Абрахам Меррит - Лунная заводь

Вот так произошла первая встреча Лаклы — служительницы Молчащих Богов и Ларри, когда сердца их открылись друг другу.

Ларри стоял, не отрывая от камня восхищенных глаз.

— Эйлид, — услышал я его шепот. — Эйлид, чьи губы краснеют, подобно красным гроздьям рябины, а волосы сияют, как золотистая бронза…

— Определенно, это семейство лягушкообразных, — сказал Маракинов, развившихся в процессе эволюции первобытных лабиринтозубых, вы видели ее зубы? Йес?

— Ясное дело, лягушкообразные, — ответил я, — но из вида котелкоголовых, отряд хвостатых.

Я даже не мог представить себе, что Ларри способен на такое бурное негодование, когда он с возмущением накинулся на нас.

— Что вы мелете… о каких-то там первобытных и котелках? — заорал он. — Это была девушка — чудная девушка, самая настоящая, и она ирландка, или я не О'Киф.

— Мы говорили о женщине-лягушке, Ларри, — сказал я примирительным тоном.

Он посмотрел на нас как ненормальный.

— Послушайте, — сказал он, — если бы вы оба оказались в садах Эдема в тот момент, когда Ева срывала яблоко, вы, верно, не нашли бы свободной минутки, чтобы взглянуть на нее, занятые подсчетом чешуек на змее.

Ларри широким шагом устремился к стене. Мы последовали за ним.

Остановившись, Ларри протянул руку к цветкам, на которых лежали удлиненные пальчики золотоглазой девушки.

— Вот сюда она положила свою ручку, — пробормотал он и безмятежно нажал на резные чашечки — один, два, три раза — точно так же, как это сделала девушка.

Мягко и бесшумно стена начала расщепляться надвое: обе половинки огромного камня медленно повернулись вокруг оси, и нам открылся входной проем, и за ним — узкий коридор, подсвеченный тем же самым розоватым сиянием, которое испускали язычки пламени, окружающие тени на стене.

— Приготовь свое оружие, Олаф, — сказал Ларри. — Мы идем следом за Золотыми Глазками, — бросил он, повернувшись ко мне.

— За Золотыми Глазками? — тупо отозвался я.

— Да, следом за ней, — сказал Ларри, — Она пришла, чтобы указать нам путь. И я пойду вслед за ней даже к черту на рога.

Мы переступили порог. Впереди — О'Киф, потом мы с Маракиновым, последним шел норвежец. Ларри и Олаф держали в руках по пистолету.

С правой стороны на расстоянии нескольких футов коридорчик круто обрывался, упираясь в прямоугольный полированный камень, от которого шло слабое розоватое свечение. Крыша у нас над головой находилась меньше чем в двух футах над головой О'Кифа.

Слева от нас поднималась примерно на высоту четырех футов плавно закругленная загородка, протянувшаяся от стены до стены… а позади нее чернела беспросветная тьма — абсолютная и ужасающая, которая, казалось, свидетельствовала о бесконечных глубинах Розовое свечение, окружающее нас со всех сторон, обрезалось этой чернотой так резко, словно она была материальна: розовый свет мерцал и колебался, будто наткнувшись на какую-то преграду.

Столь отчетливо создавалось впечатление зловещей и неестественной силы, присущей этой густой, как чернила, непрозрачной субстанции, что я отпрянул назад, и Маракинов вместе со мной. Но только не Ларри! В сопровождении Олафа он твердым шагом подошел к загородке и заглянул за нее. Потом подозвал меня.

— Посветите-ка туда вашим фонариком, — сказал он, показывая вниз, в кромешную тьму.

Маленький кружок электрического света, подрагивая, словно от страха, опустился вниз и уперся в поверхность, которая, по моим представлениям, больше всего походила на черный лед.

Я поводил фонариком в разных направлениях, обегая ее кружком света. Пол коридора был сделан из вещества настолько гладкого, настолько отполированного, что ни один человек не смог бы пройти по нему; коридор спускался под уклон с постепенно увеличивающимся углом.

— Да, без тормозов на ногах тут не удержаться, — задумчиво произнес Ларри. — Разве что съехать на заднице!

Машинально он провел ладонями по краю загородки, наклонившись над которой он стоял. Вдруг Ларри замер в нерешительности, а затем крепко сжал ее руками.

— Тут что-то странное, — воскликнул Ларри.

Правая ладонь у него лежала на плавно очерченной выпуклости, на которой располагались три маленьких закругленных выступа. — Что-то странное, повторил он… и вдавил пальцами зубчики.

И тут раздался резкий щелчок. Створки дверей, которые открылись, чтобы пропустить нас, быстро сомкнулись снова; странная быстрая вибрация сотрясла нас, поднялся ветер и засвистел над нашими головами.

Ветер все усиливался, пока не превратился в пронзительный визг, затем рев, и потом перешел в ровное мощное гудение, отзываясь на которое, наши тела мучительно содрогались, словно готовые рассыпаться на мельчайшие атомы.

Розовая стена в мгновение ока стянулась в светящуюся точку и исчезла!

Окутанные со всех сторон непроглядной, непроницаемой чернотой, мы мчались с бешеной скоростью, падали вниз, будто нас вышвырнули с ужасающей силой… но куда?

Мы неслись, сопровождаемые гудением обезумевшего ветра, с молниеносной скоростью разрезая почти осязаемую темноту. Мне вдруг пришла в голову дикая, абсурдная мысль, что, должно быть, именно так только что освободившаяся душа мчится сквозь полнейшую тьму запредельного мира, устремляясь к трону Высшего Судии, где сам Господь Бог восседает над всеми светилами Вселенной.

Я почувствовал, что Маракинов теснее прижался ко мне. Взяв себя в руки, я включил свой маленький фонарик. Он осветил Ларри, твердо стоящего на ногах, и Халдриксона, который поддерживал его, обняв за плечи сильной рукой. А затем скорость начала спадать. Я услышал голос Ларри, словно удаленный на расстояние в миллионы миль и заглушаемый шумом неземного урагана. Тонкий и эфемерный голосок едва пробивался сквозь его рев.

— Держитесь! — пищал голос. — Держитесь! Не бойтесь!

Гудение ветра спустилось до уровня рева, прошло стадию свистящего визга и постепенно снизилось до ровного шума. В наступившей относительной тишине голос Ларри обрел прежнюю силу и сочность тона.

— Вот это прокатились, а? — крикнул он. — Как на саночках с ледяной горы. Послушайте, не иначе, как они устроили тут Кони-Айленд или Хрустальный дворец: жмешь покрепче в эти дырки — скорость возрастает до предела ослабишь давление — скорость уменьшается. А изгиб этого… щитка управления устроен так, что заставляет ветер проноситься над нашими головами… как над ветровым стеклом. Что там сзади?

Я посветил фонариком назад. Устройство, на котором мы стояли, заканчивалось другой стеной, в точности подобной той, за которую держался О'Киф.