Майкл Флинн - Ладони бога

— Хорошо бы получить образцы тканей, — вставил Мизир, без особой надежды на такую роскошь.

— В начальных школах могут найтись простейшие образцы письменной речи, — заметил Башир. Он руководствовался стандартным перечнем мероприятий при исследовании обитаемых миров, заученным в школе, однако Хасан с удовольствием отметил, что у мальчика хорошая память.

— Дым от угля, — объявил на следующий день Клаус Альтенбах, получив данные зонда, производившего лазерное исследование излучений от здания, в котором они заподозрили фабрику, — или от какого-то другого углерода. Торф? Только не нефть — те бункеры заполнены чем-то твердым. Технология эквивалентна середине девятнадцатого века… общего летосчисления, — тут же добавил он. — Думаю, к тем причалам вот-вот подойдут пароходы. — На вопрос Ладаван, откуда, по его мнению, могут прийти корабли, он только пожал плечами: — Раз есть горизонт, за ним что-нибудь да скрывается.

— Город выглядит странно, — сказал Мизир. — Хотя в чем странность, сказать не могу.

Янс Дарби почесал затылок:

— На мой взгляд, ничего особенного. Кроме самих горожан.

— В сущности, они довольно изящны, — снисходительно заметила Иман, — когда привыкнешь к их необычности. Очертания плавные и тонкие. Наверняка у них есть искусство. Здания простой формы — коробки да башни, но все поверхности покрыты резьбой. Ищите скульптуру и живопись. — И она занялась изготовлением манекена, изображающего представителя разумной жизни.

— Так много еще надо узнать! — ошеломленно проговорил Башир.

По молодости лет он еще дивился всему подряд; но мир невозможно узнать, откусывая по кусочку. Его надо проглотить целиком, однако такое невозможно.

— Все равно что выпить Нил, — буркнул Мизир. — Можно потратить всю жизнь и даже начала не увидеть.

— Ну, начало-то мы увидим, — сказал Хасан.

Беспокоило его и не давало уснуть по ночам опасение, как бы не увидеть конца.

Так и шло. Летали зонды. Цифровые снимки загружались на мозаичную карту форм ландшафта вместе с образцами почвы и растительности. (Сунг мечтал запустить спутник на низкую орбиту.) Ночью они рассеяли вокруг города невидимые уши и собирали урожай вавилонского столпотворения звуков, в которых Разум вычленял систему и отдельные повторы. (Разум уже выдал заключение, что используются два языка, и углубился в размышления над ними.) Мизиру приходилось пока удовлетворяться теми образцами, что попадались в окрестностях. «Высокогорные виды, — ворчал он. — Насколько они представительны для побережья и дельты?» Клаус обнаружил железную дорогу, уходящую с дальней окраины города. «Надо же им как-то завозить уголь, — пошутил он, — а на мулах было бы неудобно». Они использовали паровые двигатели с шарообразными котлами.

Баширу хотелось дать миру название.

Старики — Хасан, Сунг и Мизир — редко утруждали себя такими вопросами. Рано или поздно планета заговорит и откроет свое имя. До тех пор Хасан предпочел бы называть ее просто «Мир». Однако когда на седьмой день во время очередного совещания Башир поднял эту тему, Хасан не стал вмешиваться.

Они развалились на подушках, ели финики и сыр. Янс Дарби, как и Башир, недавний выпускник Школы Врат, подбрасывал кусочки еды странным зверькам, приманивая их к себе, пока его не выбранила за это Иман. То, что угощение несъедобно, не помешает животным его проглотить, а кто знает, что из этого выйдет? Сунг расположился чуть поодаль, на высоком сиденье у стола с распечаткой карты, и вместе с Клаусом и Ладаван прослеживал географию и дорожную сеть по световой карте. Призрачная сфера плавала в воздухе над проектором: вся черная, неизвестная, кроме светящейся точки их лагеря, — и они еще не знали, правильно ли ее расположили.

Хасан вышел из шатра и остановился под незнакомыми, далекими звездами. Он держал в руке чашку нектара и рассматривал голограмму экологии местной фауны на дисплее, прослеживая пищевые цепочки, почти наугад выведенные Мизиром. «Как странно, — думал он, — и как похоже». Бог — гончар, а природа — резец в Его руке. Повсюду, где возникает жизнь, Он придает ей единые формы. И здесь тоже одни существа напоминали мышей, а другие — ястребов, хотя в деталях они сильно отличались от земных. Прежде всего, у мышей было по шесть ног — особенность, на много часов занявшая внимание Мизира, — а у ястреба когти располагались на лапах и на концах крыльев, скрываясь под покровом перьев.

Иман закончила изображение разумного существа и поставила его у входа в шатер. Никто не знал, мужчина это или женщина и уместно ли здесь подобное разделение. Манекен был выше человеческого роста и в покое принимал странную форму синусоиды, напоминая поднявшуюся для броска кобру. Тело с двусторонней симметрией, однако с двумя парами рук и двумя ногами. Большие руки росли из середины тела; манипуляторы меньшего размера располагались выше. Одна пара заканчивалась когтями, другая — щупальцами. На ступнях тоже были когти, но более тупые. Мизир считал, что предки местных жителей тоже были шестиногими, подобно множеству существ, шнырявших по лугу, и что большие руки развились из средней пары ног.

— Грызуны, — приговаривал он, располагая их изображение на своей схеме, — или потомки грызунов.

— Однако у твоих «грызунов» имеется инстинкт защиты участка, — сказала ему тогда Иман, — а грызунам это несвойственно.

— Во Вселенной все одинаково, — философски заметил Мизир, — однако и различно тоже.

На верхней части тела находился орган, напоминающий мяч для регби, расположенный как для бокового удара. Кожа была гладкой, без волос и перьев, зато с маленькими пластинками-лепестками, будто строитель выложил крышу черепицей. Окраска кожи была темно-лазурной, как чистое небо над пустыней, с более темными пятнами на спине. В толпе на улицах Мизир высмотрел и других — более высоких и стройных, с кожей цвета кобальта, — те, по его мнению, могли развиться в тропических областях.

Мир был богатым. Разнообразным. Здесь было много рас, много языков. Были альпийские луга, травянистые плато и заросли в дельтах рек. Сколько эпох он просуществовал? Что скрывал за горизонтом? Они сумели ухватиться за самый краешек. Они никогда не узнают его истории, вряд ли разберутся в его культуре. Город под ними — черный от копоти, бурлящий жизнью — это вершина цивилизации или застойная заводь технологии и культуры? Позднее они разошлют зонды в дальние разведывательные полеты, но и тогда лишь поскребут по поверхности. «Люди придут сюда на годы, — размышлял Хасан, — быть может, на поколения. Но и тогда узнают лишь немногое».