Даниэль Дакар - Фабрика героев

Девочка насупилась и принялась водить пальцем по подоконнику. София мельком отметила, что узор получался сложным, красивым и удивительно логичным.

– Посмотри на меня, Мэри. Твои наставники в центре уверены, что ты не имеешь никаких особых талантов, что ты – никчемная серость, только благодаря моему влиянию и щедрой плате получившая право обучаться вместе с детьми из Линий. Ты делаешь это нарочно, верно?

– Д-да… – выдавила девочка и вдруг закричала: – Это безопаснее, понимаешь?! Не так трудно! И драться приходится меньше! Если бы я была среди лучших…

– Понимаю. Прекрасно понимаю, – бабушка присела рядом с внучкой на подоконник и неловко погладила коротко остриженные волосы. – Но через неделю ты вместе со всеми будешь участвовать в Испытаниях. И – смотри мне в глаза, Мэри Александра Гамильтон! – ты должна показать все, на что ты способна, ты меня поняла? Все, на что ты способна. Вряд ли за неделю удастся наверстать то, что ты упустила на спортивных занятиях, но голову изволь подключить. Если ты провалишься на Испытаниях, это будет означать, что твоя мама действительно сделала ошибку. Тебе ясно?

Девочка отвернулась, какое-то время молчала, а потом соскользнула с подоконника, выпрямилась, посмотрела на бабушку, и София вздрогнула – такая решимость была на бледном голубоглазом личике. Ну точно, Алтеина дочка.

– Мне все ясно, капитан Гамильтон, мэм. Разрешите выполнять?

София приняла игру. Игру ли?

– Выполняйте, кадет.

Неделя Испытаний, приходившаяся на середину лета, была одним из важнейших событий в жизни планеты Бельтайн. В ходе Испытаний – в соответствии с Законом Выявления – все без исключения рожденные на планете дети, достигшие к моменту их начала возраста четыре года девять месяцев, демонстрировали свои умственные и физические способности. Двадцать пять групп тестов позволяли с довольно высокой вероятностью определить склонности ребенка и степень его пригодности для той или иной профессии в будущем. И чем выше были показанные ребенком результаты, тем меньше у него и его родителей было свободы в выборе его судьбы. Мнением лучших вообще не интересовались. А зачем, собственно? Происходить из Линии или быть внесенным в списки Линий в результате отбора, служить Бельтайну там, где будет приказано и умереть, если понадобится, во славу родной планеты – что может быть почетнее?

И сейчас просторные холлы Комплекса были заполнены родителями, стремящимися своими глазами увидеть результаты, показанные отпрысками. Разумеется, туда, где проходили собственно Испытания, никого из посторонних не пустили. Более того, те сотрудники Комплекса, чьи дети начали сегодня проходить отбор, были безжалостно выдворены с рабочих мест. Им нашли замену, дабы ничто не могло смутить какого-то ребенка или наоборот поддержать его, улучшив тем самым его настроение, а значит, и шансы показать более высокий результат. Так что с десяток мужчин и женщин в известной всему Бельтайну бежевой форме с шоколадного цвета окантовкой бесцельно слонялись по холлам Комплекса, неуклюже лавировали в толпе, заговаривали с такими же взволнованными бедолагами, присаживались в кресла, подпирали стены и вообще, как сказали бы во флоте, «генерировали». Впрочем, «генерировали» не только штатские.

Капитан София Гамильтон нервничала. И чем больше пыталась скрыть это, тем сильнее было неподобающее боевому офицеру желание покрутить в руках какую-нибудь вещицу. Или побарабанить пальцами по стене. Или даже наорать на первого, кто под руку подвернется. Первый день Испытаний. Ранжирование детей по уровню физического развития. Ах, Мэри, Мэри… Да ну, при чем тут девочка? Это ей, Софии, дуре эдакой, следовало вовремя обратить внимание на то, что внучка хитрит. А хватит ли ей теперь явно кое-как проведенных тренировок? Если она сорвется сейчас, если не пройдет успешно самый первый тест, все будет кончено. Хотя… Вселенная большая, неужели не найдется в ней места хорошему пилоту и маленькой девочке? Но оставить Бельтайн… София так погрузилась в свои невеселые мысли, что не заметила ни наступившей в холле тишины, ни остановившегося прямо перед ней человека. Лишь когда узкая сильная ладонь легла на плечо, она вскинула голову и тут же склонила ее вновь:

– Благословите, матушка!

Худощавая монахиня только неодобрительно поджала губы, покачала головой и жестом указала в сторону пары кресел, с которых под мягким, но недвусмысленным взглядом сестры-тариссийки помоложе торопливо поднимались рослые, плечистые мужчины, явно принадлежащие к одной из Линий Десанта.

– Ты плохо выглядишь, Гамильтон, – без обиняков заявила мать Альма, когда однокашницы уселись, а в паре шагов от них замерла изваянием, охраняя конфиденциальность беседы, сестра Агнесса, минутой ранее представленная Софии. – К тому же потеряла чутье. Ничего не видишь, ничего не слышишь. И руки не контролируешь. В чем дело?

– Мэри. Сегодня ее Испытание.

– Знаю. И что?

– Как – что? А вдруг она не справится? – как ни сдерживалась София, в голосе неожиданно даже для нее самой прорезались нотки подступающей истерики.

– Кто не справится? Дочь Алтеи? Твоя внучка? Воля твоя, София, – не смешно, – вопреки сказанному интонация настоятельницы была насмешливой. – Что ты себе вообразила?

– Понимаешь, Альма, она нарочно занижала свои результаты, нарочно делала все медленнее и слабее, чем могла, тренировалась вполсилы, а я, идиотка, догадалась об этом только незадолго до Испытаний. – София изо всех сил старалась успокоиться.

– Действительно, идиотка, – щадить собеседницу мать Альма явно не собиралась. – Ты так боялась, что девочка не продемонстрирует результаты, оправдывающие Алтею в твоих – не спорь, именно твоих! – глазах, что даже не нашла в себе смелости внимательно приглядеться к происходящему. Хорошо хоть я взялась присматривать за малышкой.

– Ты?! – ахнула София, приподнимаясь в кресле.

– Я. И сядь, пожалуйста, не стоит привлекать внимание. Давай просто спокойно подождем, осталось не больше получаса. Уверена, Мэри справится с блеском.

Мать-настоятельница откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. София последовала ее примеру, без удивления обнаружив, что в присутствии Альмы продолжать нервничать просто невозможно. Так было всегда, даже в Корпусе, не говоря уж о монастыре, из которого София ушла, а Альма осталась. Осталась, чтобы в свой срок стать самой молодой настоятельницей за всю историю ордена тариссиек.

Несколько минут спустя результаты первого дня испытаний загорелись на огромном табло, о чем сообщил вырвавшийся у присутствующих дружный вздох и, подождав для верности еще чуть-чуть, чтобы все смотрели только туда и не обращали внимания ни на что больше, София приоткрыла глаза и бросила взгляд на оранжевые строчки. Первое место… второе… не может быть! Она встряхнула головой, несколько раз моргнула и снова уставилась на табло, где горела невероятная, ошеломляющая, изумительная информация: «11. Гамильтон, Мэри Александра».