Айзек Азимов - Основание и Земля

– Я рада, если это так. И все же, вы знаете, что старые привычки умирают тяжело, и я не могу заставить себя поверить слову мужчины, не имея никаких гарантий. Вы и ваш друг Пилорат, можете отправиться дальше, как только я услышу о вашем задании, но эту молодую женщину я оставлю здесь. С ней будут обращаться хорошо, но доктор Пилорат будет стремиться к ней, а это повлечет за собой частые возвращения на Компореллон, даже если ваше стремление выполнить задание будет искушать вас оставаться вдали подольше.

– Но, Лизалор, это невозможно.

– В самом деле? – В ее глазах вспыхнуло подозрение. – Почему? Для какой цели вам нужна эта женщина?

– Не для секса. Я говорил вам это и говорил правду. Она принадлежит Пилорату и меня не интересует. Кроме того, она развалится пополам, если попытается повторить то, через что вы с таким триумфом прошли.

Лизалор почти улыбнулась, но тут же взяла себя в руки и сурово спросила:

– В таком случае, почему бы ей не остаться на Компореллоне?

– Потому что она играет существенную роль в нашем задании и должна быть с нами.

– Хорошо, что же это за задание? Пора вам уже просветить меня.

Тревиз колебался недолго. Говорить нужно было правду.

– Выслушайте меня, – сказал он. – Компореллон может быть старым миром, даже среди старейших, но он не может быть СТАРЕЙШИМ. Человечество зародилось не здесь. Первые люди попали сюда с какого-то более раннего мира, который, возможно, тоже не был родиной людей. Однако где-то эти экскурсии в прошлое должны кончиться, и мы должны достигнуть первого мира, мира, где появились люди. Я ищу Землю.

Перемена, внезапно происшедшая с Митзой Лизалор, поразила его.

Глаза ее расширились, дыхание участилось, каждый мускул ее тела напрягся. Затем руки ее резко взметнулись вверх и два пальца на каждой из них скрестились.

– Вы назвали ее… – хрипло прошептала она.

Больше она не сказала ничего и не взглянула на него. Руки ее медленно опустились, ноги скользнули к краю постели, и она села спиной к нему. Тревиз остался лежать неподвижно.

Только сейчас он вспомнил слова Манн Ли Кампера, когда они стояли в пустом туристском центре на Сейшел. Он говорил о своей второй родине – той самой, где находился сейчас Тревиз…

– Они очень суеверны по отношению к этому. Каждый раз при упоминании этого слова, они поднимают обе руки, скрестив два пальца, чтобы защититься от несчастья.

Воспоминание это пришло к нему слишком поздно.

– Что я должен был сказать, Митза? – пробормотал он.

Она слегка качнула головой, встала, подошла к двери и закрыла ее за собой. Через секунду оттуда донесся звук бегущей воды.

Ему оставалось только ждать, голому, жалкому, раздумывающему: не присоединиться ли к ней под душем. Наконец, он решил, что лучше не стоит и, чувствуя, что в душе ему отказано, тут же почувствовал растущую потребность в нем.

Наконец, она вышла и молча принялась разбирать одежду.

– Вы не возражаете, если я… – начал он.

Она не ответила, и он принял молчание за согласие. Войти в комнату он постарался твердо и мужественно, хотя чувствовал себя при этом так, как в дни, когда его мать, обиженная его дурным поведением, наказывала сына молчанием, заставляя его содрогаться от отчаяния.

Оказавшись внутри, он оглядел гладкостенное помещение, в котором не было ничего – совершенно ничего. Потом осмотрел его более тщательно. Снова ничего.

Тревиз вновь открыл дверь, высунул комнату и спросил:

– Послушайте, как включается душ?

Она поставила дезодорант (по крайней мере Тревизу он показался им), шагнула в душевую и, по-прежнему не глядя на него, показала. Тревиз проследил за ее пальцем и заметил на стене пятно, круглое и бледно-розовое, как будто дизайнер, не желая нарушать совершенство белизны, только намекнул на выключатель.

Тревиз пожал плечами, наклонился к стене и нажал на пятно. Видимо, это было именно то, что требовалось, поскольку в тот же момент со всех сторон на него обрушилась вода. Задыхаясь, он снова коснулся стены, и все кончилось.

Он открыл дверь, зная, что выглядит еще более жалким, поскольку дрожал так сильно, что с трудом мог говорить.

– Как вы включаете ГОРЯЧУЮ воду? – пролепетал он.

На этот раз она взглянула на него, и его внешний вид победил ее гнев (или страх, или другое чувство, мучившее ее), она хихикнула, а затем вдруг расхохоталась.

– Какая горячая вода? – сказала она. – Вы думаете, мы расходуем энергию, чтобы согреть воду для купания? Это отличная мягкая вода. Что вам еще надо? Вы просто неженка с Терминуса!.. Идите обратно и вымойтесь!

Тревиз заколебался, но ненадолго, поскольку ясно было, что выбора у него нет.

С огромной неохотой он снова коснулся розового пятна и подставил тело ледяным брызгам. МЯГКАЯ ВОДА? Он обнаружил, что тело его покрыла мыльная пена и яростно принялся тереть себя, рассудив, что цикл купания не должен быть долгим.

Затем начался цикл обмывания. Тепло… ну, может, не тепло, но хотя бы не так холодно и согревает его совершенно замерзшее тело. Потом, когда он собирался вновь коснуться контактного пятна и остановить воду, удивляясь, почему Лизалор вышла оттуда сухой, когда тут не было ни полотенца, ни его заменителей, вода остановилась сама. Сразу после этого последовал шквал воздуха, который несомненно повалил бы его, если бы не пришел со всех сторон одновременно.

И он был горячим – почти чересчур горячим. Требовалось гораздо меньше энергии, чтобы нагреть воздух, нежели воду. Горячий воздух испарил с него воду и через несколько минут он мог уже выходить – сухой, как будто никогда в жизни не имел дела с водой.

Лизалор, похоже, взяла себя в руки.

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Достаточно хорошо, – сказал Тревиз. И действительно он чувствовал себя удивительно хорошо. – Все, что нужно было сделать, это предупредить меня о температуре. Вы не сказали мне…

– Неженка, – снова презрительно повторила Лизалор.

Он воспользовался ее дезодорантом, затем начал одеваться, остро сознавая, что ее тело закрыто одеждой, а его нет.

– Как я должен был назвать… этот мир? – спросил он.

– Мы говорили о нем, как о Старейшем, – ответила она.

– Откуда мне было знать, что название, употребленное мной запрещено? Разве вы говорили мне?

– А вы спрашивали?

– Откуда мне было знать, что нужно спросить?

– Теперь вы знаете.

– Обязуюсь забыть это.

– Лучше не надо.

– А какая разница? – Тревиз чувствовал, что настроение его улучшается. – Это просто слово, звук.

– Есть слова, которые нельзя произносить, – мрачно сказала Лизалор. – Разве вы при любых обстоятельствах пользуетесь любыми словами, которые знаете?