Злой человек - Александр Операй
– И что дальше?
– Сон обрывается.
Глава 8
1
Мне нужен Перри Мейсон, чтобы разобраться в этом дерьме.
Странная история повторяется снова и снова.
Волны набегают на берег.
Океан пахнет кровью, и вода становится красной, когда на горизонте исчезает раскаленное Солнце. В воздухе догорают обломки Владивосток номер 5, рассыпаясь по небосводу, как конфетти. Тени ложатся на пляж и пожирают день без остатка, давая тьме воплотиться.
Это зрелище будит меня.
Грёзы в ведьмовском доме.
Потеря ощущения времени и пространства порождает кошмары. Словно некая злая колдунья на чердаке призывает потусторонние силы вторгнуться в мир на стыке жизни и смерти, там, где грань особо тонка.
Сигареты и алкоголь не спасают от одиночества, от мыслей, которые лезут в голову, чтобы там умереть и гнить, распространяя по телу болезнь. Мои попытки стать другим не имели под собой никакого основания, в мозге нет программ поведения или микросхем, контролирующих сознание. Это ложь, которую Служба надзора использует для управления придурками вроде меня.
Я хочу ударить себя по голове, но боль пугает меня. Перед тем, как нанести хороший удар, я двинул по лбу пару раз вполсилы и чуть не сошел с ума.
Мне не уснуть.
Я блуждаю на гребне бессонницы, что приходит волнами. Я сплю и не сплю. Все время пытаюсь проснуться. Мною владеет субъективное утомление объективной реальностью. Брожу по квартире. Держу в руках ножку стула. Думаю, я прирожденный убийца. Настоящая сволочь. Мне легко поставить диагноз. Я прочитал сборник статей:
КАК ПОНЯТЬ, ЧТО ВАМ И ВАШИМ ДРУЗЬЯМ ПОРА К ПСИХИАТРУ
Предрешенное пространство ожидает меня в предрешенное время.
Жуткие приходы, метафизическое существование прошлого и настоящего. Я медленно схожу с ума, ускоряясь на прямых участках трассы Нюрбургринг, будто Ники Лауда на втором круге в 1976 году. Артуро Мерцарио, Гай Эдвардс, Брет Ланджер, Харальд Эртль, где вы сейчас?
Время пришло.
Пора встретиться с Линой.
Она будет гладить меня, как псевдо-собаку. Держать на поводке. Трахать во всех смыслах. Она удивится, когда я скажу, что никогда её не любил.
Бесконечная нота ми лупит по нервам.
Это сводит с ума.
Что-то стучится. Может быть смерть. Или секс. Не все ли равно. Но мне интересно. В моей голове слишком много абстрактных идей. Сознание не только отражает мир, но и творит его. Реальность не существует независимо от моей воли. Впрочем, я сомневаюсь, что мыслю. Вот истина, в которой нельзя усомниться.
Кто-то ломится в дверь. Может Иисус? Говорят, он воскрешал мертвецов. Я в величайшей нужде и страдании. Как бы хотел я быть на небесах, а не здесь.
На пороге квартиры меня ждет полицейский.
Он держит в руках санитарный пакет, куда легко поместить мое тело. Я, внезапно, снова нормальный. Врачи утверждают, что шизофреники, вроде меня, никогда не бредят местами, людьми и поступками, о которых не знали до того, как сошли с ума.
– Переоденься, – говорит полицейский и сует мне пакет.
Он толкает меня назад в глубь квартиры.
– У тебя пять минут.
Звезды на моей стороне. Сегодня прекрасный день для активных затей. Так написано в гороскопе. Важно поддерживать ровный тон при общении.
Я говорю:
– Не пошли бы вы на хер, господин полицейский.
Он улыбается.
Настоящий злодей. Презирает меня. Я ведь дурак, которого можно переиграть. Манипулировать мной не составит труда. Он достает из кармана куртки тазер-Е2.
– Делай, что говорят.
В пакете лежит черный смокинг. Сегодня я буду как смерть. Мне к лицу лишний пафос. Я финансово независимый, харизматичный покойник. Скорбь – это статус. Я отрекаюсь от мира и от всех земных интересов в надежде, что тьма преобразится в сияние.
Когда я упакован в костюм, полицейский дает мне кольцо. Знак моей верности Лине. Ошейник на безымянном пальце правой руки. Символ полной передачи прав на себя женщине-доминанту. Я должен вспомнить стоп-слово и прекратить этот БДСМ. Но я поклялся любить Лину в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас.
Пусть будет так.
– Машина внизу, – говорит полицейский.
На улице тихо. Скоро гроза. Четыре всадника шторма уже на подходе: темный, свинцовый цвет неба, горы скрыты за облаками, идущая с запада мертвая зыбь, проблески молний.
Я сажусь на заднее сидение автомобиля и жду, когда сильный, шквальный ветер закинет меня в страну Оз. Мне тоже нужны ум, храбрость и сердце. В этом городе нет волшебства. Только камни и пластик. Они здесь всегда. Все эти штуки, из которых состоит реальный мир. Микроволновые печи, кофе, пицца, одежда, стоматологи, горы, железобетонные каркасы многоэтажных жилых комплексов.
Я ошибся.
Мое полое тело не умеет любить, но я вовсе не Железный Дровосек. Я Дороти, которая сняла зелёные очки.
Полицейский везет меня в центр города.
Начинается дождь.
Я смотрю на всемирный потоп и вижу людей в магазинах. Никому не спастись. Все здесь несут наказание. Просто так. Без причин. В витринах тысячи лиц, а я само одиночество. Неулыбчивый биомусор. Катаюсь в поисках приближения к чему-то большему чем покупки.
Я достаю телефон и заполняю анкету в приложении для знакомств.
Безопасность превыше всего. Никаких встреч и звонков. Только слова.
Незнакомцы читают друг друга, как книгу.
Никаких фотографий. Только банальные описания. Черные волосы, тонкие пальцы. Вместо рекламы своего члена я размещаю на странице мрачные, депрессивные тексты.
Я называю проблему: мне не зачем жить.
Нет времени думать. Мыслю значит не существую. Я вижу людей на стенах социальных сетей. Безразличные к контексту, они набиваются мне в друзья.
Скоро вечер, а я только вышел из дома.
Я занимаюсь бесполезными вещами, стараясь выглядеть лучше. Антиобщественная праздность. Жду, когда кто-то напишет в ответ. Мир исчезнет раньше, чем что-то такое случится. Я никто. Я никому не нужен на этой планете со своими словами без фотографий и видео файлов. Здесь все обрели пятнадцать минут славы, подключив личную жизнь к Интернету.
Я закрываю глаза и вижу Лину. Мы занимаемся сексом. Наша любовь – грязное, надрывное пренебрежение к чувствам друг друга. Апатия и агрессия. Гранж. Настоящее самоубийство при помощи половых органов. Я проникаю в нее как можно глубже в том месте, где проще порваться на части. Она распадается, исчезает и я вновь одинок. Я убил её своим членом. Это не самый худший способ оборвать цепь сердечных мук и тысячи лишений, присущих телу.
Шум дождя становится тише. Звук и ярость городской суеты превращается в шепот. Я падаю в яму для снов наяву. И там, как змея в темной пещере. Знаю
