Николай Романецкий - Полдень XXI век 2009 № 03

— Фил, пойдем. Но учти, у меня мало времени. Садись. Выпьешь?

— За рулем. Хотя давай, всё равно уже. Вчера стукнулся. Крыло помял, фару разбил.

— Всё глючишь?

— Нет. Уже нет… Убили его, Жора. Задавили. На моих глазах. И всё прекратилось.

— Ну, ты же хотел.

— Но не так же!

— А как? Ты все наивничаешь, а на тебе уже двое.

— Что — двое? Кто двое?

— Твой юродивый. И твой налетчик.

— Этого-то я вытащил; должен быть мне благодарен. Хотя от такого не дождешься.

— Не дождешься. Его труп вчера нашли. Говорят, плохо выглядит, даже для трупа.

— Как же… То есть его вытаскивали…

— Да, не от большой любви. Он откусил чужой кусок, его заставили отрыгнуть. А потом, наверное, загрызли, не знаю. Но ты помог, и тебя отблагодарили. Да я тебя не обвиняю, и никто тебя не обвинит.

— Ты меня не обвиняешь? Ты?! А от кого они узнали о моих делах?

— Да ты кричишь о них на весь лес. Мы в лесу, Фил, и сюда всякие звери приходят на водопой. Я тебя не подставлял, но мне не нужны проблемы.

— Каждый за себя? Ну, правильно, табачок врозь.

— Не переводи на меня, Фил. Ведь я тебя предупреждал — и что ты ответил? «Сам знаю, не маленький». Не я всем рассказывал, как меня достал этот юродивый, и не я его заказал.

— Я никого никому не заказывал!

— «И благодарю вас за то, что вы меня поняли и взяли на себя труд выполнить моё желание». Ёросику, Фил.

— Я не говорил этого! Я не говорил! И вся эта твоя японщи-на — чушь, выдумки от скуки!

— Миссионеры из Европы считали японский изобретением дьявола и, по-своему, были правы. Не всё говорится, Фил, а у зверей звериное чутье.

— Я не говорил этого даже внутри, про себя, и не думал этого…

— Кто знает, что у нас внутри и что мы на самом деле иногда думаем. Ладно, извини, надо идти. Да, вот, на всякий случай возьми. Скажешь — от меня. Он адвокат со связями.

— Угу. А гробовщика у тебя нет? На всякий случай.

— Всему свое время.

Вот оно что. Убили. Загрызли. Вот они что из меня вытягивали: не связан ли я с этим, не для того ли я его не опознал. А я им про этого юродивого… эх, дурак! Без меня бы и не узнали: мало ли каждый день ДТП. Теперь и в это вцепятся: пойди найди какой-то джип в таком городе, а я — вот, в руках, и фара битая. Говоришь, кто-то сбил, уехал и помощь не оказал? — так это ты и есть, и это твое собственноручное! Э-эх… сейчас бы в теплое море… Стоп. Опознание! Будет повторное опознание, то есть… То есть Жорка ошибся! Как же я забыл! И с этим «ёросику» тоже.

Совсем уже заяпонился, Косой глаз. Ничего, поживем еще и покупаемся! И психоаналитика подтянем, нас так просто не возьмешь. Сумимасэн!

— Привет, как севооборот?

— Привет, гулёна мать. Тебя Крокодил уже два раза хотел иметь. Не спеши, у него клиент.

— За холодом приехал?

— Нет, у этого, похоже, свой.

— A-а. Так это его горилла за дверью топчется?

— Наверное. Если не твоя. Поскольку тоже интересовалась тобой.

— В каком смысле?

— Добрый день, для кого он добрый. Вы, Фил, где, собственно, пропадаете? Два часа дня.

— С утра на выставке, у стенда, по графику. Ну, позвонили бы, если нужен, я бы приехал.

— Но сейчас вы никуда больше не уходите? Прекрасно. Сева, зайдите ко мне.

Что за дела? Почему не позвонил? И что значит «интересовалась мной»? Ну, значит, спрашивал, где я, приду или нет. Откуда он меня… я его не знаю. Кто там сидит у Крокодила? Душно как здесь. Надо выйти подымить, давно не баловался. Где тут Севкины запасы… Ну кто ж такие курит? Босяк.

— Позвольте, я выйду.

— Закрой дверь и сядь на место.

— То есть… в каком смысле?

— Что, тупой? Повторять надо?

— Н-нет.

Та-ак. И как это понимать? Севку потянули. Что за клиент там? «Со своим холодом». Что это за клиент?

— Филипп Федорович, зайдите, пожалуйста.

Почему так официально? Так подчеркнуто вежливо. Что-то надо… забыл… Черт с ним.

— Здравствуйте.

— Сева, вы можете идти. Знакомьтесь, это Петр Иванович, у него к вам есть несколько вопросов. Ну, не буду вам мешать, да и дела. Как говорится, лед не ждет.

— Садитесь, Филипп Федорович, разговор нам предстоит долгий, а в ногах ведь правды нет, она, хе-хе, повыше. Ну, как работается, Филипп Федорович, как настроение, как успехи?

— Нормально.

— Ну, не скромничайте, Филипп Федорович, ваш руководитель о вас очень высокого мнения. Вы — надежда нашего холодного будущего! Как там эта сеть-то — «Ломаный грош»?

— «Грош цена».

— Да-да, верно, «Грош цена». Так и что с ней? Всё в порядке? Когда заключаете договор?

— Это не мой уровень. Исидор Кириллович сам…

— А почему не вы? Вы же всё подготовили, верно?

— Да, но… там накладки кое-какие.

— Какие?

— Ну, там, не то записал.

— A-а, да-да-да-да, он что-то упоминал. Но там же, вроде, какие-то опечатки? Или — что?

— Ну, не опечатки, а… как бы кусок радиопередачи вписал механически.

— Радиопередачи? А, да-да-да, что-то там про рыло в пуху, так, кажется?

— Ну, примерно.

— Примерно так. И что же это за передача была? По птицеводству?

— Да нет, по искусству, скорее.

— Ой, обожаю искусство, моя слабость. Я ведь и сам немножко искусствовед. Так что же там передавали, поделитесь.

— Ну, это надо с начала… я же всё это вчера написал у вас.

— Не совсем у нас, но меня ознакомили. Очень интересно. Например: «Наш организм то и дело лихорадит, все системы отказывают, органы распухают, члены трясутся. Кто виноват?»

— Это я, значит, и туда?

— Неужели вы думаете, что это я вписал про распухающие органы, хе-хе? Но кто же виноват… тут у вас как-то обрывается.

— Ну, это часто, лезут обрывки без начала и конца.

— А вот отыскивать начала и концы — это мое профессиональное хобби. У нас тут позавчера человечка одного машинкой сбили — да что я вам рассказываю, вы же об этом лучше меня знаете, верно? Ну, вот, а в кармане у него книжечка записная оказалась, и вот послушайте, что в ней записано: «Организм лихорадит, органы распухают, члены трясутся. Кто виноват? — разумеется, думающая часть. Что делать? — естественно, бить по мозгам. И, с одобрения всех членов и органов, бьют по мозгам, перекрывают им кислород, промывают, выдавливают из организма, и они вытекают. Или перерождаются. И остается…» — что?

— …Пустота.

— Зна-аете. Знаете! Так, значит, и к тельцу подошли, и кармашки проверили, и книжечку перелистали — что искали-то?

— Ну, я же всё написал вчера в отделении, и психоаналитик может подтвердить, я там всё указал — спросите!