Игорь Денисенко - Дом

Преследователь прыгнул следом, только вот куда скрылся Сергей, заметить не успел.

А Сергей заскочил в первый подъезд соседнего дома, благо там дверь была нараспашку, и затаился под лестницей. И сидя в полнейшей темноте, пытался унять тяжелое дыхание. Ему казалось, что как он дышит, и как стучит его сердце, слышно за километр. Но темно было не только в подъезде под лестницей, темно было и во дворе. Только лужи блестели в свете окон первого этажа. Незнакомец, выскочивший следом за Сергеем во двор, заметался. Он пробежал мимо подъезда, в котором прятался Чума, хлюпая по луже. Эти звуки были отчетливо слышны. Проскочил еще одну. Добежал видимо до угла дома, потом уперся в тупик, образованный гаражами, выскочил на улицу и никого не увидев, вернулся. Он понял, что парень далеко убежать не мог. Сергей физически ощущал, как тот принюхивается, пытаясь определить, где он спрятался. Шагов слышно не было и это напрягало. Вдруг он уже неслышно крадется, и сейчас тихонько подходит к его подъезду? Что же я баран такой, дверь за собой подъездную не прикрыл? — Думал Сергей, с другой стороны понимая, что хлопни он дверью, и убийца его сразу бы вычислил. Боже! Что он сделал с родителями? — пришла запоздалая мысль. Ему страшно было представить, что теперь в его квартире два безжизненных тела. Вдруг хлопнула дверь крайнего подъезда. Пошел проверять, решил Сергей. Дом был старый, ни домофонами, ни кодовыми замками не оборудованный, а снабженный разбитыми дверями и скрипучими пружинами к ним. Так, сейчас он крайний подъезд пройдет, потом второй, а потом и сюда заглянет. Как во второй зайдет, надо бежать. Только куда? Куда? — запаниковал Сергей. От страха ему стало холодно, заболели отбитые ступни, и ноги в коленках, да еще и бок он отбил, дышать было тяжело. Да все равно, лишь бы подальше отсюда. А там разберемся. И Сергей не дожидаясь, когда очередная дверь хлопнет, командуя «на старт», опрометью выскочил из подъезда и побежал сразу за дом, через улицу, на другую сторону дороги. Проспект Победы был малолюден и хорошо освещен, редкие прохожие с удивлением посмотрели на парня бесшумно и на хорошей скорости пересекающего дорогу. А Сергей сходу заскочил в темные дворы на той стороне улицы. И побежал в сторону универсама «Юбилейный». Почему в этом направлении? Он и сам не знал, но хорошо знал эти дворы и проход между ними прямиком выходил к пятнадцатой школе, где он не так давно учился.

— Сердце красавицы склонно к измене и к перемене! — зазвонил мобильник Мухина мелодией из оперетты, и сердце Валерия Николаевича забилось в сладкой истоме, звонила его давняя любовь, которую он именовал Кошка. Было в ней нечто такое тянущееся, тягучее, словно кошка потягивается, и хотя кошачьей грации в обычной жизни у неё не особо наблюдалась. Но, что касалось интимных отношений, тут она была кошка.

С Кошкой Мухин познакомился еще в институте курсе на третьем, она была младше на год или два и только поступила. Тут их роман и закрутился. А потом она вышла замуж. Но периодически они продолжали встречаться. Странный фортель? Ничуть. Ведь особой любви между Валерой и Кошкой не было, а вот страсть была, и умопомрачительный секс, до полного истощения организма. И где они любви только не предавались, и на полу, и на кресле, и на кухонном столе, и в ванне, и в прихожей на тумбочке, словом отмечена была вся квартира. Единственно, где сексом не занимались, это под диваном и на потолке. Под диван не влезли, хотя были худы оба. А на потолке второй закон Ньютона не позволял.

И видимо в тихой семейной жизни ей этого не хватало.

— Да, — ответил Мухин, включая мобильник.

— Буду у тебя через час, — сказала Кошка и отключилась.

И в этом она была вся. Приходила когда заблагорассудиться, и уходила не прощаясь. Впрочем, Валера на неё не обижался. Кошка, и этим все сказано. А выросла она такой своенравной, скорее всего потому, что была избалованна с детства. Мать её была потрясающей красавицей, которая и в преклонном возрасте обращала внимание мужчин на себя. А отец у неё был поэт. Не смейтесь. Поэты, хоть и не снежные люди, но еще встречаются. Внешности он был неказистой, но, видимо, жутко темпераментный, и умный. Чем-то же он покорил сердце её матери? Хотя, надо сказать по молодости он написал одно стихотворение, которое стало песней в кинофильме. А поскольку эту песню исполнял Вячеслав Тихонов, то некоторое время эту песню пела вся страна, и автора текста узнали. Но знаменитым поэтом отец Кошки так и не стал. А стал редактором журнала «Жатва», где описывал, как колосятся лица комбайнеров, и пахнут хлебом их руки. Уж не знаю, после какой бутылки лица у комбайнеров начинали колоситься, но руки механизаторов на самом деле пахли соляркой, солидолом, и прочими горюче-смазочным материалами. Однако, в Советское время такая поэтическая вольность не то, что прощалась, а поощрялась. Однако я отвлекся, за мной читатель! Потому как, пока Чума бежал затравленным зайцем, петляя по темным дворам. Мухин метался по квартире, наводя порядок и некий блеск. Первым делом он сменил постельное белье. Кошка любила только свежие, хрустящие простыни. Расстелил на столе в зале скатерть. Следом на скатерти появились свечи, высокие фужеры под шампанское, коробка шоколада. В духовке томилось мясо по-французски. С опаской оглядываясь на духовку, Мухин сбегал в магазин, который находился в его же доме на первом этаже, где прикупил букет цветов в ларьке и кое-какие недостающие продукты. Вернулся, взглянул на часы, отмечая, что еще минут пятнадцать есть и стал нарезать тонкими кружочками лимон.

— Бим-бом! — прозвучало в прихожей.

Валерий Николаевич открыл двери.

— Ну, здравствуй! — заявила с порога Кошка, протягивая Мухину мокрый зонт.

— Привет! Привет! — отозвался он, с улыбкой принимая зонт.

— Что, так и сеет?

— Да, моросит.

Мухин расправил зонт и поставил сушиться, затем помог снять Кошке плащ….а затем и все остальное. Они так увлеклись, что не заметили как оказались в спальне. Страсть захватила их горячей волной. И уже на вершине блаженства Валера почувствовал запах гари. Почувствовала его и Кошка.

— У тебя что-то горит?

— Оптыть! Мясо в духовке!

И он как был, кинулся спасать мясо. Собственно спасать было уже нечего, но нужно было прекратить пожар. Потому, что дым на кухне стоял уже плотной завесой. Последовательность действий сформировалась автоматически по дороге. Поднос в раковину под кран с водой. Приоткрыть окно, чтобы развеялся дым.

— Бим-бом! — прозвенел звонок.

— О! Господи! Соседи уже пожар заметили!

Мухин метнулся в спальню, чтобы накинуть на голое тело банный халат.