Пол Андерсон - Звезда над морем

— Тем не менее я…

— Перестань, забудь про свое чувство вины. Ты что, слабонервная дамочка, что ли? Давай отложим эмоции и подумаем о происшествии с точки зрения Патруля. Послушай. Я думаю, ты согласна, это были морские купцы, которые завершили свои дела на Оланде или еще где-нибудь и направлялись скорее всего домой. Они заметили на пустынном берегу Хайдхина с Эдх и решили воспользоваться случаем. Такое в древнем мире происходило часто. Наверное, они не собирались сюда возвращаться или иметь дело с этим племенем, а может быть, решили, что о злодействе никто не узнает. Как бы там ни было, они схватили ребят. Если бы мы не вмешались, они увезли бы Хайдхина и продали в рабство. И Эдх тоже. Если бы не изуродовали настолько, что напоследок, ради развлечения, им оставалось бы только перерезать ей горло. Вот что могло случиться. Происшествие одно из тысяч подобных. Оно ни для кого не имеет значения, кроме самих жертв, да и те вскоре погибают, пропадают, забываются навеки.

Флорис сложила руки на груди. В ее глазах отражался убывающий свет.

— Вместо этого…

Эверард кивнул.

— Да, вместо этого появились мы. Нам придется навестить ее поселение через несколько лет после того, как она покинет свой дом. Поживем там некоторое время в качестве гостей, порасспрашиваем людей, познакомимся с ее народом. Тогда, может быть, мы поймем, как бедная маленькая Эдх стала ужасной Веледой.

Флорис поморщилась.

— Мне кажется, я и так понимаю, в общих чертах. Могу представить себя на ее месте. Она, скорей всего, была умнее и чувствительней большинства других, даже благочестивей, если такое можно сказать о язычниках. На нее обрушилось ужасное горе, страх, стыд, отчаяние; не только тело — душа ее была сломлена этим непереносимым грузом. И тут вдруг появляется настоящая богиня, поражает насильников и говорит с ней. Из глубины ада — к высотам славы… Но потом, потом! Осквернение, чувство униженности в такой ситуации никогда не покинет женщину, Мэнс. Ей тяжелее вдвойне, потому что в германском железном веке кровь, лоно священны для клана, а неверность жены карается жестокой смертью. Ее бы не стали винить, я полагаю, но это как отметина, а элемент сверхъестественности вызывал бы скорее страх, а не почтение. Языческие боги хитры и часто жестоки. Сомневаюсь, что Эдх и Хайдхин решились рассказать обо всем. Может быть, они вообще ничего не рассказали, и это тоже основа внутреннего конфликта.

Эверарду очень хотелось курить, но он не мог решиться подойти к роллеру и достать свою трубку. Флорис была сейчас слишком ранима. Она никогда раньше не называла его по имени, поскольку они старались избежать осложнений в отношениях. Скорее всего, она даже не заметила этого.

— Возможно, ты права, — согласился он. — Но тем не менее сверхъестественный случай произошел. Благодаря ему они остались живы и свободны. Над телом ее надругались, но над душой никто не властен. Почему-то она понадобилась богине. Должно быть, потому что у нее особое предназначение, она избрана для чего-то великого. Для чего только? Постоянно слыша подсказки Хайдхина, переполненного чувством мести… Да, в условиях их культуры это могло определить ее выбор. Ей предначертано вдохновлять людей, побуждать их драться, чтобы уничтожить Рим.

— На своем далеком острове она ничего не смогла бы сделать, — закончила эту мысль Флорис. — Не могла она больше и приспосабливаться к прежней жизни. И Эдх двинулась на запад, уверенная в покровительстве богини. Хайдхин вместе с нею. Вдвоем они наскребли достаточно товара, чтобы оплатить дорогу через море. То, что они видели и слышали в пути о делах римлян, подогревало их ненависть и уверенность в правоте своей миссии. Но я думаю, несмотря ни на что, он любил ее.

— Подозреваю, все еще любит. Примечательно и совершенно очевидно, что он никогда не был с ней близок.

— Это можно понять, — вздохнула Флорис. — Она — после пережитого, а он просто не решался посягнуть на избранницу богини. Я слышала, у него жена и двое детей у бруктеров.

— Да, верно. Ну что ж, мы выяснили, что, по иронии судьбы, наше расследование причин возмущения в потоке истории как раз их и вызвало. Честно говоря, такое происходит не впервые. Еще одна причина не мучить себя обвинениями, Джейн. Такие витки часто возникают не только от мощного толчка, но и от едва заметного движения. Наша задача — не допустить, чтобы они превратились в неуправляемый вихрь. Надо предотвращать события, которые ведут к появлению Тацита «второго» и неустанно поддерживать те, что описаны Тацитом «первым».

— Каким образом? — с отчаянием спросила она. — Решимся ли мы снова вмешиваться в историю? Может быть, обратиться за помощью к… данеллианам?

Эверард чуть улыбнулся.

— Ну, мне положение не кажется таким уж безнадежным. От нас ждут, что мы сами сделаем все необходимое, чтобы не расходовать жизненные сроки других агентов. Во-первых, как я уже говорил, полезно будет пожить на Оланде, изучая истоки характера Веледы. Потом вернемся в этот год к батавам, римлянам и… — словом, у меня есть кое-какие соображения, но я хочу обсудить их с тобой подробнее, и у тебя в этом плане будет ключевая роль.

— Надеюсь, я справлюсь.

Они постояли немного молча. Воздух становился холоднее. На холм вползала ночь. Солнечные цвета сменились серыми. Над ними зажглась вечерняя звезда. Эверард услышал короткий вздох. Несмотря на сумерки, он заметил, что Флорис дрожит, и склонился над ней.

— Джейн, в чем дело? — спросил он, уже догадываясь.

Она посмотрела в темноту.

— Везде смерть, трагедии и горе…

— Такова история.

— Я знаю, знаю, но… Хоть жизнь среди фризов и закалила меня, но сегодня я убила людей и я… я не смогу уснуть…

Он шагнул ближе и, положив руки ей на плечи, пробормотал что-то успокаивающее. Она повернулась и обняла его. Ему ничего не оставалось, как ответить тем же. Флорис подняла лицо, и Эверард поцеловал ее. Она сразу же ответила. На губах ее чувствовалась соль.

— О, Мэнс, да… да, пожалуйста… разве ты сам не хочешь забыться в эту ночь?

Морось все сыпалась с невидимого неба на землю, которую и так уже почти затопило. Видимости вскоре совсем не стало никакой: плоские поля, поблекшая трава, качающиеся на ветру голые деревья, сожженные развалины домов растворились в непроглядной мути. Одежда почти не защищала от пронизывающей холодом сырости. Северный ветер нес запах болот, над которыми он до того пронесся, морских волн за ними и движущейся с полюса зимы.

Эверард сгорбился в седле, поплотнее запахнувшись в плащ. С капюшона стекали капли воды. Лошадиные копыта с монотонным чмоканьем переступали по толстому слою грязи. А ведь это подъездная дорога к дому через хозяйские владения!