал он сквозь зубы.
– Я не хочу так себя чувствовать. Хочу дать тебе что-нибудь. Но у меня нет ничего, что я могла бы тебе дать. Я ведь ничто, просто пустота, правда? Просто пустое место.
– Ну не совсем.
В темноте вдруг колыхнулось какое-то движение. Она встала и стояла сейчас перед ним, вся нечеткая и размытая от скорости движений. Когда он поднял взгляд, то обнаружил, что девушка быстро выскользнула из своей одежды; та лежала рядом с ним, аккуратно сложенная.
– Ты хочешь меня? – спросила она неуверенно.
– Ну, теоретически, в каком-то смысле.
– Ты же знаешь, можно.
– Как? – Он иронично усмехнулся.
– Ну в том смысле, что я не против.
Хэмилтон поднял сброшенную одежду и вручил девушке.
– Одевайся, и пойдем наверх. Мы тут только время теряем, а ужин стынет.
– Никак, да?
– Никак, – ответил он с болью, стараясь не смотреть на бесплодную равнину ее тела. – Совсем никак. Но ты старалась. Ты сделала все, что могла.
Как только она оделась, он взял ее за руку и подвел к двери. За их спинами из проигрывателя все еще неслись роскошные, но бесполезные сплетения звука, что представляли собой музыку Равеля. Но оба они не слышали ничего, с несчастным видом плетясь вверх по лестнице.
– Прости, что подвела тебя, – сказала Силки.
– Забудь.
– Может быть, я как-то еще смогу все исправить, каким-то образом. Может быть, я смогу…
Голос девушки вдруг растаял. А в его руке ее маленькие и сухие пальцы вдруг обратились в ничто. В шоке он резко развернулся и вгляделся в темноту.
Силки исчезла. Ее просто выключило из существования.
Потрясенный, не верящий своим глазам, он так и остался стоять, словно примерзший к ступеньке. Но тут дверь выше него распахнулась и на верху лестницы показалась Марша.
– О, – сказала она удивленно, – вот ты где. Поднимайся – у нас гости.
– Гости, – тупо повторил он.
– Миссис Притчет. И она привела с собой много народу – это прямо настоящая вечеринка. Все веселятся и радуются.
В остолбенелом забытьи Хэмилтон преодолел оставшиеся ступеньки и вышел в гостиную. Его встретил шум голосов и вихрь движений. Возвышаясь над группой гостей, стояла женщина-глыба в изумительно безвкусной шубе, в шляпке с украшениями, что кричала о своей покрытой перьями гротескности; отбеленные перекисью волосы металлическими грудами ложились на ее полные шею и щеки.
– А вот и вы! – радостно воскликнула миссис Притчет, заметив его. – Сюрприз! Сюрприз! – Подняв битком набитую картонную коробку, она театральным шепотом произнесла: – Здесь самые миленькие маленькие пирожные, что вам доводилось видеть, – настоящие сокровища! И самые чудесные глазированные фрукты, которые вы…
– Что вы с ней сделали? – хрипло потребовал ответа Хэмилтон, подступая к женщине. – Где она?
На мгновение миссис Притчет смутилась. Затем пестрые куски плоти, составлявшие черты ее лица, расслабились, приняв выражение лукавой хитрости.
– Ну я отменила ее, дорогой. Я вычеркнула эту категорию. Разве вы не знали?
11
Хэмилтон застыл, не отрывая взгляда от женщины. Марша тихонько подошла сзади и хрипло шепнула ему в ухо:
– Будь осторожен, Джек. Будь осторожен.
Он обернулся к жене.
– Ты в этом участвовала?
– Похоже, что да. – Она пожала плечами. – Эдит спросила меня, где ты, и я сказала ей. Без подробностей… так, в общих чертах.
– В какую же категорию попала Силки?
Марша улыбнулась.
– Эдит описала это очень точно. Мелкая мерзость – мне кажется, она назвала ее так.
– Их таких наверняка довольно много, – сказал Хэмилтон. – Неужели оно того стоило?
За Эдит Притчет стояли Билл Лоус и Чарли Макфайф. Оба были нагружены охапками овощей и зелени.
– Большой праздник, – объяснил Лоус осторожно, с тенью извинения, кивая Хэмилтону. – Где тут кухня? Я хочу уже все это куда-нибудь положить.
– Как дела, друг? – поздоровался Макфайф, лукаво подмигивая. – Хорошо время проводишь? У меня тут в рюкзаке двадцать банок пива, не пропадем!
– Отлично, – автоматически ответил Хэмилтон, все еще в шоке.
– Все, что тебе нужно, так это просто щелкнуть пальцами, – добавил Макфайф, порядком уже покрасневший и запыхавшийся. – Ну в смысле, все, что ей нужно.
За Макфайфом выступала невысокая и слишком серьезная фигура Джоан Рейсс. Мальчик, Дэвид Притчет, шел рядом с ней. Замыкая колонну, ковылял угрюмый, но гордый ветеран войны; морщинистое лицо его было непроницаемой маской.
– Все здесь? – Хэмилтону стало дурно.
– Мы будем играть в шарады, – радостно проинформировала его миссис Притчет. – Я к вам заходила сегодня вечером, – пояснила она. – И мы хорошо, всласть и от души наговорились с вашей милой женушкой.
– Миссис Притчет… – начал было Хэмилтон, но Марша тут же заткнула ему рот.
– Отправляйся на кухню и помоги мне все
