Павел Комарницкий - Всё исправить

вдруг продекламировала Юля, негромко и серьезно.

– О! Чья это хокку?

– Моя, чья же еще, – она чуть улыбнулась.

– Вау! А еще?

– Можно.

Солнце над головойТени мы топчем ногами… Ночью все будет иначе.

Алексей сглотнул. Верно. Все верно.

И нечего тешить себя иллюзиями. Тем более что снаряды госпоже злобной реальности, похоже, уже подвезли.

– Хорошо, очень хорошо, что вы приехали! – дежурная медсестра, уже хорошо знакомая, выглядела очень взволнованной.

– Что случилось, Анечка?

– Да уж случилось! Пойдемте к доктору!

История, вкратце изложенная медсестрой по дороге к докторскому кабинету, была столь же ужасной, сколь и банальной. Не выдержала пожилая женщина нервных нагрузок, сердце… В общем, в реанимации она лежит, вот такое несчастье…

– Не скрою, случай пренеприятный, – доктор озабоченно вертел в руках авторучку. – И для меня тоже, не смотрите так. В конце концов, это я допустил постороннюю в бокс, под свою ответственность. За что и понесу соответствующее наказание, очевидно.

Он досадливо бросил авторучку на стол.

– Добрые дела наказуемы, как говорится. Ну да ладно… Что намерены предпринять?

– В смысле?

– Излагаю ситуацию. Инфаркт свалил Веру Николаевну Белоглазову прямо на глазах у мужа. Что не могло не сказаться на его состоянии. Наступило резкое ухудшение, сейчас он снова под капельницей. Нужна немедленная операция. Ну и сама Вера Николаевна… Слава Богу, под рукой оказалась стрептокиназа. Иначе б…

И снова, уже в который раз, Алексей ощутил то самое странное раздвоение. Одна его ипостась, грубо-телесная, стояла и внимала докторским речам, второй же Алексей Чекалов, незримый и неощутимый для посторонних, будто стоял рядом и наблюдал за происходящим со стороны.

– … В общем, решайте.

– Что именно? – сейчас и свой голос Чекалов слышал будто со стороны. – Не хотите ли вы сказать, что их обоих можно выписать в таком состоянии?

– Вы не поняли, – лицо зав. отделением отвердело. – Речь не идет о немедленной выписке, естественно. Операцию мы проведем сегодня же. Сейчас же, если точнее. Но и о долечивании Белоглазова в стенах нашей клиники речь уже тоже не идет. Если совсем откровенно, речь идет о двух смертельных исходах в отделении. Если учесть обстоятельства, при которых у Веры Николаевны произошел инфаркт… Мы с вами взрослые люди. Уверен, вы меня поймете.

– Ну что же… – Чекалов криво усмехнулся. – По крайней мере, откровенно.

– А я всегда стараюсь говорить правду, если это возможно, – не смутился врач. – В общем, Веру Николаевну мы переведем в кардиологию, я договорюсь. Думаю, уже завтра ее жизнь окажется вне опасности, благодаря своевременно принятым мерам. Что касается Сергея Михайловича, то жду ваших предложений. В любом случае, перевод в больницу по месту жительства следует осуществить в течении недели.

– Док, а вам не кажется, что это просто убийство?

– Нет, не кажется, – похоже, смутить этого доктора было в принципе невозможно. – У меня жена инвалид-колясочник, и дочка едва в школу пошла. И меня никто еще не спросил, что я по этому поводу чувствую. И в магазинах никто скидок не делает – плати деньги или проваливай. И мне нет никакого резона лишаться своего места из-за вас, извините. И нет моей вины в том, что все так неудачно сложилось. Пока были шансы пятьдесят на пятьдесят, я делал все, что мог.

– А сейчас?..

– А сейчас остается надежда на чудо.

Вовсе она не бессмысленна, эта злобная реальность, думал Чекалов, следя за лицом завотделения. Она очень опытный стратег, не хуже какого-нибудь Манштейна. Накопила силы, подтянула резервы… И когда противник расслабился, решив, что ситуация стабилизировалась – бац! Операция «Тайфун»…

– Вот что… Я не готов сегодня решать такие вопросы. Давайте завтра.

– Ну хорошо. Жду вас завтра. Белоглазова готовим на стол!

Солнце наконец село, залив бледным золотом небосвод, и сиреневые тени медленно, неотвратимо заполоняли улицы. Квадратные черепа домов таращились квадратными огненными глазами окон.

Юля шла нахохленная, понурая. Да и у самого Алексея на душе было очень, очень погано.

Итак, подведем предварительные итоги. Нет, даже не так, пожалуй – скорее анализ оперативной фронтовой сводки. Что мы имеем к исходу этого дня…

Два беспомощных старика на больничной койке, в критическом состоянии. Практически отсутствующие финансы. И что самое скверное, в ближайшее время ситуация может лишь ухудшиться – ну разве что у хозяйки «Андромеды» взыграет совесть… Но и в этом случае, на одной Юлькиной зарплате сложившуюся ситуацию вытянуть весьма проблематично.

Резервы? Имеется Володькина комната. Еще, пожалуй, «Москвич» Белоглазова-старшего. Но все это, так скажем, резервы неотмобилизованные. Продать сейчас все это невозможно, поскольку по закону Сергей Николаевич вступит в права наследования спустя полгода после Володькиной смерти, и к тому же пребывает в недееспособном состоянии. А теперь вот и тетя Вера… Пожалуй, даже перевод их пенсии сюда за май теперь проблема… Да и не выход это, пенсии, так, крохотное облегчение. Попытаться сдать Володькину жилплощадь в найм? Ну-ну… В том вертепе если кто и поселится, то уж точно денег с него не увидишь. Черт, черт, как все скверно выходит…

Впереди уже зияла темная арка – точно гигантская амбразура. Чекалов привычно напрягся, прислушиваясь к своим ощущениям… Ничего. Пусто. Спит ящерка, и бегать вдоль хребта не собирается, похоже…

– Что, Лешик… Нормальные герои опять идут в обход? – ни тени насмешки в ее голосе. Вот так… Привыкла, выходит. Уже мыслит логикой войны. «При обстреле эта сторона улицы наиболее опасна»

– Не… Прямо пойдем, – он скупо улыбнулся. – ДОТ пуст, гарнизон на нарах.

– Как скажешь.

Они миновали арку, пустынную и тихую. Поперек дороги шмыгнул котяра, фосфорически сверкнув глазами.

– Интересно, какой масти этот кот? Черный? – спросила Юля, плотнее беря мужа под руку.

– Кто его разберет… Ночью все кошки серы… Осторожней, тут яма на яме.

Возле подъезда стоял и курил сосед, накинув на плечи куртку.

– Здоров, Лексей! Юленька, мое почтение!

– Привет, дядь Вася, – вежливо отозвался Чекалов.

– Слушь, это не вашего гостя там «москвичок» под окнами стоит? Кузов «универсал» который…

– Ну, – подобрался Алексей.

– Вот те и «ну»… Колеса сняли с него, все четыре! А постоит еще, так и вовсе разберут. Разе можно на столько-то оставлять?

– В больнице сейчас хозяин, – Алексей подавил совершенно неуместный, прямо-таки идиотски-истерический смех. Вот как… Вот так, стало быть. Госпожа злобная реальность развивает успех, вводя в прорыв свежие силы.