Эйдзи Микагэ - Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 1

— …

Мария молчит.

— О добрая, добрая Отонаси-сан. Ты, неспособная меня убить. Ты, неспособная причинить мне боль. Ты, неспособная даже кость сломать. Ты, такая элегантная, не признающая насилия, ты можешь выкрутить руку ах-какому-слабому младенцу? Нет. Ты не можешь. Конечно же, ты не можешь.

Понятно. Вот почему Мария все время проигрывала.

Если насилие — единственный выход, Мария бессильна. И Моги-сан это знает.

— Подумай хоть разок. Тебе не кажется, что у меня была уже уйма шансов убить и «отменить» тебя? Знаешь, почему я этого не делала, хотя ты мне явно мешала? Ну, во-первых, очень удобно, что ты выручаешь меня при аварии! Но это еще не все. Я заметила еще в первый раз, когда ты узнала, что «шкатулка» у меня, но не смогла меня прижучить.

Мария слушает, стиснув зубы.

— Ты даже не достойна — б ы т ь м о и м п р о т и в н и к о м.

Когда-то Дайя сказал мне, что «Главгерой» уступает «Новенькой» из-за того, что у него меньше информации.

Но он ошибался.

У «Главгероя» Касуми Моги информации больше, чем у «Новенькой» Ая Отонаси.

— Мне это одно-и-то-же уже надоело, — заявляет Моги-сан нарочито усталым голосом.

— Но, в отличие от всех предыдущих раз, со мной Кадзуки.

— О да. Ну что, попробуем теперь что-нибудь новенькое?

Моги-сан пинает рукоять кухонного ножа. Нож, крутясь в луже крови, подлетает к моим ногам.

— Подбери его, Кадзу-кун.

Подобрать что? Кухонный нож?

Я вновь смотрю на нож.

На нем теперь еще больше крови. Он весь блестит густо-красным.

— Скажи мне… Кадзу-кун. Ты меня любишь? Если да…

Я поднимаю глаза и смотрю, как движутся ее губы.

— …т о я у б ь ю т е б я. П о э т о м у, п о ж а л у й с т а, п е р е д а й м н е н о ж.

…Чего?

Не понимаю. Я знаю, что значат ее слова, но не понимаю, что она только что мне сказала.

— Ты не расслышал? Я сказала тебе передать мне нож, чтобы я могла тебя убить.

Она повторила еще раз. Стало быть, я все правильно услышал.

— Моги, ты спятила?! Разве ты не любишь Кадзуки?! Зачем ты требуешь такого?!

— Совершенно верно. Я люблю его! Но именно поэтому я хочу, чтобы он умер. Разве я не говорила, что это Кадзу-кун виноват в том, что мне больно? Поэтому я хочу, чтобы он исчез с глаз моих. Разве не логично?

Моги сан говорит так, словно это что-то совершенно естественное.

— Как ты думаешь, почему вообще я взяла вашу приманку, хотя знала, что Кадзу-кун тоже придет? А потому что у меня была цель! Я приняла решение. …Я решила убить Кадзу-куна, — выплевывает Моги-сан и кидает на меня взгляд.

— Я могу «отменить» Кадзу-куна, убив его. Он исчезнет. Если это случится, я не буду больше страдать. Я смогу остаться здесь навсегда.

— Моги, что за бред — ухх! А…

Внезапно Мария издает стон и опускается на колени. Она держится за левый бок.

— ?.. Мария?

Что-то торчит у нее в левом боку.

…Э? Торчит?

— А… Ма-Мария!

Мария переводит взгляд на то, что торчит у нее в боку. Стиснув зубы, одним движением вытаскивает этот предмет. Вновь стонет от боли. Сердито глядя на Моги-сан, отбрасывает его в сторону.

Я гляжу на крутящийся на полу предмет. Это складной нож.

— Ты была невнимательна. Может, ты и овладела всеми и всякими боевыми искусствами, только от внезапных атак это не спасает. Этот дешевый ножик против мальчишек совсем бесполезен, но для твоего тощего тельца его хватит в самый раз, верно? Как ни жаль, твое телосложение в этом мире остается одним и тем же, сколько бы ты ни тренировалась!

Мария пытается встать, но, похоже, рана очень плохая, и ей не удается. Кровь сплошной струей течет из левого бока.

— Я тоже много чего испытала, знаешь ли. Поэтому решила, что лучше будет иметь его при себе. Я всегда ношу с собой этот ножик.

Моги-сан подходит ко мне и останавливается прямо передо мной. Присаживается на корточки и подбирает лежащий на полу кухонный нож.

— А…

Она сейчас абсолютно беззащитна, но я не могу сделать ничего, кроме как испустить этот звук. Я не в состоянии двигаться, я словно закаменел. Ничего не могу сделать, просто торчу, как гвоздь в полу.

Мое тело осталось где-то там. Мой разум застыл, не в силах принять реальность, которая разворачивается у меня перед глазами.

— Я ведь говорила уже, Ая Отонаси? Те, кто должен исчезнуть, не имеют значения.

Моги-сан приседает перед Марией и поднимает руку с ножом.

И рука идет вниз, без колебаний. Снова и снова. Снова и снова. Пока Мария не перестает дышать.

Мария за все время этой процедуры не унизила себя ни единым стоном.

— Если б ты просто оставалась занозой, как стая мух, которые слетелись на дерьмо, я бы тебя пощадила. Но нет, тебе понадобилось приклеиться к моему Кадзу-куну!

Пожаловавшись так, Моги-сан встает на ноги.

Мария лежит неподвижно.

Моги-сан смотрит на кухонный нож, которым она несколько раз пырнула Марию. Затем швыряет его мне под ноги.

Я невольно кидаю взгляд на нож. На нож, измазанный кровью Коконе и Марии.

— Ну что ж, теперь ты, Кадзу-кун.

Я сажусь на карачки и с неохотой прикасаюсь к ножу. Ощутив скользкую кровь, я тут же отдергиваю руку. Сглатываю слюну и тянусь снова. Моя рука дрожит. Я не могу его взять толком. Закрыв глаза, я все-таки заставляю себя взять его. Снова открываю глаза. От осознания того, что я держу оружие, убившее Коконе и Марию, рука начинает трястись еще сильнее. Я чуть не выронил его. Обхватываю обеими руками, только чтобы унять дрожь.

Ааах, не могу.

Просто не могу ничего сделать этим ножом.

— Ну что ты, Кадзу-кун? Давай… передай мне нож!

Нет, дело не во мне. Н и к т о не смог бы ничего сделать этим ножом.

А значит…

— К т о з а с т а в и л т е б я в с е э т о с д е л а т ь, М о г и — с а н?

Моги-сан тоже не могла что-то сделать этим ножом. Просто не могла, это невозможно.

Если только ей кто-то не управлял.

Она озадаченно смотрит на меня.

— …О чем это ты? Хочешь сказать, что меня кто-то направлял? У тебя все в порядке с головкой, Кадзу-кун? Этого же просто не может быть, правда?

— Но я влюбился в тебя.

— …Это ты к чему?

— Даже пережив более 20000 повторов, даже когда тебя загнали в угол, ты все равно ни за что бы не сделала такого, Моги-сан. Девушка, в которую я влюблен, ни за что бы не сделала такого!

Пару секунд Моги-сан стоит с потрясенным видом, затем хмуро отвечает:

— …Понятно. Стало быть, ты давишь на эмоции, чтобы я тебя пощадила, да? Ты меня разочаровал. Не думала, что ты такой трус. Значит, ты правда не хочешь умереть ради меня, хех?

Совершенно не хочу. Во-первых, я вообще не хочу умирать, а во-вторых, не верю, что моя смерть ее спасет.