Станислав Гагарин - Три лица Януса

ОПЕРАЦИЯ "КОСТЕР НИБЕЛУНГОВ"

Все было так, как говорил Холидею Жозеф. Бензоколонка, роскошная дама в машине и идиотский разговор, именуемый системой опознавания, или попросту паролем.

Элвиса Холидея отвезли километров за двадцать от места встречи. Автомобиль остановился у массивной чугунной решетки ворот, за которыми виднелись розовые стены виллы.

У ворот ждали двое. Один из них остался на месте, а второй подошел к лимузину и открыл дверцу.

- Прошу вас пожаловать, - с сильным акцентом сказал он Холидею по-английски.

Его привели в просторную гостиную, которая казалась бы совершенно пустой, если б не массивный круглый стол, стоящий посредине, и задвинутые под него стулья с высокими резными спинками. У окна, полузакрытого темной портьерой, стоял человек в сером костюме в полоску, с копной седеющих волос на голове, орлиным носом, тонкими, в ниточку, губами и вялым подбородком, с левой стороны украшенным большой родинкой.

- Я рад вас видеть, - заговорил он по-английски.

- Благодарю вас, - ответил ему Элвис на немецком языке и осторожно, кончиками пальцев, пожал протянутую ему руку.

- Прошу вас в мой кабинет, - сказал хозяин. - Здесь не совсем уютно и обстановка не сближает людей. А нам так необходима духовная близость! Не правда ли, коллега?

- О да, конечно, - любезно согласился Холидей. Про себя он подумал: "Видно, плохи ваши дела, если пытаетесь в галантности перещеголять французов". Вслух же сказал: - Я к вашим услугам, мистер...

- Доктор Зельхов, коллега, - осклабился хозяин. - Можете называть меня просто док. Ведь так принято в вашей стране, а мне хотелось, чтоб и здесь вы чувствовали себя как дома...

- Вы очень любезны, док, - сказал Холидей. Он улыбнулся доктору Зельхову и шагнул в кабинет.

-...Значит, мы договорились. Общее название операции - "Кактус". У себя мы закодируем ее по-другому. Проведем операцию своими силами. Это второй аванс из той суммы платежей, которые мы обязаны сделать как побежденные. Наша страна надеется, что. победители будут благосклонны к своим коллегам, ибо у нас только один общий враг.

- Это хорошо, - сказал Холидей. - И наверное, правильно... Нас беспокоит другое. Стало известно о том, что верховное командование ваших сухопутных войск принимает самое активное участие в создании диверсионных групп, которые должны действовать в тылах наших армий. Это совершенно недопустимо, доктор Зельхов!

- Вас недостаточно точно информировали, сеньор де Сантос, - мягко остановил собеседника доктор. - Да, в свое время эта идея зародилась в умах руководителей армейской разведки. Но затем инициатива перешла в руки более компетентных людей.

- И ими, конечно, были люди рейхсфюрера?

- Может быть, - спокойно ответил Зельхов. - Во всяком случае, я имею возможность заявить, что в.западных землях отряды "вервольф" действовать не будут. Все они ориентированы сейчас на Восток.

- Это единственно верное решение. Я склонен допустить, что операция "Вервольф" действительно в надежных руках. А. нет ли какой-нибудь возможности для использования этих отрядов.там, на Востоке, непосредственно нами? В будущем, разумеется...

Доктор Зельхов с уважительным интересом посмотрел на своего гостя:

- Истинно американский размах, сеньор де Сантос.

- Я бразильский подданный, док, - улыбнулся Элвис Холидей.

- Конечно, конечно... Я часто бывал в вашей прекрасной стране. Знаете, идея мне понравилась,но, к сожалению, практические выводы делать будут иные инстанции.

Элвис Холидей в знак согласия склонил голову.

- Что касается вашей просьбы о передаче вам всей или части нашей агентуры, оставленной на территории Советов и немецких земель, оккупированных большевиками, то, к сожалению, я не уполномочен вести переговоры на этот счет. Но заявление ваше передам по инстанции.

И Элвис снова склонил голову.

- О возможностях использования соединений "вервольф" мы поговорим с вами после обеда. А сейчас прошу пройти в столовую, где нас ждет более приятное занятие.

В начале февраля 1945 года обергруппенфюрер СС Ганс-Иоганн Бёме возвратился из Берлина мрачный и злой. Полдня устраивал разнос своим подчиненным, и во всех отделах военной контрразведки СД, гестапо и криминальной полиции шушукались по поводу причин, омрачивших чело их шефа.

Уже с аэродрома Бёме послал за Хорстом и приказал ему приехать не в управление, а в особняк обергруппенфюрера на Луизеналлее. Часовые проверили документы Хорста. Ответив на их приветствие, он прошел к дому по узкой аллее, обсаженной невысокими, сейчас заснеженными деревьями.

У входа Вильгельма Хорста встретил личный секретарь Бёме - Вальтер.

- Здравствуйте, Хорст! - сказал он, пожимая руку оберштурмбанфюрера. Шеф ждет вас двадцать минут, и вы будьте готовы...

- Я всегда готов, - перебил его Хорст, - всегда готов, милый Вальтер. Ко всему готов, и даже к разносам шефа.

Но разносов не было, хотя Бёме был мрачен, и таким его Хорст, пожалуй, еще не видел. В домашнем кабинете хозяина особняка пол устилал персидский ковер. В углах высились античные скульптуры, в проемах между шкафами и на свободной от них стене висели настоящие фламандцы и подлинный Дюрер. В эсэсовских кругах обергруппенфюрер считался снобом. Он сидел в низком кожаном кресле и лениво махнул рукой, приглашая сесть рядом вытянувшегося в дверях с выброшенной вперед рукой Хорста.

- Садитесь, Хорст, и притворите за собой дверь, - сказал Бёме. - В этих самолетах страшные сквозняки, и мне не хотелось бы иметь их у себя дома.

Вышколенный и умный, оберштурмбанфюрер отлично знал, как вести себя с начальством, даже если оно принимает дома. Он'осторожно перешел к такому же креслу, в каком сидел шеф, и присел на краешек сиденья.

Бёме усмехнулся:

- Так вам будет неудобно, Хорст, а разговор у нас долгий. Садитесь посвободнее. - Он показал на маленький низкий столик, заставленный бутылками и снедью: - Подкрепляйтесь, Хорст. К началу разговора нужно подготовить не только голову, но и желудок.

- Я готов служить вам и фюреру, экселенс! - Эту фразу Хорст произнес, слегка привстав в кресле.

- Выпейте рюмку мартеля, Хорст. Сами французы - распутное дерьмо, но коньяки у них неплохие.

- С вашего разрешения, я предпочту виски.

- О, вы, оказывается, любитель виски, Хорст...

- Что делать, экселенс, я долгое время жил в Америке, а там пьют виски как молоко, и молоко как виски.

- То, что вы работали в Штатах, хорошо. Это одно из обстоятельств, побудивших меня избрать именно вас. Что ж, пейте виски, вон та бутылка, с краю, а я позволю себе рюмку коньяку.

Хорст выжидающе смотрел на шефа.

- Дело, Хорст, весьма щекотливое и для меня лично неприятное. Я здесь родился, и каждый камень, каждое дерево дороги мне в этом городе. Я не сентиментален, Хорст, в этом вы имели возможность убедиться за время нашей совместной работы, но у нас, немцев, чувство фатерланда развито сильнее, чем у любой нации. Этим мы и сильны, Хорст. И меня, конечно, не может радовать, что этот дом, в котором мы сидим, должен взлететь на воздух и что сделать это должен я своими руками. Но такова необходимость. Вы хорошо знаете учение Фридриха Ницше, Хорст, вы не из тех кретинов, которые, будем откровенны, засоряют нашу партию. Вы помните, как он призывал сверхчеловека не останавливаться ни перед какими жертвами для достижения своей цели. И вы, Хорст, будете тем единственным человеком, который разделит со мной ответственность за избранное средство. Впрочем, - продолжал Бёме, - я ведь, как вы понимаете, тоже лишь ступенька на длинной лестнице, ведущей к небу... Но фитиль подожжете вы, Хорст.