Михаил Ахманов - Первый после бога

Они миновали два ручья с чистой водой и прошли еще около мили, преодолев вброд неширокую речку. Сразу за ней деревья и заросли кустарника расступились, открывая вид на западное побережье острова. Тут и там на вытоптанной земле были разбросаны хижины, загоны для скота, сложенные из валунов грубые очаги, навесы, под которыми сушились сети и вялилась рыба, сараи на столбах, укрывавшие большие пироги и рыболовное снаряжение. За деревней лежала луговина, где паслись животные, похожие на крупных овец с длинными шеями, в загонах на дальней окраине хрюкали свиньи, а рядом виднелись огороды – во всяком случае, там что-то росло и зеленело, и в земле копались женщины[30]. Со стороны океана деревню прикрывала такая же каменная гряда, как в бухте, где бросила якорь «Амелия»; должно быть, эти нагромождения камней были типичной деталью берегового пейзажа.

– Не двигайтесь, – сказал Шелтон. – К нам идут араваки.

Должно быть, их заметили еще в лесу – из-за деревьев выступили шесть лучников, а со стороны поселка приближалось несколько дозорных с копьями и дубинками. Их вел воин в наголовной повязке с перьями грифа. Когда он приблизился, Питер разглядел татуировку на его груди – морду ягуара с оскаленными клыками.

– Мы пришли к вашему вождю, к Кондору, Парящему над Облаком. Я хочу закрепить нашу дружбу, вымолвить слова почтения и поднести подарки, – произнес капитан на безукоризненном испанском. – Эти храбрые воины отведут нас к вождю?

– Если вождь пожелает вас видеть, – также по-испански ответил старший из араваков. – Ждите здесь.

Он ушел со своими воинами, но лучники остались. Шелтон разглядывал обитателей деревни – тащивших легкое каноэ рыбаков, женщин, разжигавших костры, пожилого аравака, который плел сеть из волокон лианы, ребятишек, с криками бегавших среди загонов и хижин, кормившую свиней старуху, юношу-пастуха и удивительных животных на лугу – кажется, старый советник вождя назвал их ламами?.. Поселение выглядело многолюдным, в нем жили пять-шесть сотен человек, и не все принадлежали к племени араваков. Те выделялись ростом, татуировкой и крепкой мускулатурой, но были и другие люди, коренастые и невысокие или более стройные, тонкие в кости и с кожей посветлее, чем у араваков. «Беглецы и потомки беглецов, – подумал Шелтон. – Они бегут сюда, на край света, бегут от жестокости испанцев, как некогда убежал Пиуарак, благородный инка. Есть ли среди них его потомок?.. Знает ли он дорогу к сокровищам?.. Захочет ли поделиться этой тайной с правнуком старого Чарли?..»

– Они разные, – произнес Мартин, прервав размышления капитана. – То есть я хочу сказать, что есть араваки и есть те, кто выглядит иначе.

– Что удивительного, сэр? – буркнул Айрленд. – Уж я-то повидал индейцев на своем веку! В Вирджинии, Новой Испании и Юкатане всяких племен, что блох на собаке, и различны они видом, речью и обычаем. Есть такие уроды, что не приведи господь! А есть пригожие, и девки у них…

Капитан прочистил горло. Парусный мастер стушевался и замолк.

– Насчет девиц все помнят? Ни у кого не чешется в штанах?

– Что нам их девки, сэр, – степенно молвил Палмер Джонс. – А вот с хрюшками ихними я бы пообщался! Страсть как хочется свежатинки!

– Надеюсь, наши дары не останутся без ответа, – усмехнулся капитан. – Если будет свинья, ты, Палмер, ее понесешь.

– Только не слопай по дороге, – добавил Пим. – Я тоже не откажусь от свининки.

Они болтали и пересмеивались в некотором напряжении, помня о лучниках и нацеленных в спину стрелах. Если не считать ножей, оружия не было ни у кого. Так приказал капитан, пообещав, что все вернутся целыми и невредимыми. Они верили своему капитану.

Возвратился воин с ягуаром на груди и знаком приказал следовать за ним. Моряки зашагали по запутанным тропкам между жилищами и загонами; взрослые обитатели деревни с изумлением смотрели им вслед, дети с визгом разбегались. Должно быть, у белых бородатых людей, закутанных в странные одежды, была в этих краях дурная слава.

– Мы, как хорьки в курятнике… – пробормотал Мартин.

– Не переживайте, сэр, – откликнулся Айрленд. – Клянусь Господом, бусы и сережки поправят дело!

В центре селения была овальная утоптанная площадка со следами кострищ. По ее краю полукругом стояли несколько хижин и большой навес на резных столбах с изображениями каких-то фантастических животных. Пол из грубых досок – или, точнее, помост, приподнятый на половину ярда – был устлан циновками и яркими шерстяными коврами; красные, оранжевые и коричневые полосы и узоры чередовались на них в строгом, освященном традицией порядке. Навес, открытый с трех сторон, с четвертой имел плетенную из лозы стену, на которой были развешаны копья, гарпуны, луки, набитые стрелами колчаны, ножи и дубинки со вставленными в утолщение каменными или костяными остриями. В этом первобытном арсенале Шелтон с удивлением разглядел обломок шпаги и два старинных испанских мушкета – правда, ржавых и без запальных кремней.

Вождь, обнаженный до пояса, расположился, скрестив ноги, на невысоком табурете, и такой же был приготовлен для Шелтона. Устроившись на нем, капитан склонил голову и, глядя в суровое непроницаемое лицо Кондора, произнес:

– С твоего позволения, вождь, мы устроили лагерь у соленой воды, где стоит мой корабль. Теперь, когда у нас есть жилища и защита от ветра и дождя, я пришел в твой дом с дарами. Прими их в знак моего уважения.

Что-то промелькнуло в глазах индейца – усмешка?.. намек на веселье?.. Как бы стирая его, Кондор провел по щекам широкими ладонями и молвил:

– Вижу, Шел-та, Пришедший с Моря, ты уже гораздо лучше знаешь речь испанцев. Сейчас я слышу голос мужчины, а прежде ты говорил, как дитя, не ведающее многих слов. Или то была хитрость?

– Хитрость, – подтвердил Шелтон. – Думаю, твой шаман сказал тебе о ее причинах.

– Шаман?.. – Вождь на секунду задумался. – А, Уильяк Уму! Его ты назвал шаманом! Нет, он не из тех, кто бьет в бубен и прыгает у костра! Он просто мудрый человек – разум его быстр, как прыжок ягуара, а потому к его советам стоит прислушаться. И он утверждает, что у тебя, Шел-та, Пришедший с Моря, один язык, не знающий лжи. – Кондор вдруг усмехнулся. – Конечно, когда ты не хитришь!

Две юные девушки принесли большой глиняный кувшин и деревянные чаши. Напиток – вероятно, местное пиво – был кисловатым, с резким запахом, и содержал немного алкоголя. Одна из девиц, не удержавшись, потрогала светлые волосы Мартина и прыснула в кулачок.

– Акату и Асана, мои глупые дочери, еще не подарившие мне внуков, – сказал вождь. – Только и умеют смеяться и разливать кашири. А это, – Кондор повернулся к человеку с мордой ягуара на груди, молча сидевшему за его спиной, – это Оропана, один из тех, кто ведет в бой моих воинов. У него твердое сердце и сильная рука.