Вадим Панов - Наложницы ненависти

Мама, дородная матрона в ужасных кружевах («Господи, какая все-таки провинция этот Орегон!») важно кивнула, но тут же снова поджала губы. Сара знала, что выглядит на ее фоне чересчур хорошо: подтянутая фигурка (просто замечательная для сорока лет!), умелый макияж, подчеркивающий холеное лицо, прекрасный костюм, поэтому изо всех сил старалась расположить к себе эту толстую дуру повышенными дозами дружелюбия.

«Не хватало еще, чтобы сделка сорвалась из-за глупой зависти этой курицы! Надо было одеться попроще».

— Скажите, — промямлил глава семейства, — а какую рассрочку может предложить ваша фирма?

Сара подошла к идеально чистому разделочному столу и раскрыла папку:

— Давайте обсудим.

Обсуждение затянулось на добрых тридцать минут. Въедливый глава семейства, то и дело скашивающий глаза на стройные ножки очаровательного менеджера, выяснял подробности финансовых условий с дотошностью аудитора. И только после того, как каждая запятая была выверена несколько раз, а сумма предварительного платежа обговорена до цента, он дал согласие явиться завтра в офис для подписания контракта, погрузился в «Чероки» и отбыл, сопровождаемый пыхтящей супругой.

Сара проводила клиентов, вернулась на кухню и улыбнулась разложенным на столе документам:

«Получилось!»

Этот дом станет ее пятой продажей за месяц, и премиальные составят очень даже приличную сумму. Она посмотрела на телефон:

«Позвонить Марку? Похвастаться?»

Сара потянулась к трубке, но неожиданно поняла, что в доме появился кто-то еще. Она не слышала шагов или голосов, не было шороха или приглушенного дыхания, просто вдруг пришло ощущение чужого присутствия. Очень ясное и твердое ощущение.

По спине Сары побежали холодные мурашки. Женщина резко обернулась:

— Кто здесь?

Кусок коридора, который она могла видеть через открытую дверь кухни, был пуст. Сара издала короткий, нервный смешок:

«Переработалась».

Снова повернулась к столу и вскрикнула.

Их было двое.

Мужчина, высокий, плечистый, с длинными рыжими волосами, забранными на затылке в хвост, и аккуратной рыцарской бородкой, стоял в двух шагах от Сары, внимательно глядя на нее большими карими глазами. На нем был добротный коричневый костюм, кремовая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей и широкий кожаный пояс. Правая пола пиджака чуть оттопыривалась, и Сара решила, что пришелец скрывает там кобуру с пистолетом. Чуть позже она поняла, что ошиблась: к поясу мужчины были пристегнуты ножны с прямым кинжалом.

— Сара Рубин? — осведомился пришелец. У него был странный акцент.

Ответить женщина не успела, вместо нее это сделала стоящая у окна спутница мужчины:

— Да, это она.

Ее английский был отвратителен, а внешний вид заставил Сару покрыться ледяным потом. Высокая девушка лет двадцати, с прекрасной фигурой, которую великолепно подчеркивало открытое летнее платье, была обрита наголо, и на правой стороне ее головы виднелась корявая черная татуировка. А еще глаза… Взглянув в них, Сара едва не задохнулась от ужаса: непроницаемые золотые глаза, лишенные и белков, и зрачков, и радужной оболочки. В них не было ничего, кроме тяжелого, тусклого золота.

— Что вам нужно? — Дыхание сбивалось, и Сара произнесла фразу очень медленно. — Дом продан.

— Вот это я называю деловой хваткой, — широко улыбнулся мужчина. — Первая мысль в экстремальной ситуации — о бизнесе.

Девушка поморщилась, судя по всему, она плохо понимала быстрый английский спутника.

— Скажите, Сара Рубин, у вас есть дети? — поинтересовался мужчина.

Сара с ужасом смотрела на пришельца:

— Что вы хотите? Какие дети? О чем вы?

— О боже, — рассмеялся мужчина. — Дети, Сара, дети. Такие, знаете, маленькие Рубины, сопливые, грязные, вызывающие у вас острые приступы гордости и счастья. Дети. Вы рожали детей?

Марк очень хотел ребенка, но Саре были отвратительны мысли о беременности. Расползшаяся по швам фигура, тошнота, родовые муки…

«Да при чем здесь дети?!»

Сара сделала шаг назад.

— Уходите! Я вызову полицию! Я…

Мужчина оказался рядом так стремительно, что женщине показалось, будто она спит. Мгновение назад он спокойно стоял в нескольких шагах, а теперь его сильные руки грубо прижали Сару к стене.

— У тебя есть дети?!

Бритоголовая девушка безучастно разглядывала лужайку за окном.

— Отпустите меня!!

— У тебя есть дети, сука?!!

— Нет!! Я еще слишком молода! Мы с Марком решили, что позже… Оставьте меня!!!

— Она говорит правду, — холодно подтвердила Вероника.

— Я вижу, — процедил Гюнтер. — Тем лучше.

Он профессионально сдавил несколько точек на шее Сары и осторожно опустил обмякшую женщину на пол.

— Небольшая потеря сознания пойдет ей на пользу.

— Ты удовлетворен? — спросила Вероника. — Детей нет, а значит, эта линия перерожденных наложниц в твоих руках.

— Я должен быть на сто процентов уверен, что эта женщина — перерожденная гиперборейская ведьма, — жестко бросил Гюнтер, вытаскивая из кармана пиджака ампулы со «стимом». — Я не могу ошибиться.

— Чтобы Золотой Корень вызвал нужный эффект, потребуется не менее четырех дней, — устало проворчала Вероника. — И ты это знаешь.

— У нас нет времени ждать, — хмыкнул Шайне. — Через час я должен быть в расположении гвардии: будет совещание с магистрами лож.

— И что ты хочешь сделать? — тихо спросила девушка.

— Мы вколем ей пять кубиков «стима», — в руках рыцаря появился шприц, и он ловко сломал головку первой ампулы. — Обычного чела такая доза убьет сразу, а перерожденная наложница выживет.

— Но мы можем повредить ее мозг.

— А зачем он ей?

Гюнтер закончил наполнение шприца, снял с Сары жакет и медленно ввел «стим» в вену. Вероника закусила губу:

— Что значит: «Зачем ей мозг»?

— Время пошло. — Шайне бросил шприц на пол и посмотрел на часы. — Если в этой женщине есть гиперборейская кровь, она очнется. Если нет — наступит полный паралич и смерть.

— Что значит: «Зачем ей мозг»?!

Она не могла не задать этот вопрос и не потребовать ответа на него: Сара была перерожденной наложницей Азаг-Тота! Одной из трех гиперборейских ведьм, оставшихся на Земле, и проклятая кровь Тасмит должна была забурлить.

— Тщательно обдумав сложившуюся ситуацию, — спокойно произнес Гюнтер, — великий магистр пришел к выводу, что три наложницы Азаг-Тота — это слишком много. Так будет спокойнее для нас… и для тебя. — Он подошел к ведьме и провел ладонью по ее щеке. — Разве я не прав, моя дорогая?

Он видел, что Веронику захлестывает… нет, даже не ненависть. Скорее остервенелое желание убивать, рвать на куски, но… Девушка слабо улыбнулась: