Джеймс Уайт - Чрезвычайные происшествия

– Мы должны остаться с этим раненым на ночь, капитан. Прошу вас, дайте лейтенанту Хэслэму распоряжение эвакуировать всех остальных раненых следующим рейсом и доставить носилки, с которых должно быть убрано все лишнее оборудование — так, чтобы они вместили этого нового раненого. Нам также понадобятся свежие баллоны с воздухом для себя и с кислородом для раненого, обогреватели, подъемное оборудование и крепежные ремни, и все прочее, что, на наш взгляд, нам здесь не помешает.

Капитан довольно долго молчал, затем изрек:

– Хэслэм, вы слышали, что сказал доктор.

Пока врачи обследовали новую жертву крушения корабля, Флетчер молчал — лишь изредка предупреждал медиков о том, что может упасть очередной обломок. Он сам сообразил, что нужно расчистить дорогу от кресла до люка, чтобы можно было внести в отсек носилки, а затем вынести их наружу. Предстояла трудная и долгая работа почти на всю ночь. Вдобавок капитану нужно было действовать осторожно, чтобы обломки не задели Мерчисон, Конвея и их пациента.

– Я не стану пытаться классифицировать это существо, — заявил Конвей час спустя, делясь результатами осмотра с Приликлой. — У него имеются — вернее, имелись — десять конечностей по бокам, судя по культям — различной толщины. Еще одна ампутационная культя расположена снизу, на животе, она намного толще остальных. Назначение этих отсутствующих конечностей, число и тип манипуляторных и опорных их разновидностей неизвестно.

Мозг крупный, хорошо развитый, — продолжал он, время от времени искоса поглядывая на Мерчисон, — имеет отдельную небольшую долю с высоким содержанием минералов в клеточной структуре, что позволяет высказать предположение о том, что данное существо подпадает под классификацию «В»…

– То есть перед вами — телепат, способный читать мысли существ разных видов? — спросил Приликла.

– Я бы так не сказал, — возразил Конвей. — Скорее у него имеет место телепатия, характерная только для существ этого же вида, либо обычная эмпатия. Такой вывод я делаю на основании того, что у пациента хорошо развиты ушные раковины, а его рот, несмотря на то что он невелик и лишен зубов, способен произносить членораздельные звуки. Существо, умеющее разговаривать и слушать, не может быть универсальным телепатом, иначе ему ни к чему была бы разговорная речь. Однако это существо не выразило волнения, увидев нас. Это может означать, что оно догадалось или почувствовало, что у нас добрые намерения.

Что касается дыхательных путей и легких — продолжал Конвей, — как видишь, здесь присутствует уже знакомое нам воспаление, но легкие при этом поражены минимально. Мы предполагаем, что в то время, когда начал распространяться токсичный газ, это существо, имеющее легкие значительного объема, сумело задержать дыхание. Должен заметить, что его система пищеварения нас озадачивает. Пищевод у него на редкость узок, в нескольких местах поврежден. Он не имеет зубов, чтобы пережевывать пищу, и трудно понять, как…

Конвей умолк, а мысли его бешено метались. Мерчисон принялась ругать себя на все лады, поскольку она раньше тоже не заметила того, что теперь заметил Конвей. Приликла поинтересовался:

– Вы думаете о том же, о чем думаю я, друзья?

Можно было не отвечать.

– Капитан, где вы? — спросил Конвей.

Флетчер успел пробить для себя узкий проход к открытому люку. Пока медики переговаривались с Приликлой, они слышали, как капитан ходит назад и вперед по обшивке, но уже несколько минут прошло с того момента, как его шаги стихли.

– Я снаружи, на земле, доктор, — отозвался Флетчер. — Пытаюсь придумать, как поудобнее вытащить из корабля вашего великана. С борта вниз его спустить будет трудно — слишком много вокруг всякого хлама и обломков. Ближе к носу обстановка не лучше. Придется воспользоваться кормой. Но спускаться надо осторожно. Я пятки ушиб, когда спрыгнул вниз. Песок здесь толщиной всего в десять дюймов, а под ним — камень. Наверняка этому здоровяку требовался какой‑то особый подъемник для входа в корабль и выхода из него. Трап, расположенный возле люка, годится только для более мелких существ. Я намерен проникнуть в корабль через грузовой отсек, — объявил он. — А что, у вас какие‑то проблемы?

– Нет, капитан, — ответил Конвей. — Но не могли бы вы по пути сюда захватить труп из кубрика?

Флетчер не слишком радостно согласился. Мерчисон и Конвей возобновили свою дискуссию с Приликлой, время от времени прерываясь для того, чтобы заново обследовать сканером определенные участки тела пациента. К тому времени, как появился Флетчер, толкающий перед собой труп ДКМГ, Конвей успел подсоединить баллон с кислородом и сунуть трубку от него в рот пациента. Голову грушеобразного существа он накрыл большим пластиковым пакетом. Ночью люк следовало закрыть, а газы, которые могли образоваться при резке металла, были не менее токсичны, чем та гадость, которая сочилась из разбитого гидравлического резервуара.

Врачи взяли у Флетчера труп и, подняв его, водрузили в одно из кресел возле пульта управления. Крупное существо никак на это не отреагировало. Конвей и Мерчисон переложили труп в другое кресло, затем — в третье. На этот раз обрубленные конечности грушевидного инопланетянина зашевелились, и одной из них он прикоснулся к ДКМГ. Через несколько секунд он медленно отодвинул конечность и снова замер.

Конвей испустил долгий вздох и сказал:

– Сходится. Все сходится. Приликла, продолжай давать своим пациентам кислород, вводи им внутривенно питательные растворы. Не думаю, что они придут в сознание, пока мы не дадим им полноценного питания, но его можно будет синтезировать в госпитале, когда мы вернемся. — Обернувшись к Мерчисон, Конвей проговорил: — Теперь нам только и нужно — исследовать содержимое желудка у этого трупа. Но не производи вскрытие здесь, сделай это в коридоре. Пожалуй, иначе мы огорчим капитана.

– Да нет, — отозвался Флетчер, который уже вовсю орудовал лазерным резаком. — Я и смотреть не стану.

Мерчисон рассмеялась и указала на висевшего над их головами в кресле грушевидного пациента.

– Он имел в виду другого капитана, капитан.

Флетчер не успел ничего ответить. Хэслэм оповестил всех о том, что через пятнадцать минут совершит посадку катер.

– Лучше побудь с пациентом, пока я буду помогать капитану нагружать носилки, — сказал Конвей Мерчисон. — Старайся думать о нем только самое хорошее. Больше мы для него пока ничего сделать не сможем. Если мы все уйдем, он решит, что все его бросили.

– Вы намерены оставить здесь доктора Мерчисон одну? — изумленно спросил Флетчер.