Павел Комарницкий - Всё исправить

– Да пошел ты нах…й! – Алексей уже скрывался в кустах, пройдя стоянку наискосок.

– Стоять, я сказал!!

Что именно еще сказал «бык», Чекалов слушать не пожелал, удаляясь от заведения скорым шагом. Вот интересно, ринется в погоню или нет? Нет, похоже… Все эти быки слишком ценят собственное мясо, чтобы поднимать его ради какого-то пробежавшего мимо лоха. Но все-таки верное решение принято, уходить в сторону, в случае чего увести быка за собой, не хватало еще Юлечке бегать от разъяренных животных…

– Юль, я на углу, – сообщил он, придавив кнопку передачи.

– Уже иду, – мгновенно отозвалась рация. Переживает… Ох, Юлька…

Раздались легкие торопливые шаги, и из темноты вынырнула тоненькая фигурка, обтянутая спортивным трико. На ногах смутно и трогательно белели кроссовки – жена отнеслась к постановке «научного эксперимента» со всей серьезностью. Действительно, вдруг и впрямь бегать придется, на каблуках это ой как несподручно…

– Ну как?

– Все как в кино. «Предчувствия его не обманули».

Массивный кожаный «лопатник» на ладони красноречивей любых слов убеждал – эксперимент завершился успешно.

– … Вот такие дела, Юльк.

Зеленоватые купюры были разложены веером, как игральные карты – пять и сверху еще пять, итого десять. Юлькина манера считать деньги, наглядно весьма… Впрочем, последняя раскладка была неполной, не хватало двух купюр. Итого сто семьдесят восемь бумажек. Семнадцать тысяч восемьсот баксов. Отдельно лежали мелкие бумажки, по десять и двадцать долл. Вероятно, бывший владелец «лопатника» даже не знал, как выглядят рубли, поскольку среди иноземной валюты не оказалось ни единого отечественного банковского билета. Но в любом случае, сумма была почти равноценна двухгодовой Юлькиной зарплате.

Чекалов следил, как жена разжигает газ, ставит на огонь чайник… Говорить почему-то не хотелось, и Юля, без сомнения, понимала и принимала это. Действительно, о чем говорить? Это нужно сперва осознать. Можно было рассуждать насчет интуиции и прочая по поводу бегающей по спине ящерки. Подсознание, оно же штука темная, что с него возьмешь… И после подворотни можно было упрямо мотать головой. И даже после того видения, насчет сыгравшего под колесом автомобиля канализационного люка, еще можно было разыгрывать из себя сомневающегося, при большом желании. Сейчас всякие сомнения выглядели уже неприлично. Какие сомнения, когда факты вот они, лежат на столе?

В голове уже улегалась сумятица последних событий. Алексей усмехнулся, вспоминая, как они искали ночного «бомбилу», содравшего с парочки неслабую цену, как вышли за квартал от намеченного объекта… Как ящерка дважды пробегала по спине при малейшем поползновении остановить машину уже после окончания «операции Ы». Более попыток они не предпринимали – раз нельзя, значит, нельзя… Так и дотопали пешком по дворам, избегая оживленных проспектов. Два часа энергичной прогулки по задворкам ночной Москвы, это вам не шуточки… Вообще ощущения были престранные – Чекалову все время казалось, что он идет на автопилоте, и ящерка всего лишь сигналит об отклонении от заданного маршрута.

Юля поставила на стол две стилизованные кубообразные стеклянные стопки, чем-то напоминавшие чернильницы, порывшись в шкафчике, извлекла на свет бутылку с коньяком, наполнила посудины.

– Во всяком случае, финансовая проблема отпала с треском, – она первой выпила коньяк, залпом, не чокаясь. – Зато появилась новая.

И вновь он не стал задавать ненужных вопросов. Да, это проблема. И еще какая проблема. Одно дело читать про всяких ясновидящих в газете, посмеиваясь про себя над изощренной фантазией прессы, другое – выводить формулы… Наука, чистая наука, коя, как всем известно, умеет много гитик…

И совершенно третье – столкнуться с реализацией математической утопии лично. На собственной шкуре испытать.

– Страшно? – карие глаза под мохнатыми ресницами чуть мерцают.

– Страшно, – просто признался он. Врать Юльке глупо.

Она улыбнулась. Прижалась, как котенок, предоставляя мужу возможность зарыться носом в роскошные волосы.

– Не горюй, Лешик. Жили мы в простом реальном мире, проживем и в сказке.

Пауза.

– Даже в самой страшной.

Он все гладил и гладил ее по волосам.

– Юля, Юль…

– М?

– Мне теперь все дорабатывать придется. Неполная она… формула Человека.

– М-да…

Док разглядывал портреты президентов так, словно силился отыскать на рисунках десять различий, как в детской книжке-загадке.

– Этого достаточно, я полагаю? – вежливо, но твердо осведомился Чекалов.

– Сумма? Да, конечно… Но, как я уже излагал, дело тут уже не только в деньгах.

– Чем же я еще могу помочь? – в голосе Алексея прорезался сарказм.

Завотделением сгреб купюры в ящик стола.

– В общем, сделаем так. Сиделкой отныне буду я сам, – он усмехнулся, – вспомню молодость…

– Вам видней, но не будет ли пересудов?

– Обязательно будут, – доктор сверкнул очками. – Но я готов рискнуть. Эти дни критические. Если до конца мая состояние стабилизируется…

Пауза.

– То?

– Я уже излагал, Алексей Борисович, я всегда стараюсь говорить правду, если это возможно. Вы любите мыслить некими военными аналогиями, я заметил, проскакивает в вашей речи… Так вот. Это, если позволите, вовсе не оборона Москвы в сорок первом. Это оборона Берлина весной сорок пятого.

Алексей сглотнул.

– Вот как…

– Увы, но дело обстоит именно так. Второй удар, притом почти сразу после первого… Конечно, бывают в жизни чудеса. Но… С огромной долей вероятности, встречать Новый год вы будете без Сергея Михайловича.

Он снова сверкнул очками.

– Возьмете назад? Прямо сейчас. И этого разговора не было.

– И что будет?

– То же, что и при наличии данной суммы. Но несколько раньше.

– Я не акции приобретаю. Речь не о коммерческом риске. Речь о жизни и смерти.

Пауза. Долгая, долгая пауза.

– Хорошо. В конце концов…– доктор криво усмехнулся, – этого хватит, чтобы замять… Скотская штука наша теперешняя жизнь, скажу вам прямо.

– …И еще пробирки. Еще что-нибудь?

– Нет, это все. Чек будьте добры, пожалуйста.

Алексей сдержал усмешку. Вообще-то чек ему был не нужен. Но не объяснять же девушке-продавщице, что все эти пробирки и прочее он закупает вовсе не для школьной лаборатории, а для домашнего употребления. Не поймет, однозначно. Либо псих, либо наркоту на дому варить собрался.

Расплатившись, Чекалов вышел из подвальчика, в котором располагался магазин, прижимая к животу объемистую картонную коробку. Как ни странно, набор отличной лабораторной посуды обошелся буквально в копейки… Впрочем, не так уж странно, если разобраться. Очевидно, это еще советские запасы, неликвиды. Когда они кончатся, все это придется закупать за кордоном, и цены будут совсем, совсем другие.