Владимир Губарев - Гея: Альманах научной фантастики

Есть в «Звездных войнах» и Прекрасная Принцесса, которую держит в заточении в «заколдованном замке» Злой Волшебник; присутствует, разумеется, и традиционный Джонушка-дурачок, смело выходящий на смертный бой со злодеем; и, наконец, Добрый Волшебник, помогающий нашему герою… В финале Добро, естественно, побеждает (впрочем, не совсем — оставив материал постановщикам следующих неизбежных серий!). Дерутся в фильме действительно много и разнообразно: на лазерных мечах и на аннигиляторах-бластерах, используя легкие космические истребители и невообразимых размеров звездные «крейсеры»; наконец, появляется целая искусственная планета-база, способная разнести на атомы планету естественную…

Однако стоит задуматься вот над чем. И в «Трех мушкетерах» дрались отчаянно, и трупов хватало — однако кому, интересно, придет в голову обвинять Александра Дюма в «пропаганде насилия»? Звездные битвы, с максимальной визуальной достоверностью показанные на экране Лукасом, — это все-таки из разряда мальчишеских драк на деревянных палках-мечах, драк понарошку, где падают замертво по уговору и добро всегда побеждает… Со своей сверхзадачей — воздвигнуть своеобразный кинопамятник детству — детству собственному и научной фантастики (когда весь этот балаган воспринимался абсолютно серьезно) — Джордж Лукас справился отлично.

Успеху фильма в немалой степени способствовала и определенная отстраненность режиссера от своего детища, — отстраненность, местами переходящая в неприкрытую иронию по отношению ко всему происходящему. Интересно, что первую же пресс-конференцию Лукас открыл многое объясняющей фразой: «И я, и мои друзья прекрасно осведомлены о том, что в космосе взрывы происходят бесшумно! А теперь — ваши вопросы, господа…»

Но все хорошо, что хорошо в меру. А у фильма Лукаса, повторяю, продолжения должны были последовать с роковой неизбежностью. Видимо, режиссер рано понял, какого джинна выпустил на волю. Единственное, что он сделал, это объявил грандиозную программу дальнейшей разработки месторождения (суперсерия из девяти фильмов, по фильму каждый третий год — с тем расчетом, чтобы символически завершить этот беспрецедентный киномарафон к 2001 году!), а сам устранился, оставив за собой только общее руководство всей этой деятельностью.

Серия, кстати, так и осталась неосуществленной, все свелось к «скромной» трилогии. Следующий фильм, «Ответный удар Империи» (1980), по уровню трюков оставил далеко позади серию первую. А еще спустя три года последовала завершающая (пока!) лента «Возвращение Джедая» — и стало ясно даже самым ярым поклонникам Лукаса: ничего нельзя эксплуатировать сверх меры.

Нет, постановочная фантазия не иссякла, да и техника съемок неуклонно совершенствовалась; даже на кое-какие сюжетные находки следовало бы обратить внимание. Но… игра есть игра, она утомляет и требует… новой какой-нибудь! Простое количественное накопление: звездолеты все больше и совершеннее, чудовищ все больше и все более уродливых, уникальных трюков с использованием наиновейшей аппаратуры — тоже «перевыполнение плана», — все это нового качества, увы, не дало.

Видимо, прежде других это понял сам Лукас (хотя по кассовым сборам никакого спада не намечалось, скорее наоборот), «закрывший» серию и надолго замолчавший как режиссер.

Еще незавиднее была творческая судьба тех постановщиков, которые слепо переняли опыт «Звездных войн» — будь то фильм Глена Ларсона «Звездный крейсер "Галактика"» или совсем уж откровенная калька с фильма Лукаса — японское «Послание из космоса»: в них, кроме технического совершенства, не осталось практически ничего.

Одна занятная деталь. Лихой космический контрабандист Хан Соло из «Звездных войн» уютно чувствует себя в кресле пилота звездолета, однако не расстается с ковбойским поясом, к которому так и просятся открытые кобуры шестизарядного кольта (кобура есть, но в нее вкладывается ручной бластер). Но это не вызывает в зрителях протеста: незримо присутствующий за кадром Лукас в этих эпизодах откровенно улыбается. А вот полковник Кейн из фильма Глена Ларсона — эдакий бравый вояка времен американской Войны за независимость, во френче с серебряным позументом и неизменным стеком в руке — увы, «подан» без тени иронии. Что вызывает иронию, но уже в зрительном зале.

Отработанные киномотивы вообще оказались для постановщиков современных научно-фантастических лент сущим кладом. Нет нужды ломать голову над сценарием, прорабатывать отдельные сцены и эпизоды — все это уже апробировано предшественниками; все проблемы отныне сводятся к выбору подходящего гардероба и постройке макетов.

Японцы, например, в фильме «Провал во времени» (1980, режиссер Косен Сайто) вторично оживили самурайский боевик, сообразив столкнуть средневековую военную хитрость с современными солдатами, которые вместе с танком, катером и вертолетом (не говоря уж о гранатах, автоматах и пулеметах) неведомо каким образом очутились в XVI веке. Другой достаточно подробно разработанный сюжет — спортивный — почти без изменений перенесен в будущее в фильме «Роллерболл» (1975) известного американского режиссера Нормана Джюисона. Правда, Джюисон пытается добавить в традиционный спортивный «боевик «толику социального критицизма, рассказав трагическую историю гладиаторов будущего. Однако фантастичность фильму придает не сюжетная канва и не психологические коллизии, ничем не отличающиеся от тех, что развиты в любом фильме о боксерах или автогонщиках, а сама выдуманная и тщательно воплощенная на экране игра будущего — «роллер-бол л».

Не забыт и вестерн. В 1973 году популярный писатель Майкл Крайтон, автор нашумевшего НФ бестселлера «Штамм Андромеда», удачно дебютировал как режиссер научно-фантастического фильма «Мир Дикого Запада», где удачно совместил два испытанных магнита читательской популярности — вестерн и фантастику. Популярнейший киноактер, который на сей раз даже не снял привычной ковбойской одежды, — Юл Бриннер — предстает в необычной для себя роли робота-ковбоя. Ибо разыгранный на экране сюжет представляет собой кукольный театр, имитацию жизни Дикого Запада, где загримированные роботы среди декораций «как в кино» ублажают праздных туристов… В этой картине — фактически полной и беспощадно обнаженной демифологизации вестерна — удачно сочетается реальное и фантастическое, причем Крайтону счастливо удалось избежать соблазнов «научно-фантастической экзотики». В результате он так и не перешагнул черты, за которой искусство превращается в «шоу», а мысль в этой самой «экзотике» тонет без следа…