Октавия Батлер - Дикое племя
- Мы должны поговорить этой ночью, - сказал он позже, когда они утомленные лежали рядом друг с другом. - У тебя еще есть силы для разговоров, муженек? - сказала она чуть сонно. - А я-то думала, что ты собираешься спать и проснешься не раньше, чем взойдет солнце. - Нет. - На это раз его голос был серьезен. Она положила голову ему на плечо, потому что знала по опыту, что засыпая, он всегда хотел ощущать ее рядом. Теперь она подняла голову и взглянула на него. - Ты пришла в свой новый дом Энинву. - Я знаю это. Ей очень не нравилась, когда он начинал говорить таким ровным, без малейших оттенков, голосом. Это был голос, которым он запугивал людей, голос, который напоминал ей, что она должна думать о нем иначе, чем просто о мужчине. - Ты дома, но я вновь должен буду уехать. - Но... - Я должен уехать. У меня есть другие люди, которым я нужен, чтобы защитить от врагов, или другие, которых я должен проведать, чтобы они убедились, что все еще принадлежат мне. У меня есть отдельные люди, за которыми нужно поохотиться, чтобы снова собрать вместе. У меня есть женщины в трех разных городах, которые могут принести очень сильных детей, если я дам им нужных самцов. И многое, многое еще. Она вздохнула и еще глубже зарылась в перину. Он собирается оставить ее здесь, среди чужеземцев. Он уже все решил. - Когда ты вернешься, - сказала она с покорностью в голосе, - здесь тебя будет ждать сын. - Ты беременна? - Но я могу быть прямо сейчас. Твое семя все еще живо в мне. - Нет! Она едва не подскочила, вздрогнув от его решимости. - Это не то тело, от которого я хотел бы получить здесь твоих первых детей, - сказал он. Она постаралась быть равнодушной и заговорила с нарочитой небрежностью: - Хорошо, я подожду, пока ты не сможешь...стать другим мужчиной. - В этом нет необходимости. На твой счет у меня другие планы. Волосы на ее затылке начали медленно подниматься, становясь жесткими и колючими. - Какие планы? - Я хочу, чтобы ты вышла замуж, - сказал он. - И ты должна сделать это в соответствии с обычаями живущих здесь людей. - Это не имеет значения. Я буду следовать твоим обычаям. - Да, но только эта свадьба будет не со мной. Она уставилась на него, лишившись дара речи. Он лежал на спине и смотрел на большую балку, поддерживавшую потолок. - Ты выйдешь замуж за Исаака, - сказал он. - Я хочу иметь детей от вас двоих. И я хочу, чтобы у тебя был муж, который даст тебе гораздо больше, чем будет просто навещать тебя время от времени. Живя здесь, ты можешь по нескольку лет не видеть меня. А я не хочу, чтобы твоя жизнь проходила в одиночестве. - Исаак? - прошептала она. - Твой сын? - Мой сын. Он прекрасный человек. Он хочет, чтобы ты была с ним, и я хочу того же. - Но ведь он ребенок! Он... - А какой мужчина не ребенок для тебя, если не считать меня? Исаак еще более способный мужчина, чем ты думаешь. - Но...он твой сын! Как могу я выйти замуж за сына, когда его отец, мой муж, все еще жив? Это отвратительно! - Это не будет столь отвратительно, если я прикажу сделать это. - Ты не можешь! Это мерзость! - Ты покинула свою деревню, Энинву, свой город, свою землю и своих людей. Теперь ты находишься здесь, где правила устанавливаю я. Здесь есть только один вид мерзости: непослушание. Ты должна подчиниться. - Я не буду! Зло есть зло! Некоторые вещи меняются от места к месту, но только не эти. Если твои люди желают унижать себя, употребляя в пищу молоко животных, я могу не смотреть при этом в их сторону. Пусть их позор остается при них. Но сейчас ты хочешь, чтобы я опозорила сама себя, сделала себя еще ничтожнее, чем они. Как ты мог попросить меня об этом, Доро? Ведь земля перевернется под ногами! И весь твой урожай увянет и погибнет! Он издал звук, выражавший недоверие. - Это глупость! А я-то думал, что нашел женщину, достаточно мудрую, чтобы поверить в такой вздор. - Ты нашел женщину, которая не хочет пачкать себя! А что происходит здесь? Положи сыновей рядом с их матерью? Положи братьев и сестер всех вместе? - Женщина, если я прикажу, они охотно сделают это. Энинву отодвинулась, чтобы ни единая часть ее не касалась его. Он и раньше заводил разговоры об этом. О кровосмешении, о скрещивании ее собственных детей друг с другом, наподобие собак, которые пренебрегают родственными отношениями. И в каком-то исступлении, она постаралась как можно скорее увести его прочь со своей земли. Тогда она спасала своих детей, но сейчас... кто мог спасти ее? - Я хочу получить детей от твоего тела и от его, - вновь повторил Доро. Он сделал паузу, приподнялся на локте, нависая над ней. - Женщина-Солнце, разве я сказал тебе что-то такое, что может повредить моим людям? Здесь совсем другая земля. ~Эта земля моя!~ Большинство людей, живущих здесь, существуют только благодаря тому, что я заставлял их предков жениться именно таким образом, который не принимают твои люди. Но однако, каждый из моих людей очень хорошо живет здесь. И никакой разгневанный бог не давлеет над ними. Их урожаи растут с каждым годом. - И некоторые из них слышат так много чужих мыслей, что они перестают жить собственным умом. Время от времени некоторые из них вешаются. - Нередко, твои собственные люди тоже вешаются. - Но не из-за этих ужасных причин. - Тем не менее, они умирают. Энинву, подчинись мне. Здесь тебя может ждать чудесная жизнь. И тебе не найти лучшего мужа, чем мой сын. Она закрыла глаза, и попыталась не воспринимать его просьбы как приказания. Она старалась побороть поднимающийся внутри нее страх, но не могла справиться с ним. Она знала, что в тот момент, когда просьбы и приказания будут исчерпаны, он перейдет к угрозам. Она убила его семя внутри собственного тела. Она разъединила два маленьких трубчатых сосуда, по которым поступало ее собственное семя. Она делала это много раз, когда ей казалось, что она подарила мужчине слишком много детей. Сейчас она сделал это, чтобы вообще не иметь детей, чтобы ее нельзя было использовать с этой целью. Когда она проделала это, она села и взглянула на него. - Ты лгал мне с того самого дня, когда мы встретились, - как можно спокойней сказала она. Он покачал головой, которая теперь лежала на подушке. - Я не обманывал тебя. - "Позволь дать тебе детей, которые будут жить", вот что говорил ты. "Я обещаю, что если ты пойдешь со мной, то я подарю тебе детей таких же как ты", вот твои слова. А теперь ты отсылаешь меня прочь, к другому мужчине. Ты вообще ничего не дал мне. - Ты будешь носить моих детей, так же как и детей Исаака. Она вскрикнула, словно от боли, и выскочила из его постели. - Дай мне другую комнату! - едва не прошипела она. - Я не могу лежать здесь рядом с тобой. Лучше я лягу на голом полу. На голой земле! Он продолжал лежать, будто не слышал ее слов. - Спи, где тебе захочется, - сказал он через некоторое время. Она уставилась на него, а все ее тело вздрагивало от приступов страха и гнева. - Так вот что ты хочешь сделать из меня, Доро? Свою собаку? А ведь ты нравился мне. Не одна жизнь прошла с тех пор, когда мне так нравился мужчина. Он промолчал. Она приблизилась к постели, взглянула на его бесстрастное лицо, вступаясь за собственную судьбу. Она не думала, что ей удастся упросить его именно сейчас, когда он уже принял решение, но ставки в этой игре были слишком высоки. Она должна попытаться. - Я пришла в эту землю, чтобы стать твоей женой, - сказала она. - Но всегда есть много других, которые готовят для тебя и обслуживают тебя, чуть ли не так же, как обслуживала бы жена. И если бы здесь не было других, то я очень плохо справлялась бы со своей ролью на новом месте, о котором знаю так мало. Ты должен был знать, что со мной именно так и произойдет, но все таки хотел взять меня с собой, и я хотела быть с тобой, не смотря на то, что мне пришлось бы начинать все заново, как ребенку. Она вздохнула и оглядела комнату, будто в погоне за словами, которые могли бы дойти до него. Кругом была незнакомая ей обстановка: стол, кровать, громадный шкаф с выдвижными ящиками, какие используют в Дании для хранения одежды и белья. Еще здесь было несколько стульев и ковров. Все это было так же чуждо ей, как и сам Доро. От этого у нее только возрастало чувство беспомощности, словно она явилась в это странное место с единственной лишь целью, умереть. Она уставилась на огонь в камине, единственную знакомую для нее вещь в этой комнате, и тихо продолжала: - Муж мой, а может быть это и хорошо, что ты уезжаешь. Год или два не такой долгий срок, особенно для нас. Мне и прежде приходилось подолгу оставаться одной. Когда же ты вернешься, я буду знать что и как мне следует делать, чтобы быть для тебя соответствующей женой. И я подарю тебе сильных сыновей. Она вновь взглянула в его сторону, заметив, что он наблюдает за ней. Не отставляй меня в сторону, прежде чем я не доказала тебе, какой женой я могу стать. Он уселся на кровати, спустив ноги на пол. - Ты ничего не поняла, - сказал он все еще мягким голосом. Он привлек ее ближе, усаживая рядом с собой. - Разве я не говорил тебе, что именно я строю? На протяжении многих лет я собирал людей с такими малыми признаками потенциальной силы, что они казались самыми обычными людьми, и скрещивал их вновь и вновь, пока их потомки развили в себе эти скрытые возможности, и на свет появились такие люди, как Исаак. - И такие, как Лейл. - Лейл был не так уж и плох, как казался. Он очень хорошо управлял своими способностями. Я создал и других, такого же типа, чьи способности гораздо больше, а поведение намного лучше. - Разве ты создал его? Из чего? Из кучи глины? - Энинву! - Исаак говорил мне, что белые верят, будто их бог создал первых людей из праха. Ты говоришь так, словно ты сам бог! Он глубоко вздохнул и посмотрел на нее. В его взгляде проступала печаль. - То что я есть, или то что я думаю об этом, тебя не касается вообще. Я сказал тебе то, что ты должна делать...нет, нет, подожди. Выслушай меня. Она закрыла рот, проглатывая очередные слова протеста. - Я уже сказал, что ты не поняла, - продолжил он. - Теперь же я думаю, что ты намеренно не хочешь понять меня. Да неужели ты и на самом деле думаешь, что я могу отставить тебя лишь только потому, что ты негодная жена? Она отвернулась. Нет, разумеется она не верила этому. Она лишь хотела удержать его от невозможных на ее взгляд поступков. Ведь он собирался скрещивать ее точно так же, как люди скрещивают домашний скот. Он так и сказал :"Мне нужны дети от твоего тела и от его". Ни одно ее желание не имело значения. Разве спрашивал кто-нибудь об этом корову или козу? - Я даю тебе самого лучшего из своих сыновей, - сказал он. - И я надеюсь, что ты будешь хорошей женой для него. Я никогда бы не отдал тебя ему, если бы не был уверен в этом. Она медленно покачала головой. - Нет, это ты не понимаешь меня. Она внимательно посмотрела на него, в его глаза, глаза обычного человека, на его чуть удлиненное красивое лицо. До сих пор ей удавалось избежать подобных стычек с ним, благодаря тому, что она шла на уступки. Сейчас она не могла подчиниться. - Либо ты мой муж, - сказала она как можно спокойней, - либо у меня вообще нет мужа. Если мне понадобится мужчина, я найду себе его сама. Мой отец и все мои прежние мужья давным-давно умерли. Ты не принес мне никаких подарков, ты просто прогнал меня прочь. Ты можешь меня прогнать, но ты не сможешь указывать мне, куда я должна идти. - Разумеется, могу. Его спокойный тон был под стать ее, но только в его голосе на этот раз звучало смирение. - Ты знаешь, Энинву, что ты должна подчиниться. Неужели я должен забирать твое тело и получить от него тех самых детей, которых хочу? - Ты не сможешь. Внутри себя она быстро перестроила все свои органы, в буквальном смысле переставая быть женщиной, а для уверенности, и мужчиной. - Ты можешь вынуть мою душу из моего собственного тела, - сказала она. - Да, я думаю, ты можешь сделать это. Но мое тело не принесет тебе удовлетворения. Тебе придется слишком долго приводить в порядок все, что я проделала с ним, прежде чем ты научишься этому. Оно не сможет так долго прожить без меня. Она не ошиблась насчет гнева в его голосе, когда он заговорил вновь. - Ты ведь знаешь, что я буду собирать твоих детей, если я не смогу заполучить тебя. Она повернулась к нему спиной, обхватив плечи руками. Затем она с силой оопустила их. - Убей меня! - с шипеньем произнесла она. - Убей меня сейчас, но никогда не проси меня ни о чем подобном! - И твоих детей? - спросил он, оставаясь неподвижным. - Ни один мой ребенок не пойдет на такую мерзость, какую задумал ты, - прошептала она. - А теперь кто из нас лжет? - спросил он. - Ведь ты знаешь, что твои дети не имеют твоей силы. Я получу от них все, что хочу, а затем уже их дети будут точно так же принадлежать мне, как и здешние люди. Она промолчала. Разумеется, он был прав. Даже ее собственная сила была всего лишь бравадой, как фасад, скрывавшей весь внутренний ужас, охвативший ее. Это только ее гнев все еще не позволял ей опустить голову. И что было лучше, гнев или вызов? Он мог уничтожить самую ее душу, и тогда для нее уже не было бы очередной жизни. А затем он добрался бы и до ее детей, совращая их одного за другим. Она была готова разрыдаться. - Ты должна успокоиться, - сказал он. - Жизнь будет богатой и счастливой для тебя. Ты будешь удивлена, как легко тебе удастся присоединиться к этим людям. - Я не выйду за твоего сына, Доро! И неважно, чем ты будешь грозить мне и что будешь обещать. Я не выйду за него! Он вздохнул, накинул на себя оджеду и направился к двери. - Оставайся здесь, - сказал он. - Оденься и жди. - Ждать чего! - с горечью выкрикнула она. - Исаака, - ответил он. А когда она повернулась к нему лицом и уже открыла рот, чтобы в очередной раз проклясть их обоих, он подошел к ней и изо всех сил ударил по лицу. Был какой-то миг, когда удар еще повис в воздухе, за который она еще могла бы схватить его руку и переломить ее как сухую ветку. Был миг, за который она могла разорвать его глотку. Но она приняла удар, прогнулась под ним, но так и не издала ни звука. Давно у нее не было такого желания убить человека. - Я вижу, ты знаешь, что значит успокоиться, - сказал он. - И мне кажется, ты не очень-то торопишься умереть, как говоришь об этом. Прекрасно. Мой сын просил меня дать ему возможность поговорить с тобой, если ты откажешься подчиниться. Подожди его здесь. - Что такое он может сказать мне, чего еще не сказал ты? - резко спросила она. Доро задержался у двери, чтобы с презрением взглянуть на нее. Его удар обладал намного меньшей силой, чем этот взгляд. Когда дверь закрылась за ним, она подошла к постели и уселась на нее, уставившись в огонь невидящими глазами. Когда Исаак постучал в дверь, ее лицо было мокрым от слез, о которых она просто забыла.
