Дэвид Вебер - Сошествие ночи

— Знаю, что могу положиться на тебя, Эразмус, — сказал он. — Именно сейчас это невероятно важно и для меня, и для Роба. Признаюсь, я устал ждать, когда МакКвин наконец созреет для уборки, и мое раздражение невольно вылилось на тебя. Виноват, конечно. Распускаться не следует.

— Все нормально, Оскар, не беспокойся. Мы с Клири подготовим нужный тебе материал, и больше без твоего приказа ничего предпринимать не станем.

— Хорошо, — подытожил Сен-Жюст и, что случалось нечасто, поднялся с кресла, чтобы проводить гостя к выходу.

— Мы с Робом не забудем твоей службы, Эразмус, — сказал он, когда дверь в приемную уже отворилась и сидевший за письменным столом Каминетти поднял глаза.

Секретарь дернулся, чтобы встать, но Сен-Жюст жестом остановил его и сам проводил Фонтейна до наружной двери.

— Помни, — сказал он уже на пороге, — новое досье должно быть основательным. Избавляясь от особы такого масштаба, как МакКвин, мы не можем позволить себе оставить невыкорчеванные корни. Особенно, когда весь Октагон нуждается в хорошей чистке.

— Это я понимаю, — спокойно ответил Фонтейн. — Не волнуйся, Оскар, задание получено и будет выполнено, как следует.

Эстер МакКвин по обычаю заработалась допоздна, и от дел её оторвал звонок в дверь.

Бросив взгляд на стоявший на письменном столе дисплей хронометра, она криво ухмыльнулась: в столь поздний час к ней мог заявиться только Букато. Никто другой не засиживался до такого времени.

Правда, она не вполне понимала, что такого срочного могло понадобиться Ивану. Не иначе как решил обсудить какие-то подробности операции “Багратион” или предстоящее прибытие Тома Тейсмана, назначенного новым командующим флота метрополии...

Эстер нажала кнопку, открыв дверь, и удивленно подняла брови, увидев на пороге не гражданина адмирала Букато, а своего офицера связи, имевшего чин лейтенанта. В Октагоне, по коридорам которого так и сновали облаченные в мундиры с золотым шитьем адмиралы и коммодоры, на младших офицеров никто не обращал внимания.

— Прошу прощения, гражданка Секретарь, — сказал молодой человек, — я только что закончил обработку данных, полученных мною от коммодора Джастина, и нес результаты к нему, но заметил, что вы у себя в кабинете, и подумал, что вы, может быть, захотите на них взглянуть.

— Почему бы и нет, Кевин, — невозмутимо произнесла она, хотя её зеленые глаза расширились, а дыхание, когда она встретилась глазами с молодым человеком, на долю мгновения сбилось.

Вместе с планшетом он протянул ей маленький клочок бумаги!

Кивнув, МакКвин положила планшет на стол, включила его и склонилась над дисплеем. Любой, заглянувший сейчас в кабинет, увидел бы лишь гражданку Военного Секретаря , изучающую доставленную ей офицером информацию. Крохотную бумажку, незаметно перемещенную ею под голографический дисплей, не заметил бы никто. И уж тем более никто не смог бы прочесть слова:

“Ш. сообщает: С.Ж. уполномочил Э.Ф. начать действовать”.

Короткое предложение показалось Эстер МакКвин стрелой, ударившей прямо в грудь.

Разумеется, она ждала подобного известия, ибо в последние месяцы подозрения Сен-Жюста явно перевешивали нужду в её профессиональных навыках, однако хотелось верить, что Пьер проявит больше рассудительности... во всяком случае, в отношении военного аспекта ситуации.

“Но, может быть, мне хотелось верить в это потому, что я не была готова, — с неестественным, отстраненным спокойствием подумала она. — Конечно, за пару недель, а еще лучше за месяц, я успела бы сделать все, что требуется. Но, похоже, такого подарка ждать не приходится”.

Глубоко вздохнув и не отрывая взгляда от дисплея, она незаметно взяла бумажку, скомкала её и, поднеся руку к подбородку, словно чтобы почесать его, сунула записку в рот и проглотила.

Тридцать процентов — именно так расценивала она свои шансы на успех. При столь низкой вероятности победы она не стала бы рисковать своей жизнью и жизнью своих сподвижников, будь у нее хоть какой-то выбор. Но выбора ей не оставили.

Просмотрев данные в планшете, она выключила его и, кивнув, протянула гражданину лейтенанту. Хотя подготовка далеко не приблизилась к завершению, Эстер уже успела не только разработать план на случай резкого осложнения ситуации, но и предусмотрела возможность введения его в действие одним лишь звонком. Ей не требовалось даже ничего приказывать, лишь набрать номер, отличавшийся от номера голосовой почты Букато расположением двух цифр. Как только она наберет этот код, к которому не прибегала раньше и никогда не прибегнет снова, человек на том конце линии связи увидит её лицо. Ей останется только извиниться за допущенную в столь поздний час ошибку при наборе, и процесс будет запущен.

— Спасибо, Кевин, — сказала она. — Данные удовлетворительные. Полагаю, гражданин коммодор Джастин тоже захочет с ними ознакомиться, но меня они устраивают полностью. Еще раз спасибо.

Голос её звучал обыденно, но зеленые глаза, встретившиеся с глазами молодого офицера, сверкали.

— Всегда к вашим услугам, мэм, — отозвался гражданин лейтенант Кевин Каминетти, младший брат личного секретаря Оскара Сен-Жюста.

Сунув планшет под мышку, он отдал честь, повернулся кругом и вышел из кабинета.

Проводив его взглядом, Эстер МакКвин потянулась к панели коммуникатора. Рука её была тверда.

Гражданин лейтенант Микис Цакакис вздыхал про себя, сопровождая гражданина секретаря Сен-Жюста по коридору, ведущему от шахты лифта. Традиционно, работа ночной смены службы безопасности любого политического деятеля была, как предполагалась, менее напряженной, чем защита этого же деятеля в течение общепринятого рабочего времени. Цакакис полагал, что для этой традиционной точки зрения должны иметься определенные основания, хотя его личный опыт едва ли её оправдывал.

В личной службе безопасности Оскара Сен-Жюста каждый знал, что гражданин секретарь Госбезопасности любил работать допоздна. К сожалению, он также любил работать спозаранку. По сути дела, он обладал неудобной привычкой появляться в своём кабинете в совершенно непредсказуемые часы, особенно когда его занимал некий особый кризис или проблема.

Никто не мог оспорить его график и никто из подчиненных не собирался критиковать привычки второго по значению человека Народной Республики Хевен. Однако это не означало, что Цакакису и его людям они нравились. В отличие от самого Сен-Жюста, кое-кто из них на самом деле предпочёл бы более размеренный график с удобными отрезками времени, предназначенными для таких мирских радостей как сон или даже немного личной жизни. Немного времени для общения с женой или мужем, появляющегося на более-менее регулярной основе, тоже бы не помешало.