Тесс Герритсен - Химера
– Какой еще инфекции?
– Пока не определили. Но не хотим рисковать. Ты с нами?
– Да, с вами, – ответил Джек, ни секунды не колеблясь.
– Тогда шевелись, а то опоздаешь на самолет.
– Подожди. Кто пациент? Кто заболел?
– Все, – ответил Катлер. – Весь экипаж.
13
«Угроза заражения. Экстренный уход с орбиты. С чем же нам пришлось столкнуться?»
Ветер гнал по гудрону пыль, а Джек бежал по ней к ожидающему самолету. Щурясь, чтобы она не попала в глаза, он взобрался по трапу и вошел в самолет. Это был пятнадцатиместный «Гольфстрим IV», один из прочных и надежных аппаратов, которые НАСА использовала для перевозки персонала между удаленными друг от друга центрами управления. На борту был уже с десяток пассажиров, включая нескольких медсестер и врачей из Клиники космической медицины. Некоторые из них приветственно помахали Джеку.
– Мы взлетаем, сэр, – объявил второй пилот. – Так что, будьте любезны, пристегнитесь.
Джек сел у иллюминатора в передней части салона.
Рой Блумфилд оказался последним пассажиром, ступившим на борт самолета; его ярко-рыжие волосы взъерошил ветер. Как только Блумфилд занял свое место, второй пилот закрыл люк.
– Тодд не летит? – спросил Джек.
– Он будет управлять посадкой с пульта. Похоже, нам отвели роль ударных войск.
Самолет начал выруливать на полосу. Нельзя было терять ни минуты – до Белых Песков полтора часа лёта.
– Ты знаешь, что происходит? – осведомился Джек. – Я без понятия.
– Я получил краткую информацию. Знаешь, что протекло вчера на «Дискавери»? Ну, что они никак не могли определить? Выяснилось, что это жидкость из мешка с телом Кеничи Хираи.
– Но этот мешок герметично закрыт. Как же произошла протечка?
– Пластик прорвался. Экипаж говорит, содержимое мешка выглядело так, словно было под давлением. В нем происходит нечто вроде ускоренного разложения.
– Киттредж говорит, что это вещество зеленого цвета и по запаху немного напоминает рыбу. Не слишком похоже на жидкости разложившегося трупа.
– Мы теряемся в догадках. Они снова герметично запаковали мешок. Нам придется дождаться посадки и выяснить, что там происходит. Мы впервые имеем дело с человеческими останками в условиях микрогравитации. Возможно, процесс разложения в этих условиях проходит по-другому. Быть может, анаэробные бактерии погибли и поэтому гнилостного запаха нет.
– Насколько тяжело состояние экипажа?
– Хьюитт и Киттредж жалуются на сильную головную боль. Мерсера рвет без остановки, а у О’Лири боли в животе. Сколько здесь психологической составляющей, определить невозможно. Но эмоциональная реакция наверняка была – они ведь узнали, что наглотались разложившихся останков своего коллеги.
Психологический фактор, без сомнения, осложняет картину. Всякий раз во время вспышки пищевых отравлений среди пострадавших немало тех, кто на самом деле не подвергся действию яда. Но сила самовнушения настолько велика, что их рвет не слабее, чем реально заболевших.
– Им пришлось отложить расстыковку. В Белых Песках тоже проблемы – один из передатчиков ТАКАНа сигналит с ошибками. Для починки требуется несколько часов.
ТАКАН представлял собой систему наземных передатчиков, постоянно сообщающих шаттлу уточненные данные вектора состояния наведения.
– Теперь решили, что им больше нельзя ждать, – заметил Блумфилд. – За последний час состояние экипажа ухудшилось. У Киттреджа и Хьюитт кровоизлияния в склеры. Точно так же было и у Хираи.
Самолет начал разбег перед взлетом. Рев двигателей оглушил их, а земля ушла из-под шасси.
Джек крикнул сквозь шум:
– А что с МКС? На станции никто не заболел?
– Нет. Люки между станцией и кораблем были закрыты – они не хотели, чтобы жидкость попала на МКС.
– Значит, она распространилась только по «Дискавери»?
– Пока да, насколько нам известно.
«Значит, Эмма в порядке, – подумал он, с облегчением вздохнув. – Эмма в безопасности. Но если зараза проникла на борт «Дискавери» вместе с телом Хираи, почему тогда экипаж станции не заболел?»
– Каково расчетное время прибытия шаттла? – поинтересовался он.
– Сейчас у них расстыковка. Включение двигателя через сорок пять минут, а посадка должна произойти около семнадцати ноль-ноль.
А это значит, что у наземных служб не так много времени на подготовку. Джек посмотрел в иллюминатор: самолет прорвался сквозь облака и окунулся в золотистое солнечное сияние. «Все против нас, – подумал он. – Экстренная посадка. Сломанный ТАКАН. Больной экипаж. И все это свяжется в один узел на взлетно-посадочной полосе на краю света».
У Джилл Хьюитт раскалывалась голова, глазные яблоки болели так сильно, что она едва могла сконцентрироваться на контрольной таблице расстыковки. За последний час боль прокралась в каждую мышцу ее тела, и казалось, будто кто-то вкручивает шурупы в спину и бедра. Обе склеры покраснели, у Киттреджа – тоже. Его глазные яблоки походили на мешки с кровью. Ярко-красные. Он тоже страдал от боли; она догадывалась об этом, глядя на то, как он двигается, медленно и осторожно поворачивая голову. Им обоим приходилось терпеть страшные мучения, но никто не осмелился сделать себе укол обезболивающего. Расстыковка и приземление требовали полной боевой готовности, и они не могли рисковать, пусть даже совсем чуть-чуть замедлив свою реакцию.
«Верни нас домой. Домой». Это заклинание пульсировало в мозгу Джилл, когда она изо всех сил старалась исполнять свои обязанности, когда пот пропитал ее футболку, а боль мешала сконцентрироваться.
Они торопливо прошли по пунктам контрольной таблицы ухода от станции. Джилл подсоединила кабель ноутбука к порту в хвостовой части корабля, загрузилась и запустила программу операций сближения и причаливания.
– Нет информации, – сообщила она.
– Что?
– Протечка, должно быть, загрязнила порт. Попробую подключиться к ИКМ[30] на средней палубе.
Она отсоединила кабель. Кости лица нестерпимо болели, но Джилл, прихватив компьютер, направилась к межпалубному проходу. Глаза так болели и пульсировали, что казалось, они вот-вот вылезут из орбит. На средней палубе она увидела, что Мерсер успел подготовиться ко входу в атмосферу: он надел скафандр и пристегнулся к креслу. Сейчас он находился в отключке – возможно, от наркотических средств. О’Лири, также пристегнутый, был еще в сознании, но взгляд его блуждал. Джилл подплыла к порту данных на средней палубе и подключила компьютер.
Информация не поступала и здесь.
– Черт! Черт!
Изо всех сил стараясь сосредоточиться, Джилл вернулась в кабину экипажа.
– Не повезло? – спросил Киттредж.
– Я сменю кабель и снова попробую этот порт.
У нее так болела голова, что на глаза наворачивались слезы. Стиснув зубы, Джилл, вытащив кабель, заменила его новым. Перезагрузилась. Снова запустила программу операций сближения и причаливания.
На экране появился логотип программы: «ОСП».
На верхней губе Джилл выступил пот. Она начала вводить полетное время. Дни, часы, минуты, секунды. Пальцы еле слушались. Они казались вялыми и неуклюжими. Ей пришлось набирать цифры несколько раз. Наконец она выбрала «Расстыковка» и кликнула «ОК».
– Программа ОСП инициализирована, – с облегчением сообщила она. – Готова к обработке данных.
– Капком, мы отстыковываемся? – спросил Киттредж.
– «Дискавери», приготовиться.
Ожидание было мучительным. Джилл посмотрела на свои руки и увидела, что ее пальцы начинает сводить судорога: мышцы предплечья сокращались, словно под кожей извивался десяток червей. Как будто что-то живое пробивалось через ее плоть. Она пыталась удержать руку в неподвижном состоянии, но пальцы продолжали судорожно сжиматься в мучительных спазмах. «Верните нас домой. Пока мы в состоянии управлять этой штукой».
– «Дискавери», – сказал Капком, – разрешаю расстыковку.
– Вас понял. Цифровой автопилот в режиме «лоу-зед».[31] Есть расстыковка. – Киттредж с невероятным облегчением взглянул на Джилл. – Все, летим домой, – пробормотал он, ухватившись за ручное управление.
Руководитель полета Рэнди Карпентер стоял, словно статуя Колосса, не отрывая взгляда от главного экрана. Его мозг инженера спокойно оценивал сразу два потока информации – визуальные данные и переговоры по линии связи. Как всегда, Карпентер просчитывал все на несколько шагов вперед. Стыковочный отсек разгерметизирован. Сейчас замки разомкнутся, и пружины мягко растолкнут корабль и станцию, отправив их в свободный дрейф отдельно друг от друга. Только когда между ними будет более пятидесяти сантиметров, включатся двигатели РСУ,[32] и корабль умчится прочь. В любой момент в этой непростой последовательности событий может что-нибудь засбоить, но для каждой возможной неполадки у Карпентера был аварийный план. Если замки стыковочного устройства не разомкнутся, сработают пиротехнические заряды, которые срежут болтовые крепления защелок. Если это не удастся, два члена экипажа МКС выйдут в открытый космос и удалят болты вручную. У них есть запасные планы на случай любого запасного плана. Они способны решить любую нештатную ситуацию.
