Контраходцы (ЛП) - Дамасио Ален

— Ему нужно приземляться, его в блин раскатает!

— Ни в коем случае. Если он приземлится сейчас, колесница его тут же изрешетит.

— До сих пор же не изрешетила, Пьетро!

— Заткнитесь! Эрг держится единственно возможной стратегии против бойца Подвижности! Пусть колесница исчерпает боеприпасы! Если он вступит в бой на земле, Силен сразу разобьет двумерное поле на квадраты. Как шахматную доску. Эрг не сможет ступить на клетку без того, чтобы его не завалили!

— Откуда ты знаешь?

— Я провел четыре месяца в Кер Дербан. Я видел, как они тренируются.

— Ветры небесные, смотрите! Что это?

— Барнак, бомбары!

Я поднял глаза и увидел, как надувается и всплывает с колесницы дюжина черных воздушных шаров. Они напоминали движениями ночных медуз, в основном из-за пригрузов, которые висели у них под баллоном, как щупальца. Я не понимал, что это значит, хотя по лицу Пьетро уловил, что дело серьезно. Эрг откликается великолепно, из мехарбалета. Он с расстояния более ста метров задел два шара, друг за другом взлетавших от колесницы и! Тогда я подумал, что все кончено — колесницу подбросило в воздух волной двойного взрыва и откинуло… В то же время с корабля, в километре от нас, дали салют.

— Ему крышка, колесницу покорежило, она разбилась!

— Ему такая крышка, парни, что душа его уже на небо понеслась, посмотрите-ка, тупицы! — выпалил Леарх.

π Силен выбрался из колесницы. Его черное крыло теряется среди бомбаров, которые парят в десяти-пятнадцати метрах над лугом. Их около десяти. Эрг толково проводит бой. Он предоставляет Силену атаковать. Силен тратит свои боеприпасы. Силен движется, чтобы понять, как двинется Эрг. Потому что они уклоняются согласно отработанной технике, согласно выученным ритмам, согласно правилам. Для новичков мастер молнии остается совершенно непредсказуемым. Гений спонтанности. Мало кто знает, что чувство уклонения в человеческом существе заложено биологически. Оттого — поддается предвидению. Поэтому Школа Подвижности концептуально разработала траектории уклонения. Схемы уворачивания. Сложные комплексы уверток. Они узнаваемы. Есть грамматика. Есть синтаксис подвижности, как для ветров. Конечно, на высших уровнях частично мешает не поддающаяся расчету импровизация. Но с опытом можно выделить определенные маршруты, определенные шаблоны, которые повторяются. И предсказать их.

— Третье измерение скорости самое неосязаемое, его воплощения встретишь редко. Ты, Караколь, на мой взгляд, одно из немногих живых созданий, попадавшихся мне, в ком она проявляется – на мгновение, вспышкой-другой, в паре-тройке движений. Я зову эту скорость витальностью. Она втайне опирается на недремлющую смерть внутри каждого из нас, отклоняет ее и отдаляет. Витальность не соотносится с протяженностью или продолжительностью. Она не создает складок или разрывов на уже существующей ткани, как создает их подвижность. Она — чистейшее появление нового. Она привносит в ветер, жизнь, мысль мизерное изменение. Крошечная добавка, едва ли крупинка, и все взрывается... Надо понимать, что Мю — не разрыв, как кажется с виду, разрыв лишь в человеческом восприятии, по необходимости ограниченном. Строго говоря, преобразованная Мю сущность остается непрерывной.

— А витальность — это нечто другое...

— Витальность — это то, что тебя составляет, это материя, из которой соткана твоя плоть, Караколь. Это различие в чистом виде. Извержение. Высвобождение. Когда случается выплеск витальности, наконец что-то появляется[28] —

— Это получается, в сфере ветров блааст выходит каким-то из видов витальности?

— Блааст — это взрывной порыв ветра. Всего лишь очень сильный шквал.

— То есть скорее то, что ты зовешь подвижностью?

— Да. Витальность, не должен был бы я тебе этого говорить, а тем более твоему другу Ларко... Ты еще с ней раньше не встречался.

∫ Старик остановился в нерешительности. Еще в полудреме, я вовсю распустил уши:

— Витальность — восьмая форма ветра.

— А девятая? — не смог не влезть я.

— Молчи, господин Ларко. Она придет достаточно скоро, чтобы прошептать это тебе на ушко...

π В течение нескольких минут ни Силен, ни Эрг не порываются сделать ни единого выстрела. Они летают вокруг бомбаров, примеряясь друг к другу. Эрг прикрепил к своим предплечьям, в выемки в доспехах, два пропеллера. Чуть ниже локтя. Он ограничивается обороной. Он летит лицом к ветру со скрещенными руками и держит их на ветру так, чтобы его пропеллеры не переставали вращаться. Луна сияет и меркнет по прихоти облаков. Бомбары надуты сжатым воздухом. Они полны картечи. Один разрыв может вызвать цепной взрыв. А может и нет. Внезапно Силен отрывается и ныряет к земле. Взвывают два пропеллера. Первый сипит, двигаясь по круговой траектории... Он целится в массу воздушных шаров... Второй — это бросок по четыреугольной петле в Эрга, заставляющий его сместиться... в сторону шаров...

— Нееет!

Силен с земли тут же запускает третий пропеллер. Дополнительный снаряд, который по ходу полета подрезает большинство балластных шнуров... Самые высокие из воздушных шаров поднимаются до уровня Эрга, который безуспешно пытается взлететь к Луне. Они взрываются один за другим, выбрасывая в пространство град металла. Эрг мгновенно прикрывается четырьмя пропеллерами – в ногах и руках, — свернувшись в клубок. Его крыло все в дырах. Он серьезно теряет высоту. Уйти на крыле в безопасную зону, немного подняться… Под его ногами, всего в пяти метрах от него, на лету разрывается серия бомбаров. Он снова парирует — насколько может — свистящее облако свинца, рвущее его крыло и доспехи.

) Я уже не отваживаюсь взглянуть на Эрга, чтобы узнать, свисает ли с этого изодранного параплана человек или мешок с рубленым мясом. Бомбары взорвались, как черные луны.

— Он жив! — наконец заревел Степ.

Действительно, между двумя медузами проскользнуло опасно раскачивающееся с края на край крыло. Эрг коснулся воздушных шаров и аккуратно отправил их вниз... Они вот-вот должны были удариться о землю, когда он взорвал их арбалетным болтом... Впустую: Силен взмыл на пятнадцать метров в высоту и дерзко полетел на Эрга, и вот запорхал в двадцати метров от него! Последовала ошеломительная перестрелка – совершенно ничего было не разобрать, кроме металлического лязга отбивов, за которым последовала тишина, и слышались одни свистящие на пределе крылья. Когда снова выглянула луна, мы поняли, что ни у кого из них больше нет боеприпасов. Или есть последние — намеренно утаенные? Бой теперь проходил в выси над тридцатью метрами пустоты, крыло против крыла, с голыми руками у Силена, с четырьмя раскрученными винтами у Эрга. Что давало преимущество. То есть давало бы — не виси перед ним самый загадочный из воздушных бойцов в истории экспедиций Контрахода. По единодушному мнению специалистов, Эрг Макаон считался парапланерным асом, грозным членом Крылатого братства, недосягаемым в воздухе. Вся орда восхищалась этим званием, и никто представить не мог... что наконец, в общем... он найдет противника, который, так сказать, поднимется на одну высоту с ним. При первом броске Эрга — ультрабыстром пике, перешедшем в стремительный подъем вверх, голова опущена, ноги выброшены, пропеллеры на полном ходу, — по завораживающей сдержанности парирования противника было ясно, что Силен предвосхищал его, владел положением. Хлесткий удар Эрга прошел, может, всего в восьми сантиметрах позади шеи Гончей, и дыхание пропеллера, должно быть, овеяло тому лицо, но Силен не счел нужным отклоняться резче. Сталкиваясь с каждой из трех последовавших атак, Силен выказывал ледяное спокойствие. Он оставался в небе недвижимым. Он ждал. Уклонялся. Смещался. Снова корректировал положение. После "эль ролло", двух "клапо", "плие-друа" и того, что Пьетро недоуменно охарактеризовал мне чем-то вроде тройного "сляба граб а-синкоп", Эрг в свою очередь замер в стойке. Любой новичок вам скажет, до чего эта вещь невозможна — парить на месте под сламино. Только не для них. Вот так они и застыли неподвижно в небе, словно стоя на ночном паркете, разглядывая друг друга...