Георгий Зотов - Москау

Глава 9. Смена лица

(улица Весеннего Благоденствия, у риокана «Кюсю»)

Он спокойно смотрит на меня. Мы близнецы. Думается, незнакомец в глубине души наслаждается моей реакцией. Но… как он сумел? Пластическая операция? Так быстро? Я клянусь всеми потрохами Одина, это тот самый человек на видеозаписи.

– Я думал, что Онода-сан выйдет ко мне, – говорит он, глядя на меня моими глазами. – Специально повертелся перед видеокамерами в центре Урадзиосутоку, у другого риокана. Но видимо, определив ваш адрес, электронная система полиции отключилась. Посему пришлось срочно вернуться в переулок Весеннего Благоденствия. Простите, я опоздал.

– А ты… вы… а…

Я замолкаю. Кто знает, как разговаривать с самим собой? С одной стороны, абсолютно незнакомый человек. А с другой – обращаться к себе на «вы» – это, по-моему, уже верх снобизма. Кто это такой? Мой личный клон из секретной лаборатории гестапо?

– Нет, я не клон, – прыскает смехом человек. – И не читаю мыслей. Просто это первое, что люди думают при моём появлении. За Ольгу не беспокойтесь, мне нужны вы.

И тут до меня наконец-то доходит… Нет, он действительно ничуть не клон. Это существо аккуратно надело моё лицо, так друид примеряет череп волка на карнавале демона Самхайна. У клона был бы мой голос. А этот беседует эдаким треснувшим, чуточку уставшим баритоном. Значит, имитировать звуки он не может.

– Идёмте, – протягивает руку двойник. – Поверьте, вам лучше остаться со мной.

Меня окружают карлики в чёрной форме. Видимо, чтобы подтолкнуть к решению.

– Спасибо, – вежливо отвечаю я и с трудом удерживаюсь от поклона, подобно Оноде. – Но это уже второе подобное предложение за вечер. Разум просит меня подождать, вдруг будет и третье, и четвёртое? Сами же понимаете… я должен сравнить свою выгоду.

Он не улыбается. Просто стоит, рассматривает меня. С некоторым любопытством.

– Это не предложение, жрец, – жёстко сообщает человек в плаще. – Это приказ.

Ох, вот сейчас я точно полезу в драку. Да они что сегодня, сговорились все, что ли!?

Выстрелы. Один за другим. Четыре раза подряд.

На серой ткани расплываются четыре вишнёвых пятна. Но незнакомец не падает. Он лишь с усмешкой касается края своей шляпы – что твой английский колониалист из старых фильмов. Рот перекошен, парень балансирует, чтобы сохранить равновесие, и с трудом удерживается на ногах. Однако же НЕ УМИРАЕТ, хоть кровь и доказывает – на нём нет бронежилета. Гномы в масках, оставив меня в одиночестве, вытаскивают майора Оноду из-под «лексуса». Тот не выказывает особого удивления. Похоже, майор знает чужака.

– Обыщите его, – кивает подручным мой подражатель в сером.

Те моментально выворачивают Оноде карманы, трясут его, как грушу. На асфальт вываливаются бумажник, звенящая мелочь, авторучка. Двойник делает приглашающий жест. Оноду подтаскивают к нему, бьют прикладом по спине, ставят на колени.

– Сенсэй, старичок в самолёте – ваша работа? – интересуется незнакомец. – Если так, меня смущает ваше поведение. Вы же знали, что пули бесполезны. Час – и я буду в норме.

Онода смотрит на него снизу вверх. С некоторым, я бы сказал, сожалением.

– Прекрасно знал. Но видите ли, господин Локтев, у меня другая задача – тянуть время.

Вероятно, даже если этому японцу разрежут живот и потащат наружу кишки, он продолжит изъясняться так же – на «вы», с извинениями, не переставая кланяться. Сумасшедшая нация. Но спасибо ему, теперь мне известна фамилия моего двойника.

Ноги чувствуют, как вибрирует асфальт.

Звуки над головой – клёкот и свист. Воздух упруго рубят лопасти: сюда летят вертолёты, сразу несколько. Издали слышно, как ревут моторы армейских машин. Японец вызвал подмогу. Грохот такой, словно к нам движется половина армии Ниппон коку.

А вот и та самая третья команда, которую я упомянул.

Ольга находит мою руку в темноте, сжимает. С тех пор как девушка узрела лицо двойника, она не сказала ни слова. Её ногти врезаются в кожу, но я не чувствую боли.

Двойник бьёт Оноду ногой в лицо, брызжет кровь. Кажется, незнакомец выбил майору не меньше пяти зубов. Не могу сказать, что излишне опечален этим обстоятельством.

Двое карликов хватают меня за рукава рубашки, пресекают каждое движение.

– Жрец, вам нечего здесь делать! – повышает голос «серый». – Она вас погубит!

Вот в этот-то момент Ольга оживает.

– Тварь, – сухо бросает она Локтеву. – Свали отсюда на хуй. Он спас мне жизнь.

Клон смотрит на неё, и его глаза мертвы. Протянутая ко мне рука повисла в пространстве.

– Это вы тварь, – произносит он. – Давайте, расскажите ему, и мне заодно – КТО ВЫ ТАКАЯ. Впрочем, довольно игр, Ольга. Вне вашего желания – он пойдёт со мной…

…Пространство взрывается невыносимым жаром. Я упал на Солнце или «лесные братья» бросили меня в плавильную печь? Воздух становится красным, с россыпью чёрных пятен, расчерчивается рыжими всполохами. Волосы Ольги стоймя колышутся вокруг головы, как у утопленницы, глаза – два светящихся угля. Она открывает рот, губы изрыгают струи пламени, уподобляя её мифическому дракону. Всеобщий вой. Я вижу, как, объятые огнём, над нами разлетаются на куски японские вертолёты «Сони Хайе». Словно игрушки из картона, горят полицейские броневики. Ревущая волна огня сминает моего двойника и швыряет в сторону – вместе с десятками фигурок японских полицейских в беленьких мундирчиках. Обугленные кабины «вертушек» падают в океан и тонут, отвратительно шипя в воде. Огонь растерзал небеса, облака окрашены кровью. Взлетая над Урадзиосутоку, я вижу – город озаряется бледно-розовым светом. Вихрь закручивает нас, прижимая друг к другу. Мы рассыпаемся на мириады песчинок и смешиваемся, делаясь единым целым: моё тело безвольно расползается по швам, обнажая кости. Она тоже вылезает из кожи – кокетливо, как из надоевшего купальника. Я вижу, как бьётся сердце, расплёскивая кровь. Она горит, и я горю. Мы – настоящий костёр, мы сливаемся с пламенем, дышим им – огонь заменил нам воздух. Как хорошо… как же хорошо-о-о-о-о.

Пламя гаснет, словно кто-то выключил телевизор.

Меня нет. Я испарился, исчез. Я больше нигде, я сам ничто – и ничего не вижу.

…Павел открыл глаза. Кожа дымилась. Прекрасное ощущение первых секунд – ты жив и словно родился заново. Обычного человека взрыв подобной силы распыляет на молекулы… Повезло с ударной волной. Останься он на месте, растаял бы, как мороженое.

Он прислушался. Нет. Ни единого крика или стона. Просто тишина, которую с полным основанием можно назвать гиблой. Думается, от тибетских ниндзя, что любезно предоставил ему Лансанг, остался только пепел. Всё даже круче, чем тогда под Новгородом, и этот факт вряд ли удастся скрыть. Само собой, ситё Урадзиосутоку не пустит сюда телевидение, но… Уже утром весь Сёгунэ завалят фотографиями и видеосъёмкой. Он нащупал языком коронку в зубе, с левой стороны, с силой прикусил.