Чёрный лёд (СИ) - "Skybreaker"

Чёрный лёд

Глава 1. Роно

Первым появилось осязание. Влажная теплота окружала его тело. Он балансировал в ней словно в невесомости. Вверх и вниз, влево и вправо, вверх и вниз, влево и вправо, снова и снова. Сложно сказать, сколько это продолжалось. Вечность или чуть больше.

Однажды единое ощущение тепла и влаги в центре разделилось. Где-то в отдалении он ощутил легкое покалывание. Чувство принадлежало ему, но место, откуда это новое ощущение исходило, было еще не знакомо. Он сконцентрировал свое внимание на нем и отправил туда свое растущее сознание. Оказавшись в центре нового ощущения, он вскоре обнаружил, что и оно поделилось на несколько отдаленных друг от друга теплых точек. Каждая из них двигалась в пространстве по отдельности, но он ясно ощущал, что они принадлежали одному целому. Сделав мысленное усилие, у него получилось сложить все точки воедино. Тепло от всех точек собралось в шар, но быстро распалось. Он попробовал сделать это снова, и на этот раз все получилось несколько лучше. Он проделывал это одно простое действие много раз, пока не овладел им до конца. Теперь он мог формировать большой шар тепла и удерживать его столь долго, сколько пожелает. Эта новая способность ненадолго стала смыслом его существования. Он еще не знал, как это называется, но если бы знал, то с полной уверенностью мог бы сказать, что складывать пальцы в кулак было приятно.

Позже выяснилось, что кулаков у него было несколько, и всеми из них он мог управлять. Сжимать и разжимать, складывать их друг с другом и разводить в стороны. Какое-то время спустя появился еще один центр ощущений, где-то снизу по отношению ко всем остальным. Ощущение, исходившее от него, было все тем же пульсирующим теплом, но управление отличалось. Было похоже на то, как если бы у него появился еще один большой палец, который он мог прижимать к своему телу. Так у него появилась еще одна конечность, название которой ему было еще неизвестно — хвост.

Тренировки не проходили даром, и всеми конечностями он управлял теперь так, как будто они были с ним всегда. После некоторых экспериментов он узнал, что двигая конечностями в определенной последовательности, от нижних к верхним, все его тело двигалось в пространстве. Он мог совершать обороты вокруг своей оси, но постепенно возвращался в исходное положение. Что-то удерживало его на одном месте. И время покинуть это место еще не пришло.

Вторым появился слух. Плотный низкий шум наполнил пространство вокруг него и не прерывался ни на мгновение. Время от времени новые звуки появлялись в его мире: стуки, скрежеты, глухие удары, свисты и всхлипывания. Все они накладывались один на одного и перебивали друг друга. Они проникали в его сознание и заводили там хороводы, кружились, ударяясь о стенки, отскакивали, подпрыгивали, исчезали и появлялись снова. Звуки наслаивались друг на друга, формируя пласты. Какофония становилась сложной и многогранной. Затем наступил решающий момент. Тот самый, когда звуки перестали быть непохожими друг на друга и стали повторятся. Хаос стремился к порядку, как и все во вселенной. Звуки отсортировывались по признакам. Высокие к высоким, низкие к низким, громкие к громким, тихие к тихим, противные к противным, приятные к приятным. Среди всех приятных звуков особенно выделялась одна группа. Их он слышал чаще всего в своей жизни. Кто бы ни был источником этих звуков, он знал, как ими правильно пользоваться. Мягкие, нежные, ласкающие слух, они заполняли собой пустоту в существовании и наполняли ее ощущением спокойствия и безопасности. Отчего так ужасно было лишаться их. Впервые это произошло, едва он успел освоиться с ушами.

Мир вдруг пришел в движение, его подбрасывало и кидало из стороны в сторону. Тщетные его попытки обрести равновесие не увенчались успехом. Все его тело сжалось и напряглось. Надежности больше не было, ее место заняли тревога и предчувствие надвигающейся опасности. Продолжалось это недолго. Вскоре приятные звуки вернулись снова, но лишь для того, чтобы вскоре исчезнуть. Их сменили другие. Кажется, он уже слышал их раньше, но не мог вспомнить, когда именно. Где-то в его фонотеке точно должны были находиться такие, но он не мог их там отыскать. Так или иначе, их схожесть с чем-то, что он слышал раньше, успокаивала его. Эти новые звуки были не такими нежными и мягкими, однако внушали доверие. В них чувствовалась сила, надежность, уверенность и такая важная для маленького и хрупкого мира стабильность. Звуки эти сопровождали его в течение долгого времени и стали для него родными. В мире из звуков и телесных ощущений он чувствовал себя, лучше не придумаешь. Будь у него выбор, он предпочел бы задержаться в нем подольше.

Третьим появилось обоняние. Он сам не понял, когда это произошло. В один момент та теплая влага, что его окружала, приобрела новые свойства. Ему не с чем было сравнить его новые ощущения и не с чем их сопоставить. Но ему они нравились. Звуки то прибывали, то исчезали, в то время как запах оставался с ним всегда. Он стал его верным спутником.

Четвертым появился вкус. Околоплодная жидкость была частью его мира всю его недолгую жизнь, и он не обращал на нее никакого внимания. Она свободно проникала в его рот и вытекала обратно, не вызывая никаких ощущений. Пока однажды он не попробовал ее на вкус, и его представление о мире вокруг пополнилось еще одной характеристикой. Мир был соленым и немного кислым.

И, наконец, пятым появилось нечто невероятное. Мощный поток света разрезал реальность на несколько частей. Трудно было сориентироваться в новых образах и найти в них точку опоры. Зрительные образы поступали к нему изо всех направлений сразу и формировали цельное сферическое изображение в 360 градусов. Сначала он видел лишь свет, пробивающийся через вязкую жидкость. Потом он начал видеть линии и изгибы. Они двигались и извивались, перемещались в пространстве, было сложно за ними уследить и различить очертания. В конце концов, переменчивые образы выстроились в цельную картину мира, и он понял, что видит свое тело. Две пары четырехпалых лап с тремя крупными пальцами спереди и одним сзади и длинный кожистый хвост — вот чем он был сейчас и что знал о себе. Он также обнаружил что-то необычное за своей спиной. Длинный отросток соединял его спину со сферической оболочкой, в которой он находился. Вот, что не давало ему сдвинуться с места и обрести свободу.

Была и другая картина реальности. Она была похожа на первую, показывала мир, но не столь подробно, всего лишь узкий прямоугольник прямо перед ним и ничего больше. Однако было у такого способа смотреть на мир и свое преимущество. Он мог направить взгляд на одну точку, сконцентрироваться на ней и рассмотреть ее как следует. Таким образом, он смог узнать подробности о своих лапах и хвосте, разглядеть суставы на пальцах, морщинистые складки в местах изгибов, рифленую поверхность своих ладоней, свой гладкий темно-серый живот. Немного практики и он смог переключаться между двумя типами зрения моментально. Со временем он смог связать то, что он видел своими глазами с тем, что он осязал. Так он обрел осознание себя, как кого-то, у кого есть лапы, хвост, место для глаз и ушей, а еще тот отросток на спине.

Жизнь его текла равномерно и однозначно. Лишенная забот и тревог, она проходила для него практически незаметно. Большую часть своего времени он проводил во сне. Сны его не отличались сложностью. Он плыл в темном океане и когда в его сон проникал очередной звук, он поворачивал в его сторону, пытался его догнать, узнать, что было его источником. Но стоило ему приблизиться, и каждый раз звук растворялся в бесплатной черной воде. Рано или поздно он узнает, что за ними скрывалось. Вскоре судьба подарила ему такую возможность.

Все началось, как маленький апокалипсис. Жидкость, окружавшая его все это время, начала уходить. Уши его свалились ему на плечи и повисли на них. Холод прошелся по всему его телу, кожа начала быстро сохнуть и сжиматься. Очень хотелось вернуться обратно в жидкое тепло и никогда не знать такого стресса. Позже трубка, примыкающая к его спине, вдруг оторвалась и осталась где-то сверху. А он опустился на лапы и оказался на гладкой поверхности все еще немного мокрой и очень липкой. Сил стоять хватило ненадолго. Попытка сделать первый шаг провалилась. Резкий спазм сжал его грудную клетку и выдавил из нее всю воду, что в ней оставалась. Кашель выбросил из легких все остальное. Первый вдох наполнил его грудь воздухом и обжег ее изнутри. Ощущение было не из приятных. Во внешнем мире для него уже давно придумали определение — боль. Он столкнулся с ней впервые, но сразу понял для себя, что близких отношений он с ней заводить не хочет. Выдох принес облегчение. Еще несколько вдохов были болезненными и хорошенько размяли его легкие. Процесс дыхания запустился и далее проходил в автоматическом режиме. Теперь можно было приступать к дальнейшим действиям.