Чёрный лёд (СИ) - "Skybreaker"

— Прилетели удачно. Рады видеть вас, Ууукутук и дитя гурров.

— Спасибо за подъем, — ответил ему Моа.

— Знать наш язык. Хвалить.

— Да, Ксаф обучать меня. Теперь уметь говорить язык ваш.

— Боюсь, что еще не совсем уметь. Еще много нужно учить.

— Буду рад учиться еще.

Ксаф тоже поприветствовал кхрока, и их проводили на отведенные для них места. Они получили свои собственные постаменты, на которых им разрешалось лежать, спать и есть. Никаких других удобств у кхроков не было. Никаких других удобств им и не требовалось.

Моа считал, что он уже достаточно знает о кхроках, но он ошибался, конечно. Одно открытие следовало за другим. В первую очередь его все еще удивляло то, что кхроки не питаются мясом, как он всегда считал. Это было то, с чем ему было сложнее всего смириться. Костяные иглы, которые убивали гурров нещадно, изначально не предназначались для убийств. Кхроки использовали их, чтобы протыкать толстый слой льда и высасывать через них сок. Зубов или костяных пластин для пережевывания пищи у них не было, поэтому сок был основой их рациона. Поверить только, самые грозные охотники белых льдов на поверку оказались собирателями сока. Но почему тогда? Для чего все эти кровавые расправы над его соплеменниками? Моа не решался задать этот вопрос напрямую и не хотел показаться грубым. Поэтому он просто наблюдал за жизнью кхроков и пытался в своих наблюдениях найти ответы.

Популяция кхроков была немногочисленна. Их всего было 26 и еще пять молодых недавно появившихся на свет. Всего 31. Ничтожно мало. Сначала он думал, что остальные кхроки живут где-то еще или отправились добывать пищу. Через неделю пребывания у кхроков никто так и не прилетел. Число их оставалось несменным. Стало быть, 31 кхрок был всем, чем они могли похвастаться. Глядя на сотни пустующих постаментов, Моа становилось не по себе. Что же случилось с ними? Где все остальные? Постепенно он узнал всю правду. Ответ крылся в груках.

Груки, несмотря на все свое количество, очень редко доживали до половозрелого возраста. Чаще всего они погибали в белых льдах и не в последнюю очередь благодаря гуррам, которые выслеживали и убивали их регулярно. Лишившись же своего избранного еще при рождении партнера, кхрок до конца своей жизни влачил одинокое существование. Партнера они выбирали один раз и навсегда сразу после рождения. Второго шанса не было. Оставшийся без партнер кхрок жил среди своих в обществе, но никогда уже не мог размножаться, и вынужден был провести бездетную жизнь. Это продолжалось не одно столетие. Так популяция груков и кхроков медленно редела. Будучи существами неплотоядными, они не хотели причинять никому вреда и не хотели идти на кровопролитие. До тех самых пор пока гурры не перешли черту и не пробрались в их собственные пещеры и не лишили их целого поколения. В ту злополучную ночь их терпение было втоптано в лед, раздавлено и обесценено. В ту ночь они познали ярость родителей, которые утрачивают своих детей по вине чужаков. Они убивали всех и вся, никого не жалея. Лишь одному гурру они позволили уйти нарочно, чтобы тот предупредил остальных никогда больше не приближаться к их скале. Однако это не слишком помогло. Гурры продолжали методично истреблять груков, добывая их в себе в пищу, а тщетные попытки кхроков убивать всех, кто это делал, приводили лишь к тому, что смертей становилось все больше.

Кхроки долго размышляли, что им следует предпринять в такой ситуации. Тогда они предприняли попытку вступить в контакт с гурром, но он их не услышал. Более того, они потеряли своего предводителя в ту ночь и ослабли еще сильнее. Жизненная энергия покидала их. Все, что им оставалось — это поддерживать угасающую жизнь всеми силами. Когда же они заметили приближающихся к их скале гостей, они ухватились за свой последний шанс установить контакт и воззвать к милосердию своих угнетателей. Моа был для них последней надеждой к спасению.

Проведенное с кхроками время положительно сказывалось на способности общаться с ними. Предводительница кхроков, которую звали Сииэ, поднатоскала Моа, и его речевые навыки вышли на новый уровень. Почему же этого не случилось ранее? Дело было в том, что груки и кхроки хоть и принадлежали к одному виду, обладали разными интеллектуальными и речевыми способностями. Груки общались на примитивном языке. В то время, как кхроки, развили свою речь достаточно глубоко для того, чтобы обсуждать науку и развивать философию. По натуре своей они были мыслителями. В конечном счете, большую часть своей жизни они проводили на вершине мира, откуда могли наблюдать за суетливыми заботами всех тех, кто жил внизу. В таких обстоятельствах мысль рождалась и развивалась по наитию. Моа общался с кхроками и постигал все лучше образ их мышления.

Они были на самом деле удивительными созданиями. В своих познаниях они многократно обогнали гурров. Может быть, потому что им не требовалось столько времени тратить на охоту. Может быть, потому что жизнь на скале и близость предков способствовала более ясному мышлению. Но точно было то, что они понимали этот мир намного лучше, чем гурры.

Однажды они отвели Моа на край скалы. Ветер безжалостно хлестал ее плоскую макушку. Моа потребовалось проявить немалую бдительность, чтобы не свалится вниз. Но все это меркло в сравнении с видом, который открылся ему оттуда. Белоснежный горизонт полукруглой формы огибал белые льды со всех сторон. Это поразило его до глубины Оро. Он никогда раньше особенно не задумывался об этом, но если бы задумался, то сказал бы, что они живут на плоской поверхности. Снизу пластина белого льда, сверху пластина черного льда. Где-то посередине копошатся все те, кому довелось родиться в этих краях. Так он представлял себе это. И вот еще одно ошибочное представление было разрушено.

— «Выходит, что и черный лед охватывает нас со всех сторон?» — спросил Моа у предка.

— «Да, так и есть» — безмятежно ответил он.

— «И это значит, что он намного больше белого льда?»

— «Все верно. Черный лед охватывает множество миров подобно белому льду»

Это был тот раз, когда Ксаф завел вновь речь о создателях.

Он рассказал кхрокам о безграничном черном льде, предках, Оро, создателях. О том, что когда они прибудут, останутся лишь одни носители Оро и кому-то придется забыть о вечной жизни, утратить разум.

— Вечная жизнь после смерти. Забавно, как ты говоришь об этом вот так, — заговорила Сииэ, — Мы никогда не видели черных льдов, никогда не видели предков, что там живут и, тем более, никогда не грезили о том, что однажды и мы будем жить там. Мы приняли тебя за Ууукутука, духа ветра, что способен говорить на нашем языке, поэтому и приняли тебя. Наши предания гласят, что был день, когда грук, как вы их зовете, заговорил с ветром, а тот ответил. Между ними завязался разговор, а после крепкая дружба. Но ветер не мог постоянно быть на льду, а грук не мог от него оторваться. Тогда ветер подарил груку возможность летать и так появились мы, кхроки. Ты что-нибудь знаешь об этом? — он обратился к Ксафу.

— Ничего. Кем бы ни был этот Ууукутук, это точно не я.

— Теперь я понимаю, что мы ошиблись. И вот ты говоришь о том, что не имеет никакого значения для нас так, словно это должно быть иначе. Воистину жизнь имеет чувство юмора.

Нам не нужна вечная жизнь после смерти. Признаться, само это понятие мне представляется нелепым. Подумай только, если после смерти нас ждет еще одна жизнь, но более высокого порядка, то зачем нам первая жизнь? Почему бы просто не начать сразу с вечной жизни? Для чего все эти игры в выживание, если потом ты все равно будешь жить вечно? Нет, нам не нужна вечная жизнь. Она сделает существование наше бессмысленным и бесцельным. Мы хотим лишь того, чтобы наши потомки могли продолжать жить, как это делали мы, и развивали то, чего достигли мы. Вот наша вечная жизнь. Большего нам не нужно.

Что же до Оро, как ты его называешь, то пока от его обладания мы получили одни лишь страдания. Быть может, не будь у нас разума, мы бы не были такими мягкотелыми и уже давно защитили бы себя от гурров. В итоге же разум нам позволил понять трагедию, но не предотвратить ее. И какой тогда в нем смысл?