Марина Казанцева - Одинокая звезда

— Сэр! Разрешите доложить!! — начал тот со сплошных восклицательных знаков, что само по себе уже было плохой приметой.

Сэр поспешил допить кофе, а то потом, возможно, не удастся.

— Что случилось, дорогой Дарби? — проговорил он, стараясь не поддаваться панике.

— Грабители, сэр! — выпалил тот.

Маккензи поперхнулся. Нет, ему определенно не дожить до пенсии спокойно.

— В доме! У ювелира! Все шкафы открыты и следов натоптано! — воскликнул Дарби, не дожидаясь, пока шериф прокашляется.

— А от меня что требуется?

— Надо осмотреть и магазин! А то и там всё обворуют! — напускал страху Дарби.

Он получил все, что хотел, цапнул со стола связку ключей, забытую им утром, и с шумом унесся.

Шериф перевел дух. Неужели пронесло?!

***

Вчера у юного пинкертона триумф не получился, и будет просто свинством, если сегодня что-нибудь сорвется. Он подкатил к скромной лавочке, громко именуемой ювелирным магазином, и торжествующе огляделся. Никто не явился его поздравлять.

Дарби принялся подбирать ключи от входных замков и вскоре уже входил в магазин. Дарби и сам не знал, что ему предстоит искать, но процесс был так занимателен!

Дешевые колечки, бусы и прочая бижутерия его не интересовала. Он сунулся к шкафу с папками. Там были каталоги, рекламные буклеты, журнал продаж, бухгалтерские отчеты и вся прочая скучная литература.

А все-таки, что искали в доме ювелира? Дарби подозревал, что сокровища. Он заглянул под шкаф, пошарил там и вытащил засохшую корку. Залез на табурет и посмотрел наверху. Ничего.

Теперь его внимание обратилось на скромненький сейф, стоящий на тумбочке. Это был даже не сейф, а так — металлический ящик с ручкой и замочной скваржиной. Он был петлями приделан к стене.

Дарби подобрал ключ и открыл сейф. Внутри была пачка стодолларовых купюр. Это было невероятно много! Столько бывает разве что в банке. Сверху лежал пистолет. Ой, вот так ювелир! Бумаги в папке. И еще папка с бумагами. Дарби извлек все это и поместил в пакет. Потом, как положено, оклеил железный короб желтой лентой. Как он мечтал оклеить что-нибудь жёлтой лентой!

Дарби вернулся в участок через полтора часа. С серьезнейшим видом выложил на стол добычу и предложил шерифу рассмотреть.

— Шеф, у ювелира есть оружие!

— Было… — поправил его шеф. — Ну и что, вот разрешение на него. Ювелиру без оружия нельзя. А вот денег что-то многовато, едва ли у него была такая хорошая торговля. Хорошо бы проверить номера, да ладно, это уже дело федералов.

— Бумаги, шеф. — услужливо подвинул папки Дарби.

— Так, что тут? Финансовый отчет, это пригодится. А это, — он кратко полистал вторую папочку, — можешь выкинуть, или оставить себе, как понравится.

Дарби сгрёб папочку себе.

***

Креветка Джим неторопливо ехал на почтовом грузовике в Миллвилл. Был третий час дня, пятница и впереди светили ещё два выходных дня. Младший почтальон насвистывал приставшую к нему мелодию и время от времени сплевывал в окно.

Прозвище Креветка дал ему вездесущий Фрэнк Макконнехи. Большинство прозвищ в городке пошли от острого языка Фрэнка. Впрочем, мало кто на это обижался, кроме, разве что мисс Амелии, которую он назвал корабельной крысой. Но это уже не прозвище, а ругательство.

Джим, как и прочие ребята, прибегал в детстве к Фрэнку, чтобы получить забавную деревянную игрушку. Он был самый маленький среди одногодков, бледный от перенесенной ветрянки и с яркими, почти красными, волосами. С тех пор он вырос, стал длинным и по-прежнему нескладным парнем всё с теми же почти красными волосами, стоящими жестким ёжиком. В свои двадцать четыре года он служит младшим почтовым работником. Его задача — через день привозить почту из Д. И разносить письма, телеграммы, почтовые извещения и пр.

Креветка Джим, завидев издали заброшенную ферму, тихонько запел в голос, потому что почти прибыл к месту. Дорога была пустынной. Только около поворота на ферму, на пыльную грунтовую дорогу, стоял знакомый автомобиль художника, Марка Тодоровски. Прокатывая мимо, Креветка посигналил и помахал рукой водителю, который сидел в машине.

Марк не ответил и Джим покатил дальше. Проехав метров тридцать, он остановился и посмотрел в зеркало, потом дал задний ход и медленно вернулся назад.

— Мама! — слабо выдохнул Креветка.

Он вышел, прихватив с собой пустой брезентовый мешок, который валялся на сиденье.

Марк сидел в машине, откинувшись на подголовник, словно отдыхал. Голова его слегка свесилась влево, а во лбу точно между глаз темнело маленькое пулевое отверстие, почти без крови. Глаза закатились. Борода оторвалась и висела вместе с усами на груди подобно траурной манишке. У Марка Тодоровски оказалось молодое лицо.

Испытывая тошноту, Креветка Джим прикрыл голову мертвеца брезентовым мешком. Не успеешь доехать до городка, как к трупу слетятся пернатые хищники.

Он вернулся к машине, покатил в город и вышел у полицейского участка.

Новость, принесенная почтовым служащим, поразила шерифа Маккензи, словно молния. Хорошенькое дело, трупы множатся, как кролики! Что за гнилое место стал этот милый городок! Куда теперь изволите девать труп? В такую жару он быстро превратится в пюре.

Маккензи быстро и решительно взялся за телефон, и спустя час прибыла помощь из Д. Специалисты принялись фотографировать и обмерять, спрашивать и записывать. Дарби молча стоял в стороне и любовался на профессиональную работу.

Кутерьма с трупом улеглась, и в Д. увезли в черном пластиковом мешке то, что еще сегодня утром было Марком Тодоровски. Шериф с оханьем отправился пораньше домой, поскольку от всего происшедшего у него опять разболелся проклятый копчик. Уходя, он подозвал к себе Дарби и, насупившись, сказал ему следующее:

— Ты вот что, сынок, сходи-ка ты к этой, как ее, ну к сестре его, скажи там… в общем… Скажи так: мол, мисс Марта, вы не волнуйтесь… Нет, не так. Скажи лучше, что он, мол, погиб… Нет, черт, не то! Ну, короче, скажи: хана художнику вашему, и всё тут! Что за жизнь пошла, Господи!

Шериф удалился с ворчанием, а Дарби некоторое время стоял неподвижно, поскольку так и не получил точных инструкций. Потом неохотно поплелся к дому миссис Оливии. Он очень не любил приносить плохие вести. Идти, к сожалению, было недалеко. У дома, где проживал невезучий художник, уже стояла его машина. Из двери выбежала сестра Марка и резким движением забросила в салон дорожные сумки.

— Мисс Марта! — неуверенно позвал Дарби.

Конечно, нельзя с ней говорить так грубо, как предложил шериф, но с другой стороны, сообщить тяжкую весть придется.